Саддам Хусейн - Забиба и царь
- Видишь, мой царь, как верен бывает простой человек? Должно быть, ты обращался с ними милосердно и уважительно, вот они и сочувствовали тебе, и сердца их были с тобой в тот момент, когда ты покидал дворец и когда те, кто обладал влиянием и властью, ополчились против тебя. Знаешь, почему те, кто имел влияние, обрадовались твоему уходу из дворца, мой царь?
Царь ответил:
- Это для меня главный вопрос: почему они сделали так, чтобы меня изгнали из дворца, и почему так обрадовались моему уходу.
- Они сделали все, чтобы изгнать тебя из дворца, дабы объединить свои интересы и избавиться от наследного принца, сдерживающего их в узде в отсутствие царя во дворце, от этого глаза царя, следящего за ними повсюду, когда ты достиг возраста, позволяющего это делать. Они сделали так, чтобы ты не мешал каждому из эмиров и тем, кто стоит за ними, добывать право наследования трона и чтобы все эмиры были равны и не было бы среди них особо выделенных. После чего развернулась борьба за власть, в которой у всех появился шанс на успех, и каждый попытался им воспользоваться.
- Верно ты говоришь, Забиба, - сказал царь. - Вот главная причина, позволившая мне после смерти отца моего вернуться во дворец и взять на себя царские полномочия. Тогда встали на мою сторону воины и государственные люди, не желавшие моего изгнания, и стали моими защитниками, а вместе с ними и впереди них мои близкие, не принимавшие участия в дворцовой возне и незаинтересованные в ней. Поэтому придворные и те, кто желал моего изгнания, поспешили отказаться от своих замыслов, как только я одержал первую победу за право носить царскую корону, и встали на сторону тех, кто был со мной и поддерживал меня.
- Да, так вот происходит во власти. А во взаимоотношениях людей, строящихся на человеческих понятиях, на уважении и любви, все происходит по-другому.
- Ты права, Забиба. Делать нечего, так уж случилось, что я царь. Но каким образом тебе удается любить меня так, что мое царское происхождение никак на тебя не влияет?
- У моей любви нет никаких целей, мой царь, а раз она не преследует никакой цели и я не стремлюсь добиться чего-либо, то со временем я буду чувствовать себя с тобой так, словно ты такой же, как я. Ничто не будет мешать мне любить тебя, и ты сможешь любить меня, невзирая на то, что ты царь.
- Возможно, - сказал царь.
А Забиба сказала:
- Быть может, это значит, что дверь откроется для того, кто стоит перед ней, и что у каждого, кто стремится, есть свой шанс.
Царь продолжил рассказ и сказал:
- Почти все мои сестры горько плакали, и не скрою от тебя, что отношения между мной и сестрами были самыми лучшими и самыми искренними. Они горько меня оплакивали и при каждом удобном случае, так, чтобы их матери и другие женщины царя не знали об этом, навещали меня. Таким образом, через них до меня доходили известия о том, что делается во дворце. Естественно, мне стало известно, что после моего ухода дворец превратился в ад. Отец мой постарел, заговорам не было конца, и не имевшие к ним отношения люди уже не могли все это выносить. Множилось зло, плелись интриги между женами моего отца. Каждая из них замышляла что-нибудь против других, стремилась быть впереди и выше остальных.
- Так бывает и среди простых людей. Когда все равны, а речь идет о принятии решения, которое касается всех, каждый стремится занять более выгодное положение, - сказала Забиба про себя, не прерывая рассказ царя.
А царь продолжал:
- За каждой из них стоял боевой строй из невольниц, придворных и военных, и все они, даже служанки и дворцовые повара, преследовали свои цели.
- И даже повара, мой царь?
- Даже повара, Забиба. Повара в царских дворцах - очень важные фигуры, когда плетутся козни, в том числе и заговоры со смертельным исходом. Выделяла какая-нибудь жена кого-нибудь из поваров и приказывала ему приготовить блюдо, которое любит царь. А потом говорила царю, что приготовила это блюдо своими руками, потому что знает, как царь его любит. А сделать это можно было только в определенный, отведенный ей день. Другой повар мог испортить блюдо, пересолив его или положив в мясо дохлую крысу, и разрушить тем самым чары одной из жен против другой.
- Неужели и дохлые крысы принимают участие в дворцовых интригах?
- Да, Забиба, и такое бывает. Используются для козней и змеи в корзинах с фруктами. Нередко царь казнил ту, что подала ему корзину с фруктами, в которой была змея, пусть даже и не ядовитая, полагая, что та что-то замышляла против него. Дошло до того, что отец мой, царь, да будет Аллах к нему милостив, перестал есть и пить то, что они ему предлагали, а встречался с ними изредка и не дольше часа, чтобы не пришлось ему отведать в их покоях еды или питья. И назначил царь, дабы оградить себя от этих козней, одну из своих дочерей (которую родила наложница, никого больше после себя не оставившая и умершая сразу же после родов) подавать ему еду и питье и следить за их приготовлением. Стало царю жить немного проще, но настал день, когда эта дочь полюбила одного придворного, связанного с каким-то из противоборствующих кругов. А он, воспользовавшись ее чувством, улучил момент и подсыпал яду в блюдо, которое подали царю на стол. Мой отец умер. Но я не посмел обвинить свою сестру в измене и решил сам обо всем дознаться. И вот открылась правда, и выяснилось, что сестра моя невиновна. Но случившееся с ней стало для всех большим уроком, в том числе и для этой женщины.
- А в чем заключался урок для женщины, царь мой?
- В том, что женщина может оказаться коварнее благородного человека, но подлецы всегда превзойдут ее в этом.
- Но разве не более ценно то, что из этой истории должен был вынести для себя ты, мой царь?
- Конечно, так, Забиба, но что ты конкретно имеешь в виду?
- Я хочу спросить, не является ли множество жен и невольниц царя главной причиной того, что во дворце обнаружились бреши?
- Да, Забиба, так оно и есть.
- Так почему же ты, мой великий царь, не ограничиваешь себя в этом?
- Ограничиваю. Как видишь, женщин в моем дворце немного по сравнению с тем, сколько их было у бывших до меня царей.
- Их немного по сравнению с ними, но по нашим меркам их все равно много, великий царь.
- Ты вновь права, Забиба, но цари меряют все иначе, чем вы.
- Да, царь мой, но когда понятия и нормы царя и его народа сближаются, формируется некоторое единодушие, необходимое для того, чтобы крепло царство и возрастало величие и могущество царя.
- Ты считаешь, что нет нужды иметь множество сыновей, которые станут моей опорой в несчастье и в горе, если они вдруг нагрянут?
- Да разве смогут все те сыновья, о которых ты мечтаешь и которых сумеешь родить, сравниться числом с целым народом, с его половиной и даже с четвертью?
- Нет, Забиба, но почему ты задала этот вопрос?
- Я хочу сказать тебе, что для того, чтобы обрести реальную защиту, тебе следует идти в другом направлении. Ты должен сделать так, чтобы народ встал на твою сторону.
- А кто он, этот народ?
- Кто твой народ, мой великий царь? Ну, прежде всего солдаты твоей армии, но только не наемники и чужеземцы, которых в твоей армии большинство.
- Разве это возможно, Забиба?
- Возможно, мой царь, если ты сам этого захочешь.
* * *
Говорила мудрая старуха, что стал царь ревновать Забибу даже к ее мужу. Поэтому он постоянно придирался к ней из-за него, но делал это осторожно. Она же отвечала ему:
- А что я могу поделать? Подумай и рассуди сам. Он муж мой по твоему закону, и я вынуждена делать все, что он от меня требует. Но то, что я вынуждена делать, еще не отражает моих желаний!
А когда он отвечал ей, что знает это и все понимает, оба они смеялись, считая эту проблему недостойной их внимания и не способной препятствовать их отношениям. Любовь их от этого не ослабевала.
* * *
Пришла как-то Забиба во дворец царя. И царь, который всю свою жизнь отдал в заложницы своей любви к ней, хотя бы и тайной, заметил, когда вышел ее встречать (а интуиция редко его обманывала), что она не такая, какой была, когда они расстались в последний раз.
И сказал царь:
- С недавних пор, Забиба, я стал замечать, что ты чем-то обеспокоена. Я пытался обдумать все, что нас окружает, и все отношения между нами, но так и не смог найти причину твоего беспокойства.
- Нет никакого беспокойства, мой царь, поверь мне.
- Но я вижу, Забиба, что ты неспокойна. Я не вижу, чтобы что-то веселило тебя и доставляло радость твоей душе. Ничто тебя не радует. Даже наши отношения приобрели оттенок рутины и обыденности. А поскольку монотонность и перелистывание изо дня в день одних и тех же страниц наших отношений навевает скуку, наверное, в твоей душе поселилась тоска и теснит твою грудь.
- Да, мой великий царь, монотонность и повторение, которое не позволяет избежать монотонности, навевают скуку, но никакое повторение не вызывает скуку, если человек всем сердцем его желает, если стремится к нему всеми чувствами и всей душой.
