Луиза Мэй Олкотт - Юность Розы (сборник)
Самым главным событием сезона стал неожиданный приезд Фиби. Она путешествовала в горах с двумя своими ученицами и на несколько дней вырвалась в «Уютный уголок», чтобы сделать сюрприз своей маленькой хозяйке. Она казалась такой довольной и счастливой, что Роза решительно перестала беспокоиться о ней.
Они неразлучно провели вместе три дня в веселых прогулках, радостной девичьей болтовне, наслаждаясь каждой минутой общения после долгой разлуки и любуясь друг другом. По счастливому стечению обстоятельств Арчи приехал к ним на воскресенье, и это был потрясающий сюрприз для Фиби. Тетя Джесси и местный телеграфист хранили торжественное молчание, поэтому никто не узнал обо всех материнских хлопотах ради устройства этой «случайности».
Роза наблюдала за развитием их прекрасного романа. И долго еще, после того как Фиби и Арчи вновь разъехались, их чувство трепетало в воздухе, и раздавалось эхо нежных слов, и тени влюбленных будто мелькали между деревьями. Даже большой кофейник напоминал Розе о романическом эпизоде: его блестящие стенки отражали взгляды влюбленных, когда они наливали друг другу кофе в день отъезда.
Эти воспоминания были гораздо интереснее любых написанных книг о любви. Жаркими днями в минуты отдыха, в часы занятий с маленькой Дольче Роза с упоением мечтала о счастливом будущем своей Фиби.
В один из таких дней она сидела за домом под большой яблоней. Перед ней на роскошном лугу крестьяне косили траву, а она любовалась этой живописной картиной. Слева грациозно извивалась в зелени небольшая речка, справа возвышался холм, озаренный лучами солнца, а над головой простирался лазоревый свод небес. Маленькая Дульче, утомленная игрой, заснула поблизости в копне сена, устроив в ней уютное гнездышко. Роза, прислонясь к старому дереву, погрузилась в мечты, отложив шитье. Мечты эти, вероятно, были приятны, потому что лицо девушки стало необыкновенно спокойным.
Она так ушла в себя, что не обратила ни малейшего внимания на летевший по долине экипаж, за которым клубилось облако пыли. Стук колес заглушил приближающиеся шаги. Она всматривалась в отдаленный холм, когда совсем рядом возник загорелый улыбающийся молодой человек, заставивший ее вскочить и весело воскликнуть:
– Мэк? Откуда? Вы что, с неба свалились?
– Нет, с вершины горы Вашингтон. Как вы поживаете?
– Прекрасно. Может, пройдете в дом? Сваливаться с гор довольно утомительное занятие.
– Нет, благодарю вас, я уже повидался с миссис Аткинсон. Она сказала мне, что тетя Джесси с сынишкой поехала в город, а вы сидите на старом месте. Я и пришел прямо сюда, и буду отдыхать тут, если позволите, – сказал Мэк, кладя сумку и устраивая себе сиденье из сена.
Роза с удовольствием наблюдала за его действиями:
– Это уже третий сюрприз с тех пор, как я здесь. Сначала к нам неожиданно приехал дядя, потом Фиби с Арчи и, наконец, вы. Как прошло ваше путешествие? Я слышала от дяди, что вы уезжали.
– Отлично! Я целых три недели провел под самыми небесами, но все-таки спустился на землю и заехал сюда по дороге домой.
– Что ж, судя по вашему виду, пребывание на небесах пошло вам на пользу. Вы загорели, но выглядите бодрым и веселым. Вот уж не думала, что вы станете лазить по горам, – Роза с удивлением вглядывалась в двоюродного брата и не могла понять, отчего он выглядит таким красивым, несмотря на синюю фланелевую куртку и пыльные сапоги. Он, казалось, напитался силой гор, на которые восходил, и дышал свежестью лесов – так на нем отразились дни, проведенные без забот на воздухе, под теплыми лучами солнца.
– Скалолазание полезно для меня. По дороге сюда я выкупался в речке и одевался в таком местечке, где могла бы жить нимфа Сабрина, воспетая Мильтоном, – сказал он, откидывая назад мокрые волосы и вправляя в петлицу букетик пунцовых цветов.
– Вы случайно там с ней не встретились? – сострила Роза, зная, как кузен любит пошутить.
– Я нашел ее здесь, – и он слегка поклонился.
– Это очень мило, и я верну вам комплимент. Вы с каждым днем становитесь все более и более похожи на дядю Алека, так что я стану называть вас Алек Младший.
– Не думаю, что Алек Старший этому обрадуется, – Мэк, вопреки ожиданиям, вовсе не выглядел польщенным.
– Но вы в самом деле очень на него похожи. Только у него лоб широкий и покатый, а у вас высокий и округлый. А вот если бы вы сбрили бороду и отпустили длинные волосы, то были бы вылитый Мильтон, – прибавила Роза, уверенная, что уж это ему точно понравится.
При этих словах Мэк расхохотался от души. От его смеха метнулась в сторону испуганная белка и проснулась Дульче.
– Ах вы, неблагодарный! Ничем вам не угодишь! Когда я говорю, что вы похожи на самого лучшего человека на свете, вы пожимаете плечами, а когда сравниваю с великим поэтом – смеетесь. Как видно, вы стали слишком самолюбивы, Мэк, – и Роза рассмеялась, довольная веселым настроением кузена.
– Если это так, то в этом виноваты вы. Могу ли я стать похожим на Мильтона? Разве только ослепну в один прекрасный день, – он немножко посерьезнел при этой мысли.
– Однажды вы сказали, что человек способен стать всем, чем захочет, если только приложит старания. Так почему бы вам не сделаться поэтом? – спросила Роза, радуясь, что может поймать брата на слове.
– Я собираюсь стать доктором медицины.
– Но вы можете быть и тем и другим. Вы же знаете, что были доктора – поэты.
– Вам бы этого хотелось? – спросил Мэк, серьезно ожидая от нее ответа.
– Нет, я бы желала, чтобы вы выбрали что-то одно. Мне все равно, что именно; но вы должны стать знаменитым в той области, которую изберете. В отношении вас я крайне честолюбива, а потому настаиваю: станьте гением! Мне кажется, что ваша уникальность уже начинает проявляться, и мне любопытно, что из этого выйдет.
Глаза Мэка заблестели от ее слов, но он не успел ответить. Тоненький голосок вмешался в их беседу: «Тетя Роза!» Он обернулся и увидел Дульче, которая сидела в своем гнездышке и, вытаращив глаза, разглядывала его синий костюм.
– Ты не узнаешь своего рыцаря? – он ласково протянул ей руку, потому что девочка сомневалась: друг это или посторонний.
– Это Мэк, – успокоила ребенка Роза, и девочка сразу потянулась к нему и поцеловала, как всегда.
– Я привез ей игрушек, и она получит их сейчас в благодарность за поцелуй. Я не ожидал такого милостивого приема от нашего робкого мышонка, – Мэк был тронут, поскольку знал, как Дульче скупа на ласки.
– Она вас прекрасно помнит. Я всегда ношу с собой альбом с фотографиями. Когда очередь доходит до вашего портрета, она всегда целует его. Я не хочу, чтобы она когда-нибудь забыла своего первого друга, – пояснила Роза, очень довольная своей воспитанницей.
– Первого, но не лучшего, – Мэк доставал из сумки обещанные игрушки и выкладывал их на сено перед зачарованной девочкой.
Это были не книжки с картинками и не сладости, а причудливые семена, нанизанные на длинные ветки, желуди, еловые шишки, блестящие камушки, голубые птичьи перышки, гнездышко из мха с белыми камушками вместо яичек.
– Добрая мать-природа знает, что любят дети, и везде у нее много таких игрушек наготове, нужно лишь научиться их замечать.
Предоставив девочке забавляться своими новыми сокровищами, Мэк принялся дальше рыться в своей сумке. Он выложил оттуда две или три книги. Роза подняла одну из них и открыла в том месте, где была вложена маленькая бумажная закладка.
– Что это, Китс[63]? Я не знала, что вы снисходите до чтения таких современных поэтов, – она передвинула закладку, чтобы дочитать стихотворение на странице.
Мэк взглянул, потом поспешно отнял у нее книгу, вынул оттуда несколько бумажек. С несколько сконфуженным видом он быстро спрятал их в карман и вернул томик обратно:
– Извините, там столько всякой чепухи. О да! Я люблю Китса. А вы знакомы с его творчеством?
– Одно время я много читала его, но как-то дядя застал меня плачущей над поэмой «Изабелла, или Горшок с базиликом». Он посоветовал мне хотя бы какое-то время не читать стихов, чтобы не стать слишком сентиментальной, – ответила Роза, машинально переворачивая листы. В эту минуту новая идея зародилась в ее голове.
– «Канун святой Агнессы» – лучшая повесть о любви, какую я только знаю, – сказал Мэк с жаром.
– Прочтите ее мне. Мне хотелось бы сейчас послушать стихи, а вы, наверное, отлично прочтете, раз так восхищаетесь ими, – Роза подала ему книгу с самым наивным видом.
– Действительно, это одна из его лучших поэм, но она слишком длинна.
– Я прерву вас, если устану слушать. Дульче нам не помешает. Она теперь целый час будет заниматься вашими игрушками.
Польщенный просьбой, Мэк удобно улегся в траве и, облокотившись на руку, начал так читать эту чудесную поэму любви, как будто пропускал сквозь себя каждую строчку. В его лице и голосе отражались тончайшие оттенки смыслов, поэтические описания влекли за собой, и чистая музыка стиха плавно лилась из его уст. Роза читала в глазах двоюродного брата не просто восхищение, когда он иногда взглядывал на нее, чтобы разделить со слушательницей восторг от бессмертных слов поэта.
