Джозеф Конрад - Тайный сообщник

И внезапно я понял, что все мое будущее и то единственное, к чему я пригоден, поставлено на карту, что я могу себя погубить из-за одной неудачи при первом командовании.

Было невозможно дольше оставаться в каюте. Я сделал ему знак скрыться в дальнем углу и вышел на корму. На вахте стоял этот скучный щенок. Я прошелся по корме, обдумывая положение, потом подозвал его к себе.

-- Пошлите двух матросов открыть оба бортовых порта на квартердеке,-мягко сказал я.

Услыхав это странное распоряжение, он имел дерзость или, вернее, забылся до такой степени, что повторил:

-- Открыть порты квартердека! Зачем, сэр?

-- Я приказываю вам это сделать, для вас этого достаточно. Пусть их откроют и закрепят как следует.

Он покраснел и ушел. Думаю, он не удержался от насмешливого замечания плотнику по поводу целесообразности проветрить квартердек. Конечно, он заглянул в каюту старшего помощника, чтобы сообщить ему об этом распоряжении: бакенбарды вышли как будто случайно на палубу и стали украдкой посматривать на меня снизу, -- вероятно, они старались открыть признаки безумия или опьянения.

Незадолго до ужина беспокойство мое усилилось, и я заглянул на секунду к моему второму "я". Странно было видеть его таким спокойным; это казалось неестественным, нечеловеческим.

Шепотом я поспешил развить ему свой план.

-- Я подведу судно возможно ближе к берегу, а затем поверну его назад. Я найду способ тайком провести вас в парусную каюту; она отделена коридором. Но там есть отверстие, через которое вытаскивают паруса, оно выходит прямо в квартердек и в хорошую погоду всегда открыто, чтобы паруса проветривались. Когда судно замедлит ход, а команда будет занята на корме у гротабрасов, путь перед вами будет открыт. Вы спуститесь за борт через открытый порт квартердека. Я велел их закрепить. Спускайтесь в воду по веревке, чтобы не было плеска... Понимаете? Вас могут услышать, и положение чертовски осложнится.

Секунду он молчал, потом шепнул:

-- Я понял.

-- Я не увижу, как вы будете уходить, -- с усилием проговорил я. -- Ну, а о том... надеюсь только, что и я понял.

-- Вы поняли. С начала до конца.

И первый раз в его шепоте послышалась дрожь, напряжение. Он схватил меня за руку, но звонок к ужину заставил меня вздрогнуть. Однако он не вздрогнул, он только разжал пальцы.

После ужина я спустился вниз в девятом часу. Слабый, но надежный бриз был пропитан росой, и потемневшие сырые паруса старались поймать всю его двигательную силу. Мерцала ясная, звездная ночь, и тусклые, темные пятна -разбросанные островки -- медленно плыли навстречу низким звездам. С левого борта был большой остров, довольно отдаленный и внушительный, затенявший широкий простор неба.

Открыв дверь, я увидел себя самого, разглядывающего карту. Он вышел из своего угла и стоял перед моим столом.

-- Достаточно темно, -- шепнул я.

Он отошел и прислонился к моей койке, спокойно глядя перед собой. Я сел на кушетку. Нам нечего было сказать друг другу. Над нашими головами шагал взад и вперед помощник, державший вахту. Потом я услышал, как шаги зазвучали быстрее. Я знал, что это значит. Он направлялся в кают-компанию, вскоре за моей дверью раздался его голос:

-- Мы подходим к берегу, сэр. Кажется, земля совсем близко.

-- Хорошо, -- сказал я.-- Сейчас выйду на палубу.

Я ждал, пока он вышел из кают-компании, потом встал. Мой двойник тоже тронулся с места. Настало время обменяться последними словами, по-прежнему шепотом,-- так мне и не суждено было услышать его голос.

-- Слушайте... -- Я открыл ящик и вынул три соверена.-- Возьмите это. Я получил шесть. Я отдал бы вам все, но мне нужно оставить немного денег, чтобы купить команде фруктов и овощей с туземных лодок, когда мы будем плыть Зондским проливом.

Он покачал головой.

-- Возьмите!-- настаивал я отчаянным шепотом. -- Никто не может сказать, что...

Он улыбнулся и многозначительно похлопал себя по единственному карману пижамы. Действительно, место было ненадежное. Но я извлек свой большой шелковый носовой платок и, завязав три золотых монеты в уголок, протянул ему. Вероятно, он был тронут: он взял его, наконец, и быстро обвязал вокруг талии, прямо на голое тело под пижамой.

Наши глаза встретились. Прошло несколько секунд, потом, все еще не отводя от него взгляда, я протянул руку и потушил лампу. Я вышел в кают-компанию, настежь распахнув дверь своей каюты.

-- Стюард!

От избытка усердия он все еше возился в буфетной, в последний раз перед сном перетирая судки из накладного серебра. Стараясь не разбудить помощника, каюта которого находилась напротив, я говорил вполголоса. Он с беспокойством оглянулся.

-- Сэр?

-- Не можете ли вы мне принести горячей воды из-камбуза?

-- Боюсь, сэр, что огонь уже давно потух. -- Ступайте и посмотрите. Он взбежал по трапу.

-- Ну! -- шепнул я громко... слишком громко, пожалуй, но я боялся, что не смогу выдавить ни одного звука.

В одну секунду он очутился подле меня. Две фигуры капитана проскользнули мимо трапа... крохотный темный коридор .. откатившаяся раздвижная дверь. Мы были в парусной каюте и ползли на коленях по парусам. Внезапно мне пришла в голову одна мысль. Я увидел самого себя, бредущего босиком, с непокрытой головой, а солнце ударяет в мой темный затылок. Я сорвал свою широкополую шляпу и в темноте стал напяливать ее на мое второе "я". Он отшатнулся и молча отстранил меня. Интересно, что подумал он обо мне. Потом он понял и неожиданно сдался. Наши руки ощупью встретились и замерли на секунду в крепком пожатии... Ни одного слова не было сказано нами, когда они разъединились.

Когда вернулся стюард, я спокойно стоял у двери буфетной.

-- Простите, сэр. Котел чуть теплый. Зажечь спиртовку?

-- Не нужно.

Я медленно вышел на палубу. Теперь делом совести было подвести корабль как можно ближе к берегу. Он должен спуститься за борт, как только корабль начнет поворачивать. Должен! Для него возврата не было. Я перешел на подветренную сторону, и сердце у меня замерло, когда я увидел, как близок берег. При других обстоятельствах я не стал бы медлить ни минуты. Второй помощник с беспокойством следовал за мной.

Я продолжал смотреть вперед, пока не овладел своим голосом.

-- Судно одолеет поворот,-- спокойно сказал я.

-- Вы собираетесь это испробовать, сэр? -- недоверчиво проговорил он.

Я не обратил на него внимания и повысил голос, чтобы быть услышанным рулевым:

-- Держать круче к ветру!

-- Есть, сэр!

Ветер обвевал мои щеки, паруса спали, все замерло. Напряженно следить, как растет и сгущается туманная масса земли, было мне не по силам. Я закрыл глаза. Корабль должен подойти ближе. Должен! Тишина стала невыносимой. Быть может, мы стоим на месте!

Когда я открыл глаза, кровь бросилась в голову от зрелища, представшего передо мной. Черный южный холм Ко-ринга, казалось, навис прямо над кораблем, как громоздящаяся глыба вечной ночи. На этой огромной черной массе не видно было ни одного огонька, не слышно было ни одного звука. Она неудержимо скользила нам навстречу и, казалось, до нее уже можно дотянуться рукой. Я видел смутные фигуры вахтенных; они столпились на шкафуте и в немом ужасе смотрели на берег.

-- Вы хотите идти вперед, сэр? -- осведомился нетвердый голос у моего локтя.

Я не обратил на него внимания. Я должен был идти дальше.

-- Держать круче. Не задерживай.. Сейчас это не годится, -предостерегающе сказал я.

-- Я плохо вижу паруса, сэр, -- ответил мне рулевой странным, дрожащим голосом.

Достаточно ли близко мы подошли? Корабль уже вступил в береговую тень, в самую ее черноту; быть может, она уже поглотила его; он подошел слишком близко, и мне его уже не вернуть, -- он ушел от меня навсегда.

-- Позовите старшего помощника,-- сказал я молодому человеку, притихшему подле меня.-- И всех наверх!

Эхо гористого берега усилило мой голос. Несколько голосов крикнули дружно:

-- Мы все на палубе, сэр!

И снова тишина. А большая тень подкрадывалась ближе, громоздилась выше, и нигде ни света, ни звука. Такая тишина спустилась на корабль, что, казалось, мы медленно плывем на барке смерти в самые врата Эреба.

-- Боже мой! Где мы?

Это простонал возле меня старший помощник. Он был как громом поражен и словно лишился моральной поддержки своих бакенбард. Он всплеснул руками и буквально взвыл:

-- Погибли!

-- Успокойтесь, -- сурово сказал я.

Он понизил голос, но я видел его отчаянный жест:

-- Что мы тут делаем?

-- Ищем берегового ветра.

Он готов был рвать на себе волосы и, забывшись, набросился на меня.

-- Мы отсюда не выберемся! Это сделали вы, сэр! Я знал, что дело кончится чем-нибудь в этом роде. Корабль не развернется, вы подвели его слишком близко, чтобы лечь в дрейф. Нас отнесет на берег, прежде чем мы успеем повернуть. О боже!

Я схватил его за руку, которую он уж занес над своей несчастной головой, и сильно ее потряс.