Джеймс Клавелл - Сёгун (части 1-2)
- Да, - сказал Торанага, - как президент Совета регентов я обязан сделать это, если четверо проголосуют против меня. Но здесь, - он вынул свиток пергамента из рукава, - здесь мое формальное заявление о выходе из состава Совета регентов. Вы передадите это Ишидо, когда станет известно о моем отъезде.
- Что?
- Если я откажусь от должности, я больше не буду связан своей клятвой регента. Не так ли? Тайко никогда не запрещал мне отказаться от регентства, правда? Отдайте Ишидо также и это. - Он протянул Хиро-Мацу клеймо официальную печать его президентской канцелярии.
- Но теперь вы полностью изолированы. Вы обречены!
- Вы не правы. Послушайте, завещание Тайко установило Совет из пяти регентов. Теперь осталось четыре. Для того чтобы снова стать законным органом, прежде чем они смогут выполнять указ императора, они должны выбрать или назначить нового члена Совета, правда? Ишидо, Кийяма, Оноши и Суджийяма должны согласиться, так? Ведь новый регент должен подходить им всем? Конечно! Теперь, старина, с кем на земле согласятся разделить власть эти враги? А? И пока они будут спорить, решения не будет и...
- Мы приготовимся к войне, вы больше не будете связаны и сможете здесь капнуть меду, там пролить немного желчи - и эти мерзавцы сожрут сами себя! поспешно сказал Хиро-Мацу. - Ах, Йоши Торанага-нох-Миновара, вы настоящий мужчина. Я съем свой зад, если вы не самый мудрый на земле!
"Да, это был хороший план, - подумал Торанага. - И все они хорошо сыграли свои роли: Хиро-Мацу, Кири и моя любимая Сазуко. А теперь они намертво заперты в замке и останутся там или будут отпущены. Я думаю, им никогда не позволят уехать. Мне будет жаль потерять их".
Он безошибочно вел свой отряд, шаг был быстр, но размерен, так шагал он на охоте и при необходимости мог непрерывно держать этот темп в течение двух дней и ночи. На нем все еще была дорожная одежда и кимоно Кири, но они были подтянуты, его военные краги выглядели нелепо.
Они пересекли еще одну пустынную улицу и начали спускаться по аллее. Он знал, что тревожное сообщение скоро достигнет Ишидо и начнется очень серьезная охота.
"Времени достаточно, - сказал он про себя. - Да, это был хороший план. Но я не ожидал засады. Это стоит мне трех дней безопасности. Кири была уверена, что она сможет три дня скрывать этот обман. Но теперь все обнаружилось, и я не смогу проскользнуть на корабль и выйти в море. На кого была устроена засада? На меня или на кормчего? Конечно, на кормчего. Но разве стрелы не летели в оба паланкина? Да, но лучники были далеко, и им было трудно разобрать, кто где, поэтому было разумнее и безопаснее расстрелять оба паланкина, просто на всякий случай.
Кто приказал устроить это нападение, Кийяма или Оноши? Или португальцы? Или священники-христиане? "
Торанага повернулся, чтобы проверить, где кормчий. Он увидел, что тот не выглядел усталым, как и женщина, шедшая рядом с ним, хотя обоим и досталось. На горизонте он видел огромную приземистую громаду замка и напоминающий фаллос силуэт главной башни. "Сегодня уже второй раз я был здесь на волосок от гибели, - подумал он, - Действительно ли замок собирается покарать меня? Тайко достаточно часто говорил мне: "Пока жив Осакский замок, мой род не прекратится, и ты, Торанага Миновара, получишь эпитафию на его стенах. Осака погубит тебя, мой верный слуга! " - И вечно свистящий насмешливый смех, который выводил из себя".
Жив ли Тайко в Яэмоне? Так или нет. Яэмон - его законный наследник.
Торанага с трудом отвел глаза от замка, повернул за другой угол и скользнул в лабиринт аллей. Вскоре он остановился у стареньких ворот; На столбах была изображена рыба. Он постучался условным стуком, дверь сразу же открылась. Через мгновение ему уже кланялся непричесанный самурай:
- Господин?
- Соберите ваших людей и следуйте за мной, - сказал Торанага и вышел.
- С радостью.
Этот самурай не носил форменного кимоно коричневых, только пестрые лохмотья ронина, но он входил в один из секретных специальных отрядов отборных самураев, которые Торанага тайком переправил в Осаку на случай непредвиденных событий. Пятнадцать человек, одинаково одетых и одинаково хорошо вооруженных, тронулись за ним следом и быстро занимали места в охранении спереди и сзади, а другие в это время побежали поднимать по тревоге остальные отряды. Вскоре с Торанагой уже было пятьдесят человек. Еще сто человек прикрывали его с флангов. Другая тысяча должна была приготовиться к рассвету, если в них возникнет необходимость. Он расслабился и замедлил шаг, чувствуя, что кормчий и женщина слишком быстро устанут. Они были нужны ему сильными.
x x x
Торанага стоял в тени склада и рассматривал пристань, галеру и берег в зоне прилива. Ябу и самурай стояли около него. Другие собрались плотной толпой в ста шагах дальше по аллее.
Подразделение из ста серых ожидало около входа на галеру, в нескольких сотнях шагов от них, с другой стороны утоптанной пустой площади, это исключало возможность внезапной атаки. Сама галера была дальше, пришвартованная у столбов каменного мола, который на сотню ярдов тянулся в море. Весла были закреплены на бортах, на палубе можно было с трудом разобрать нескольких моряков и воинов.
- Это наши или нет? - спокойно спросил Торанага.
- Слишком далеко, чтобы сказать наверняка, - ответил Ябу.
Прилив был высокий. За галерой подходили и уходили рыбачьи лодки, фонари на них зажигались для плавания и как приманка для рыбы. К северу, дальше по берегу, располагались ряды вытащенных на берег рыбацких судов разного размера, с ними возились несколько рыбаков. В пятистах шагах к югу, около другого каменного мола, стоял португальский фрегат "Санта-Тереза". При свете факелов толпы носильщиков торопливо загружали его тюками и бочонками. Около них в небрежных позах располагалась еще одна группа самураев. Это было нормально, так как все португальские и другие иностранные корабли в порту согласно закону загружались под постоянным наблюдением. Только в Нагасаки португальские корабли могли свободно загружаться и разгружаться.
"Если охрана здесь будет усилена, мы сможем спать спокойней, - сказал себе Торанага. - Да, но сможем ли мы запереть их и тем не менее во все больших количествах вести торговлю с Китаем? Чужеземцы с юга поймали нас в одну ловушку, из которой мы не выберемся, пока дайме-христиане управляют Кюсю, и священники еще нужны. Лучшее, что мы можем сделать, - это поступать как Тайко. Понемногу уступать им, притворяясь, что собираемся все отобрать, пытаться блефовать, зная, что без торговли с Китаем нам не прожить".
- С вашего разрешения, господин, я бы атаковал немедленно, - прошептал самурай.
- Я против этого, - сказал Ябу, - мы не знаем, наши ли люди на борту... И здесь кругом может быть спрятана тысяча человек. Эти люди, - он указал на серых около португальского корабля, - они поднимут тревогу. Мы не сможем захватить корабль и выйти в море до того, как они блокируют нас. Нам нужно в десять раз больше народу, чем у нас есть сейчас.
- Господин генерал Ишидо скоро узнает обо всем, - сказал самурай, тогда вся Осака наполнится врагами, которые слетятся на новое поле битвы. У меня сто пятьдесят человек с теми, что на флангах. Этого будет достаточно.
- Не для полной уверенности. Нет, если наши моряки не готовы сесть на весла. Лучше устроить тревогу, чтобы отвлечь серых - и всех тех, кто сидит в засаде. Этих тоже. - Ябу снова указал на людей около фрегата.
- Какую тревогу? - спросил Торанага.
- Поджечь улицу.
- Это невозможно! - запротестовал самурай в ужасе. Поджог был преступлением, наказуемым публичным сжиганием семьи виновного человека, всех ее поколений. Наказание согласно законам было самым жестоким, потому что пожар был самой большой опасностью в любой деревне, поселке или городе империи. Дерево и бумага были их единственными строительными материалами, за исключением черепицы на некоторых крышах. Каждый дом, каждый сарай, каждый навес и каждый дворец представляли собой повышенную пожарную опасность.
- Мы не можем поджечь улицу!
- Что важнее, - спросил Ябу, - разрушение нескольких улиц или смерть нашего хозяина?
- Огонь распространится, Ябу-сан. Мы не можем сжечь всю Осаку. Здесь живет целый миллион народу - и больше.
Мертвенно-бледный, самурай повернулся к Торанаге.
- Господин, я сделаю все, что вы скажете. Вы хотите, чтобы я это сделал?
Торанага только поглядел на Ябу.
Дайме только презрительно ткнул пальцем в сторону города.
- Два года назад он сгорел наполовину, а посмотрите на него сейчас. Пять лет назад был великий пожар. Сколько сотен тысяч пропало тогда? Ну и что? Они же просто лавочники, торгаши, ремесленники и "эта". Это не деревня, заселенная крестьянами.
Торанага долго молчал, определяя направление ветра. Он был слабый и не смог бы раздуть сильного пламени. Может быть. Но пламя легко могло стать наказанием, которое уничтожило бы весь город. За исключением замка. "Ах, если бы оно могло уничтожить только замок, я бы не колебался ни минуты".
