Собрание сочинений. Том 1. Странствователь по суше и морям - Егор Петрович Ковалевский
По сю северную часть Балканов, живет народонаселение трудолюбивое, постоянное в вере и правилах, честное, неповоротливое и тяжелое в движениях, как и в своих начинаниях, искушенное горьким опытом продолжительных страданий и потому терпеливое: таковы булгары! По южную сторону преобладает греческое начало; хотя и тут еще встречаются булгары, однако они уже много заимствовали от греков. Южное народонаселение бойкое, хитрое, празднолюбивое, характера вкрадчивого, ласкающегося к тому, кто гнетет его, любящее страстно деньги и все удовольствия; продолжительное рабство приучило грека не к терпению, но к коварству, к интриге самой утонченной, в которой, однако, он все-таки уступает своему константинопольскому единоземцу – фанариоту; зато далеко превосходит его в храбрости, в любви к отечеству; эти качества в горных греках развиты больше чем в булгарах и почти в такой же степени как в черногорцах и сербах, хотя сербы в последнее время утратили много хорошего из своего характера.
Несмотря на то, что Балканы местами можно переехать в два-три часа и почти везде в шесть, – так не широки они, – чрезвычайно разительна разность в климате, и нравах людей по сю и по ту сторону гор. – Гряда Балканских гор служит преградой северному ветру, охлаждающему долины Молдавии, Валахии и Булгарии до Балканов, и потому климат на юге гор теплый, небо ясно, растительность другая, свойственная южной Италии и Франции. Тем не менее, эта благодатная страна пустынна! По дороге к Адрианополю и особенно от Адрианополя к Константинополю вы встречаете только кладбища, да стаи хищных птиц, которые вовсе не пугаются вашего приближения, как бы угадывая свое численное превосходство перед людьми, как бы усвоив себе эту пустыню.
Вас удивит, откуда взялись огромные кладбища, когда население так невелико и то в стороне от дороги. Все это следы бывалой жизни, которой, конечно, некогда кипела эта прекрасная страна, и до чего низвели ее турки!.. Не мудрено, что путешественник, проезжая эту страну большей частью верхом, по остаткам древнего шоссе, рискуя на каждом шагу сломить шею или утонуть в разлившейся от дождей речке, на которой исчезли даже следы старых мостов, не встретив по всей дороге ни приюта, чтобы укрыться на время непогоды, ни привета, – готов забыть некоторые личные достоинства характера турка и с таким ожесточением говорить о поклонниках Мугаммета вообще. Утомительно, грустно было бы описывать такое путешествие день за день, привал за привалом. Это ряд лишений и беспокойств, ночлеги в ханах и каравансараях, которые напоминают былое странноприемство турок, – приют безвозмездный, для путешественника и для купца, но только напоминают: теперь о нем не заботятся ни правительство, ни благочестивые мусульмане, для которых это было религиозной потребностью души. Караваны еще останавливаются в развалинах каравансараев или, лучше сказать, помещают в них своих лошадей и товары, располагаясь вокруг, но путешественник проезжает мимо, как бы все еще боясь, что в них живет чума и предпочитает им бедную хижину кочующего пастуха.
Адрианополь, бывшая столица султанов, самый большой и самый турецкий город в Европейской Турции – после Константинополя. Он грязен и душен по превосходству. Улицы так узки, что в иных нельзя разойтись двум навьюченным углем ослам. Выдавшиеся далеко вперед балконы домов висят над улицами и совсем закрывают их от солнца. На улицах кучи всякого сору, дохлые кошки и собаки, а, между тем, нет доступа чистому воздуху и летом вы задыхаетесь от вони разного рода, потому что кроме описанных гадостей на самых улицах происходит продажа всего снедомого и потребляемого жителями, и производятся отправления всякого рода. Бегите скорее на любое кладбище, и вот вы на чистом воздухе, под прекрасным небом, под тенью кипарисов, и отсюда Адрианополь вам покажется очень красивым; его мечеть султана Селима, с великолепнейшим в мире куполом и гранитными минаретами, невольно поражает вас. Но вот в воздухе, напитанном ароматом роз, на вас нанесло ветром какой-то странный запах тления; вы оглядываетесь кругом и видите ворона, другого, привлеченного этим запахом: вы угадали причину, бежите обратно в город и опять останавливаетесь перед чудной мечетью, о которой я уже говорил. Мечеть Селима едва ли не превосходит Солимание и другие константинопольские мечети; купол ее двадцатью футами выше купола Святой Софии и в частях еще более гармонии и легкости, чем в той. Прочтите эту простую, но полную высокого смысла надпись над дверьми храма: «Бог есть свет небесный, разгоняющий мрак земли». Внутренность ее – как и всех мечетей константинопольских – никаких украшений; только стены обложены мрамором. На полу простые циновки, обращенные к тому месту, где хранится Коран, что находится почти в том же направлении, как и наш алтарь; по этому-то так легко было туркам обращать византийские церкви в мечети. Через весь храм снуют проволоки, на которых висят маленькие лампады; ночью, когда все они зажжены, что, впрочем, бывает только в торжественных случаях, это производит удивительный эффект.
В мечети Селима всегда много богомольцев. Адрианопольские турки говорят, что вера слабеет в Константинополе, что от того все беды на Империю. Дело в том, что реформа Махмута более относится к Константинополю, чем к другим городам, где всячески, тайно и явно, противодействовали ей. Потому-то в Адрианополе сохранилось более типов истинно-турецких.
В числе этих типов скажем несколько слов о сказочнике, «медаке», лице важном на Востоке, особенно в старинное время.
Сказочники турецкие отличаются немногим от сказочников итальянских. И у тех и у других мимика – первое условие успеха. Сказочник говорит за десятерых, беспрестанно изменяя телодвижения и
