Дмитрий Мамин-Cибиряк - Том 6. Сибирские рассказы и повести. Золотопромышленники. 1893-1897

Анисья Тихоновна. Хорошо, хорошо.

Даша. Да вон и они, легки на помине. (Убегает.)

Анисья Тихоновна и Белоносов (входит с апломбом светского человека, расшаркивается и целует руку у Анисьи Тихоновны).

Белоносов. Зашел засвидетельствовать вам свое почтение, несравненнейшая из женщин.

Анисья Тихоновна. Благодарю… Садитесь. Ну, как ваши дела в Загорье?.. Я слышала, вы делаете большие успехи.

Белоносов. О, да… Пожаловаться не могу: жить можно. Богатый город, особенно мои клиенты… Знаете, с этим золотом только один грех, а нам это хлеб насущный.

Анисья Тихоновна. Да?.. А как дело у папа?

Белоносов. Видите ли, это чрезвычайно сложное дело… теперь мы подали жалобу в сенат. Надеюсь выиграть… Иван Тимофеич обещал возвратить Тихону Кондратьичу и прииски, и имущество, когда вы сделаетесь его женой, а теперь не дает ничего. Но я не теряю надежды, Анисья Тихоновна, что в недалеком будущем подтяну вашего супруга…

Анисья Тихоновна. Знаете, Поликарп Емельяныч, вы меня удивляете: ведете процесс против мужа и так свободно являетесь к нам в дом… Все-таки, я думаю, немного неловко, совестно.

Белоносов. О, нет, совершенно напротив: я никогда так легко не чувствую себя, как в то время, когда иду к своему врагу, который меня боится. Это совершенно особенное чувство, Анисья Тихоновна: видеть человека насквозь… видеть все его ходы и выходы, видеть, наконец, бессильную злобу. Притом же это выгодно со стороны чисто материальных расчетов: противные стороны друг перед другом стараются удержать вас за собой. Таким образом и создается наша адвокатская репутация, как людей, которым нечего терять.

Анисья Тихоновна (кокетливо). Вы мне начинаете нравиться, Белоносов, своей смелостью… я люблю таких молодых людей.

Белоносов. Благодарю, хотя и не могу верить. С своей стороны могу сказать только то, что и у смелости есть свои уважительные причины. Как вы думаете, почему я являюсь вот сюда, в этот дом, откуда меня могут выгнать в шею?..

Анисья Тихоновна. Вы же сами сейчас сказали, почему: выгодно… Ах, да, виновата, может быть, у вас есть более серьезные, сердечные причины. Желаете, я сейчас позову сюда Лену?

Белоносов. Ах, совсем не то… вы меня отлично понимаете, Анисья Тихоновна, и желаете помучить, как играет кошка с мышкой. (В сторону.) Кажется, начинаю завираться…

Анисья Тихоновна. Нет, я не понимаю… Мне только кажется, что муж как будто начинает коситься на вас.

Белоносов. Послушайте, Анисья Тихоновна, к чему эти прятки: или прогоните с глаз, или… я прямой человек по отношению к женщинам.

Анисья Тихоновна (смеется). В таком случае я должна вас пожалеть: вы никогда не будете пользоваться успехом у женщин… Женщины не только любят, чтобы их обманывали на каждом шагу, а требуют этого. Вы сейчас говорили о своей прямоте, но это значит только вот что: у Анисьи Тихоновны муж старик, она мне немножко нравится, поэтому нельзя ли здесь чем-нибудь попользоваться… Нет, это уж слишком просто!..

Белоносов (порывисто). А ведь это, ей-богу, недурно сказано!.. Дайте вашу ручку и не отнимайте, по крайней мере, надежды… (Целует у нее руку.) Хотя к поэзии любви я совершенно неспособен, ибо смотрю на вещи прямо.

Анисья Тихоновна. Вы когда-нибудь любили?

Белоносов. Я?.. То есть как вам сказать? Одним женщинам я платил деньги, других обманывал даром, а чаще всего женщины меня обманывали. Вообще говоря, кажется, еще не любил… (Смотрит ей в глаза.) Даже решительно могу сказать, что совсем еще не любил, и только встреча с вами показала мне, что есть серьезное и глубокое чувство… да.

Анисья Тихоновна. Ха-ха… Нет, у вас в этом тоне как-то не выходит, Поликарп Емельянович, не хватает какой-то нотки. Знаете, как у плохой шарманки — и свистит, и ноет, и скребет в ухе, и просто дерет… Какой вы смешной, Белоносов!..

Белоносов. Что же мне делать, Анисья Тихоновна?.. Говорят, что, кто несчастлив в игре, тот счастлив в любви, — я все, что заработаю, обыкновенно спускаю за зеленым столом, и вот вам награда…

Анисья Тихоновна. Я вас, пожалуй, научу: ухаживайте, будьте внимательны, умейте угодить… наконец, вовремя будьте смелы…

Белоносов (бросается на колени). Анисья Тихоновна, я у ваших ног… я действительно чувствую что-то такое необыкновенное… ну, одно ласковое слово, улыбка…

Анисья Тихоновна (отодвигается от него). Да вас, Белоносов, учить ничему нельзя: вы именно с того начинаете, чем люди кончают, и, значит, совсем меня не понимаете.

Белоносов (ползает на коленях). Молю вас об одном: не отнимайте у меня, по крайней мере, надежды. Я, может быть, исправлюсь… буду терпелив…

Анисья Тихоновна (кокетливо). Уж, право, не знаю, как вам быть… едва ли что-нибудь из этого выйдет. (Прислушивается.) Сюда идут… встаньте ради бога!..

Белоносов (поднимается). А, черт возьми… в самом интересном месте прервали.

Те же, Засыпкин и Чепраков.

Засыпкин. А, Поликарп Емельяныч… здравствуй, голубчик.

Белоносов. Здравствуйте, Иван Тимофеич.

Засыпкин. Вы, кажется, господа, незнакомы: рекомендую — Чепраков, человек, который одной рукой поднимает десять пудов. Вообще, прекраснейший человек…

Белоносов. Очень приятно… (В сторону.) Этакий медведь… а лапища-то, лапища… Господи!..

Чепраков. Весьма доволен, что наконец познакомился с вами. Слышать — слышал, а встречаться как-то не приходилось… Позвольте еще раз пожать вашу руку.

Белоносов. Ой, ой!.. Как, однако, вы больно жмете…

Засыпкин (жене). А мы к вам-с, Анисья Тихоновна, пришли… Думаем, скучает наша женушка, а и невдомек, что тут Поликарп Емельяныч утешает… хе-хе!.. Вот как глазки-то разгорелись…

Анисья Тихоновна. Действительно, Поликарп Емельяныч все время так смешил меня, так смешил… ха-ха!.. Поликарп Емельяныч, рассказать, о чем мы тут говорили с вами, то есть что вы говорили?..

Белоносов. Как хотите… Только едва ли Ивану Тимофеичу интересно будет слушать.

Анисья Тихоновна. Ха-ха… испугался!..

Засыпкин (усаживается на кресло). Ну-ка, Анисья, расскажи, в самом деле… Я ведь тоже веселый человек, посмеемся вместе… Небось, адвокат учил, как старого мужа обманывать?.. Хе-хе…

Анисья Тихоновна. Да, это самое… Неправда ли, Поликарп Емельяныч?

Белоносов (в сторону). Вот положение… (Громко.) Не скрою, Иван Тимофеич, был такой разговор. (Чепраков внушительно крякает, Белоносов отодвигается от него.)

Засыпкин (смеется). Что же, дело житейское… Сам был молодой-то, не любил, где плохо лежит. Хе-хе… Вы, молодые люди, учитесь у старика. Первое дело, не нужно подавать никакого вида: шито и крыто. Мало ли что бывает: войдет нечаянно муж, гость навернется (Чепраков опять крякает и крутит усы), горничная сдуру забежит… А вы так, Поликарп Емельяныч, и делайте, как сейчас Анисья: все начистоту и брякните, оно и выйдет в том роде, как шутка… хе-хе!.. а муж-то, старик-то, в дураках и останется! Так, Чепраков?

Чепраков (хохочет). Совершенно верно, Иван Тимофеич.

Анисья Тихоновна (встает). Это даже очень глупо с вашей стороны, Иван Тимофеич… Что за шутки!..

Засыпкин (наивно). Не пондравплось?.. Ну, извини, голубчик… я ведь спроста сболтнул, а ты уж сейчас и губки надула… (ласково треплет ее по щеке.) Сейчас видно чистую-то душу… вся на ладошке.

Белоносов. Позвольте, Иван Тимофеич, проститься с вами…

Засыпкин. Куда же это вы, Поликарп Емельяныч? Только смешной разговор завели, а вы всю компанию разорить хотите…

Белоносов (смотрит на часы). Нет, мне пора… время — деньги.

Чепраков (поднимается). И я тоже пойду, Иван Тимофеич… Мне по пути с господином адвокатом.

Белоносов (в сторону). Вот черт попутчика дал… (Громко.) До свидания, Иван Тимофеич… Анисья Тихоновна.

Анисья Тихоновна. Не забывайте нас, Поликарп Емельяныч…

Засыпкин. Право, как жаль…

(Белоносов и Чепраков уходят.)

Анисья Тихоновна и Засыпкин (несколько времени молчат, Засыпкин искоса наблюдает жену).

Засыпкин (подвигается ближе к жене). Анисья… вот ты и рассердилась?..

Анисья Тихоновна (отодвигается). Я?.. Нисколько… За кого вы меня принимаете, Иван Тимофеич?..

Засыпкин (задумчиво). Как я тебя принимаю?.. Да и так принимаю, и этак принимаю… Мало ли у старого мужа заботы с молодой женой: пошутишь — неладно, задумаешься — тоже неладно… Ежели опять строгость на себя накинуть — не те нынче, Анисья Тихоновна, времена… Вот этот же самый Белоносов научит молодую-то бабенку, что ей делать. Мудреное наше стариковское дело…