Бертольд Брехт - Господин Пунтила и его слуга Матти
кинозвездам.
Ева. Я вам звонила. Вы сейчас заняты?
Матти. Я? Нет, я буду занят только завтра с шести утра.
Ева. Вы не могли бы отвезти меня в лодке на остров? Хочу наловить раков к завтрашнему пиру, к помолвке.
Матти. Как будто уже поздновато, не пора ли на боковую?
Ева. Я совсем не устала. Летом мне вообще не спится, сама не знаю почему. Неужели вы сейчас могли бы заснуть?
Матти. Еще как!
Ева. Завидую вам. Тогда приготовьте мне сети. Отец хочет, чтобы к столу были раки. (Поворачивается на каблучке и идет к двери, опять подражая кинозвездам.)
Матти (уже в другом настроении). А пожалуй, я все-таки отвезу вас на остров.
Ева. А вы не устали?
Матти. Нет-нет, я уже проснулся, я совсем бодрый. Вы бы переоделись, чтоб легче было идти вброд. Ева. Сети в кладовой. (Уходит.)
Матти надевает куртку. Ева возвращается в очень коротеньких брючках.
А где же сети?
Матти. А мы будем ловить руками. Так гораздо красивей, я вас научу.
Ева. Но сетями удобнее.
Матти. Недавно мы с кухаркой и горничной были на острове, так мы все ловили руками, очень красиво получалось. Можете у них опросить. Я быстро ловлю. А вы? Конечно, есть такие, у которых руки крюки. Раки увертливые, да и камни скользкие, зато ночь совсем светлая, ни облачка, я только что выходил.
Ева (нерешительно). Все-таки сетями удобнее. Больше поймаем.
Mатти. А вам много нужно?
Ева. Мой отец не станет есть, когда чего-нибудь мало.
Матти. Ну, значит, дело серьезное. А я-то думал, парочку поймаем, а потом побеседуем, ночь такая красивая.
Ева. Да не говорите вы про все на свете "красиво"! Принесите лучше сети.
Матти. Не будьте вы такая серьезная и не гоняйтесь так свирепо за раками. Хватит, если набьем карманы. Я знаю место, где мы за пять минут наберем достаточно - будет что показать.
Ева. Что вы хотите сказать? Вы вообще раков ловить собираетесь?
Матти (после паузы). Пожалуй, сейчас и вправду поздновато. Мне завтра в шесть надо выезжать на студебекере на станцию встречать атташе. А если мы часов до трех или четырех будем бродить по острову, когда же тут выспаться? Конечно, я могу отвезти вас на остров, если желаете.
Ева молча поворачивается и уходит. Матти снимает куртку, садится, берет
газету. Из парильни выходит Лайна.
Лайна. Фина и скотница спрашивают, не придете ли вы к реке? Они там гуляют.
Матти. Я устал. Был на рынке, потом водил трактор на болото, порвал тросы...
Лайна. Я тоже ног под собой не чую, весь день пекла пироги, ох уж эти мне помолвки! Хотела лечь, но не могу себя заставить. Ночь такая светлая, грех спать! (Уходя, смотрит в окно.) Может быть, все-таки пойти погулять? Конюх будет опять на гармошке играть. Люблю послушать! (Уходит усталым, но решительным шагом.)
В ту минуту как Матти хочет уйти в другую дверь, входит Ева.
Ева. Я хочу, чтобы вы меня отвезли на станцию!
Матти. Придется минут пять подождать, пока я подам машину. Подъеду к парадному.
Ева. Отлично. Но вы даже не спрашиваете, зачем я еду на станцию?
Матти. Я бы сказал, что вы хотите поспеть к одиннадцатичасовому поезду в Хельсинки.
Ева. Кажется, вас это ничуть не удивляет.
Матти. А зачем мне удивляться? Если шоферы начнут удивляться, все равно ничего не изменится и ни к чему не приведет. Никто не обратит внимания, да и никакого значения это не имеет.
Ева. Я еду в Брюссель, к приятельнице, на две-три недели и не хочу, чтобы отец узнал. Вам придется одолжить мне двести марок на билет. Разумеется, отец немедленно с вами расплатится, как только я ему напишу.
Матти (неохотно). Ладно.
Ева. Надеюсь, вы не боитесь за свои деньги? Хоть моему отцу и безразлично, с кем я o-бручусь, но в долгу он у вас не останется.
Матти (осторожно). Не знаю, будет ли он считать себя в долгу, деньги-то я даю не ему, а вам.
Ева (помолчав). Очень сожалею, что я вас об этом попросила.
Матти. Не думаю, что вашему отцу безразлично, если вы среди ночи вдруг уедете от помолвки, когда, как говорится, еще пироги не поспели. Напрасно вы на него сердитесь, что он вам посоветовал вести знакомство со мной, - это он просто сгоряча. Ваш отец, барышня, желает вам только добра. Он мне сам сказал. А когда он налижется, то есть, виноват, выпьет лишнего, он сам не знает, что для вас - добро, тут он живет только чувством. Зато, когда он трезвый, он опять живет умом, покупает вам стоящего атташе, вы будете атташихой в Париже или в Ревеле, можете делать, что вам угодно, если придет охота, вот в такой хороший вечер, а не захотите - не надо.
Ева. Значит, вы мне советуете выйти за господина атташе?
Матти. Не такое у вас, барышня, материальное положение, чтобы огорчать отца.
Ева. Я вижу, вы изменили свое мнение. Вы - настоящий флюгер.
Матти. Правильно. Только не надо обижать флюгер, это несправедливо. Флюгер - железная вещь, крепче ничего нет, только у него нет твердой опоры, его ничто не поддерживает. У меня тоже, к сожалению, никакой твердой опоры нет. (Потирает большой и указательный палец, намекая на деньги.)
Ева. К сожалению, мне придется поосторожнее относиться к вашим добрым наставлениям, раз вам не хватает твердости для честного ответа. И вы говорите красивые слова насчет того, что мой отец желает мне добра, просто потому, что боитесь одолжить мне денег.
Матти. Я и за свое место боюсь. Зачем терять хорошее место?
Ева. А вы, как я вижу, порядочный материалист, господин Альтонен, или, как говорят в вашем кругу, вы знаете, с какой стороны хлеб маслом намазан. Во всяком случае, я еще никогда не видела, чтобы человек так откровенно показывал, как он боится за свои деньги и вообще за свое благополучие. Я вижу, что не только богатые думают о деньгах.
Матти. Простите, если я вас разочаровал. Но что поделаешь, раз вы так прямо попросили денег. Вот если бы вы только намекнули, так сказать, оставили бы вопрос висеть в воздухе, как говорится, между строк, тогда бы нам и вообще не пришлось говорить о деньгах. Денежные дела всегда портят отношения.
Ева (садится). Я не выйду за атташе.
Матти. В сущности говоря, непонятно, почему вы не хотите выходить именно за него? По-моему, что один, что другой - все они похожи, я с ними имел дело. Люди они образованные, сапогами в вас бросать не станут, даже если напьются, с деньгами не считаются, особенно с чужими, сумеют оценить вас - они в этом толк знают, как в вине, их этому обучали.
Ева. Не выйду я за атташе. Я, кажется, выйду за вас.
Матти. Как прикажете помять?
Ева. Отец мог бы отдать нам лесопилку.
Матти. Вы хотите сказать - вам.
Ева. Нет, нам - раз мы поженимся.
Матти. Служил я в Карелии, в одном имении, там хозяин раньше был батраком. Когда приходил в гости пастор, хозяйка посылала мужа удить рыбу. А при других гостях он сидел за печкой и раскладывал пасьянс - его только звали бутылки откупоривать. У них уже дети были большие. Отца по имени звали: "Виктор, принеси галоши! Только не копайся!" Нет, барышня, это мне не по вкусу.
Ева. Ну, вы, конечно, хотите командовать. Могу себе представить, как вы будете обращаться с женой.
Матти. Вы об этом уже думали?
Ева. Конечно, нет. Вы, наверно, воображаете, что я целыми днями только и думаю о вас. Не знаю, откуда у вас такое самомнение. Во всяком случае, мне надоело, что вы только о себе говорите, что вам нравится и чего вам хочется, о чем вы где-то там слышали. Я вас насквозь вижу - то притворяетесь невинным барашком, то дерзите мне! Я вас вообще не выношу, терпеть не могу эгоистов, так и знайте! (Уходит.)
Матти садится и берет газету.
VII
Союз невест господина Пунтилы.
Двор в "Пунтиле". Воскресное утро. На балконе дома Пунтила, бреясь,
ссорится с Евой. Издали слышны церковные колокола.
Пунтила. Ты выйдешь замуж за атташе - и крышка! Иначе ты от меня гроша не получишь. Я отвечаю за твое будущее.
Ева. То ты говоришь, чтобы я за него не выходила, что он не мужчина, то опять... Сам сказал - выходи за того, кого полюбишь.
Пунтила. Мало чего я говорю, когда выпью лишнюю рюмку. Не смей толковать мои слова вкривь и вкось! И если я тебя еще раз поймаю с шофером, я тебе задам! Хорошо, что не было посторонних, когда ты вышла с ним из бани! Вот был бы скандал! (Смотрит в поле, орет.) Зачем коней пустили в клевер?
Голос. Конюх недосмотрел!
Пунтила. Гони прочь! (Еве.) Стоит на один день уехать - тут все идет вверх тормашками. Почему кони в клевере? Потому что конюх завел шашни с садовницей. А почему телку, которой всего год и два месяца, уже случили, так что она больше расти не будет? Потому, что коровница путается с практикантом и у нее, конечно, уже нет времени следить, чтобы бык не лез к молодым коровам. Она дает ему полную волю. Свинство! А если бы садовница не гуляла с конюхом - вот я с ней поговорю! - я бы продал не сто кило помидоров, а гораздо больше! Да разве ей до моих помидоров? Их любить надо, это золотое дно! Нет, я запрещу все эти шашни у себя в имении, слишком дорого они обходятся. Слышишь, так себе и зарубите на носу - ты и твой шофер! Я не позволю разорять имение! Я с этим покончу.
