Виктор Гюго - Труженики моря
Книги, которые он унаследовал от матери и читал, тоже были небезопасны. Жакмен Герод, патер церкви Святого Сампсония, когда входил в дом перед погребением матери Жиллиата, прочел на корешках их заглавия; вот они: «Словарь» и «Кандид» Вольтера, «Советы народу о здоровьи» Тиссо. Один французский дворянин, эмигрант, живший в Сен-Сампсоне, сказал: «Это, должно быть, тот самый Тиссо, который нес по улицам голову мадам де Ламбаль».
На одной из книг патер прочел особенно опасное и подозрительное заглавие: «Рубарбаро».
Необходимо, впрочем, заметить, что книга была, как это видно по ее заглавию, написана по-латыни, так что Жиллиат, не знавший латинского языка, вряд ли мог читать ее.
Но ведь именно это и подозрительно – человек держит у себя книги, которые он не может читать. Инквизиция обсудила данный вопрос, и он не подлежит сомнению.
На самом деле то был трактат доктора Тилингуса о ревене, опубликованный в Германии в 1679 году.
Жиллиата подозревали также в том, что он приготовляет разные зелья, настойки и лекарства, на что указывало большое количество склянок. И почему он отправлялся на вечерние прогулки к береговым утесам, часто оставаясь там до полуночи? Очевидно, для того, чтобы беседовать с духами, слетающимися в эти часы к берегу моря. Однажды он помог колдунье из Тортеваля, старухе по имени Муттон Гаи, вытащить ее тележку из глины.
Когда во время переписи жителей острова Жиллиату задали вопрос о роде его занятий, он ответил: «Я рыбак, когда попадается рыба». Поставьте себя на место тех, кто его спрашивал, и вы поймете, что такой ответ не может понравиться.
Бедность и богатство – понятия относительные. У Жиллиата были земля и дом, и, по сравнению с теми, у кого нет ничего, он не являлся бедняком. Одна из местных девушек хотела его испытать, и, пытаясь закинуть удочку – ведь женщины готовы выйти замуж хоть за дьявола, если только он богат, – спросила Жиллиата: «Когда же вы женитесь?» Он ответил: «Тогда, когда “Певучая скала” выйдет замуж».
«Певучая скала» – большой камень, торчавший на участке господина Лемезюрье де Фри. Это был таинственный камень. На его вершине раздавалось пение петуха, но самой птицы увидеть никому не удавалось. Считали, будто на скале обитает нечистая сила.
Как видите, были основания для того, чтобы полагать, что Жиллиат водится с духами. Однажды в полночь, во время грозы, Жиллиат находился в лодке на море неподалеку от Сомельеза, и люди слышали, как он спрашивал кого-то:
– Здесь можно проехать?
С высоты скалы донесся какой-то голос:
– Гляди в оба! Смелей!
К кому же он обращался, как не к дьяволу, который ему ответил? Дело ясное.
В другой раз, в такой же ненастный вечер, когда стояла непроглядная тьма, близ Катьо-Рока, цепи утесов, на которых ведьмы, черти и козлы пляшут по пятницам, жители слышали голос Жиллиата, беседовавшего с ними. Разговор был такой:
– Как поживает Везен, Бровар? (Это каменщик, упавший с крыши.)
– Он поправляется.
– Правда? А ведь он полетел с большой высоты. Удивительно, как это он не переломал костей.
– Всю прошлую неделю стояла хорошая погода для рыбной ловли.
– Не то что сегодня.
– Еще бы! Ни рыбешки нет на рынке.
– Ветер-то какой!
– Они не смогут даже раскинуть сети.
– Как поживает Катерина?
– Прекрасно. (Катерина была, разумеется, ведьмой.)
Словом, скорее всего, Жиллиат орудовал по ночам. Никто в этом не сомневался.
На дороге, ведущей в Сен-Сампсон, уступами лежат три камня. На верхнем из них находился раньше не то крест, не то виселица. Эти камни считались подозрительными.
Почтенные люди, которые не станут зря болтать, видели, как Жиллиат, стоя возле этих камней, беседовал с жабой. Жаб вообще на Гернзее нет: там водятся исключительно ящерицы, а жабами славится Джерсей. Очевидно, жаба эта приплыла на Гернзей, чтобы побеседовать с Жиллиатом. Разговор носил дружеский характер.
Факты эти несомненны, а доказательством служит то, что камни до сих пор стоят на том же месте.
Кто этому не верит, может пойти и убедиться; там даже поблизости находится дом с вывеской: «Торговец скотом и битым мясом, воронками, железом, костями и табаком; точен в расчетах и внимателен к покупателям».
Никто не посмеет отрицать существования тех камней и того дома.
Все это говорило против Жиллиата.
Зачастую между крестьянами можно было услышать такой разговор:
– Не правда ли, сосед, у меня славный бык?
– Он что-то слишком ожирел.
– Да, пожалуй.
– Сплошное сало, в нем ведь совсем нет говядины. Ты уверен, что Жиллиат не мог его сглазить?
Иногда Жиллиат останавливался в поле около жнецов или у изгороди сада, в котором работали садовники, и обращался к ним со странными словами:
– Ясень зазеленел – заморозков больше не будет.
– Если не будет больше дождей, пшеница испортится.
– Черешня растет гроздьями, нужно за ней следить.
– Если на шестой день новолунья будет такая же погода, как на четвертый и на пятый, то она уж простоит десять дней из двенадцати в первой половине и одиннадцать дней из двенадцати во второй половине месяца.
– Следите за соседями, с которыми вы вступили в тяжбу. Как бы они не нанесли вам вреда.
– Если напоить свинью теплым молоком, она околеет. Если натереть корове зубы пыреем, она перестанет есть.
– Рыба мечет икру – остерегайтесь лихорадки.
– Лягушки выплывают на берег – пора сеять дыню.
– Трава цветет – сейте ячмень.
– Липа цветет – косите луга.
– Серебристый тополь цветет – открывайте парники.
– Табак зацвел – закрывайте теплицы.
Самое удивительное то, что все его советы были правильными.
В одну из июньских ночей он играл на волынке, сидя на дюне около Фонтенелля. И в ту ночь рыбаки, ловившие макрель, вытащили пустые сети.
Однажды вечером во время отлива, на берегу, неподалеку от дома Бю-де-ля-Рю, опрокинулась тележка с водорослями. Жиллиат, должно быть, испугался, как бы против него не возбудили дела, потому что старательно помогал поднять тележку и даже сам ее нагрузил.
У одной из соседских девочек, случилось, появились вши. Жиллиат отправился в порт Сен-Пьер, привез какую-то мазь и смазал ею ребенка: вши исчезли. Всем было совершенно ясно, что он сам наслал вшей на ребенка. Есть ведь такой заговор!
Жиллиат часто заглядывал в колодцы, а ведь это очень опасно, раз известно, что у человека дурной глаз; однажды в Аркюлоне, неподалеку от порта Сен-Пьер, вода в одном из колодцев испортилась. Хозяйка этого двора обратилась к Жиллиату, показав ему стакан воды. Жиллиат согласился, что жидкость мутная. Женщина, хотя и с недоверием, попросила его помочь ей. Жиллиат стал задавать ей вопросы: есть ли во дворе сток для нечистот, не проходит ли он близко от колодца. Женщина ответила утвердительно. Жиллиат отправился в хлев, принялся там возиться над стоком, отвел его в другую сторону, и вода в колодце стала хорошей. Это вызвало всяческие толки. Колодец не может испортиться, а потом исправиться без причины. Решили, будто Жиллиат сам испортил воду в колодце.
Однажды видели, как у Жиллиата шла из носу кровь. На это обратили внимание. Один судовладелец, много путешествовавший и объехавший весь свет, сообщил, что у всех тунгусских колдунов идет носом кровь. Если там видят человека с кровотечением из носа, с ним держатся настороже. Рассудительные люди заметили при этом: у тунгусских колдунов могут быть одни особенности, а у гернзейских – совершенно иные.
В Михайлов день видели, как Жиллиат остановился на лужайке у большой дороги, свистнул, и к нему тотчас же подлетел ворон, а вслед за ним сорока. В Гамеле некоторые старухи утверждали, будто слышали на рассвете, как ласточки называли Жиллиата по имени.
Ко всему этому он не отличался добротой.
Один несчастный человек колотил однажды своего осла. Упрямый осел не двигался с места. Бедняк ударил его несколько раз сапогом в живот, и осел упал. Жиллиат подбежал, чтобы поднять животное, однако оно оказалось мертвым. Тогда Жиллиат надавал бедному человеку пощечин.
В другой раз он увидел, что мальчик спускается с дерева с выводком неоперившихся птенцов. Жиллиат поступил с этим мальчуганом жестоко: он отнял у него птенцов и водворил их обратно в гнездо. Когда прохожие стали его упрекать, он ограничился лишь тем, что указал им на родителей птенцов, которые беспокойно кружились над деревом и сейчас же подлетели к своим детенышам. Он вообще питал слабость к птицам, а это свойственно колдунам.
Детям доставляло особое удовольствие разорять гнезда чаек и бакланов на прибрежных скалах. Они извлекали из них голубые, желтые и зеленые яйца, скорлупой которых украшали карнизы каминов. Так как эти скалы отвесные, ребятишки часто скользят, падают и разбиваются насмерть. Но ничто не может сравниться красотой с украшениями из яиц морских пичуг. А Жиллиат мешал детям и в этом. Рискуя собственной жизнью, он взбирался туда и сооружал там из старой одежды пугала, чтобы помешать птицам вить гнезда, а ребятишкам – их разорять.
