Лео Перуц - Прыжок в неизвестное

- Так, - сказал он. - А теперь я спрашиваю тебя в последний раз: остаешься ли ты при решении уехать завтра с Вайнером?

Вопрос был поставлен вполне риторически, ибо Станислав Демба никакого ответа не ждал: он отказался от надежды переубедить Соню.

Но Соня тихо сказала:

- Я еще не знаю.

Демба изумленно взглянул на нее. Это прозвучало совершенно серьезно, а не насмешливо, как все прежние реплики Сони. Он не старался доискаться причин такой перемены.

- Ты еще не решила?

- Я должна это еще обдумать.

У Сони в голове металась одна только мысль: выиграть время! Только бы выиграть время! У него было оружие в руках, он был вспыльчив, он стоял в каких-нибудь шести шагах от нее...

- О чем же тут долго думать, Соня? Ты его пошлешь к черту. Ты поедешь со мной. Скажи "да", Соня!

- Может быть, - робко прошептала Соня, - если... Она запнулась. Что бы ей такое сказать, чтобы обуздать его и не разозлить?

- Если я достану деньги на дорогу, не правда ли?

Он подошел ближе. Она отшатнулась в испуге, но он этого не заметил. Он был очень доволен переменою в настроении Сони.

- До вечера я деньги раздобуду, - сказал он. - Я жду гонорара за бульварный роман, который перевел на польский язык. Кроме того, я могу получить аванс в нескольких домах, где давал уроки. К вечеру деньги будут.

Она не слушала того, что он говорил. Она не спускала с него глаз и думала только о смертоносном оружии под его пальто. Двумя минутами раньше она бы еще не могла описать это оружие. Теперь же она была убеждена, что ясно видела револьвер, который рисовал ей страх: браунинг, похожий на большой ключ от ворот и глядевший на нее в жажде убийства своим темным дулом.

- К вечеру я деньги соберу, - повторил Демба. Он взглянул на часы. Уже половина одиннадцатого! Черт побери, я потерял много времени. Мне придется спешить.

"Теперь он уйдет, - думала Соня. - Хоть бы он ушел поскорее!.."

- Так обещай же мне теперь, что ты завтра со мною уедешь, - настаивал Демба.

- Да, - пролепетала Соня, - при условии, что у меня будут деньги.

- Разумеется, - перебил ее Демба. - От путешествия тебе не придется отказаться. Если я вечером не положу тебе денег на стол, можешь ехать с Вайнером.

Он направился к двери, но опять остановился и кивнул ей головою:

- Я знал, что мы скоро придем к согласию, если разумно обсудим положение вещей. Вечером я еще зайду к тебе в контору. А теперь до свиданья. Мне нужно идти. Мне нельзя терять времени.

Он окинул взглядом комнату, словно выискивая что-то. Прикусил губу, пожал плечами и пошел к выходу. По дороге он в неожиданном порыве ярости отшвырнул в сторону стул, загородивший ему путь. Сейчас же после этого он загромыхал вниз по лестнице.

Когда Клара Постельберг и Этелька Шпрингер вернулись в комнату, Соня всхлипывала, закрыв лицо руками.

- Что случилось? - воскликнула Клара.

- Он хотел меня застрелить. Из револьвера. Этелька Шпрингер покачала недоверчиво головою.

- Вздор! - сказала она, - Я слишком хорошо знаю Стани. Револьвер был, наверное, не заряжен, и ты дала себя напрасно запугать.

- Нет, - уверяла Соня. - Он мне совсем его не показал, все время прятал его под пальто. Я его случайно заметила.

Она опять расплакалась.

- Зачем вы меня оставили с ним наедине? Просила же я вас остаться! Никогда еще не находилась я в такой опасности.

Он все еще дрожала всем телом.

Этелька Шпрингер задумалась.

- Он человек буйный, это верно, - сказала она. - И очень вспыльчивый. Но... - она приумолкла. - Во всяком случае ты должна сообщить об этом Вайнеру.

- Он только вечером вернется в Вену, Он телефонировал мне, что едет к своим родителям в Медлинг,

- Револьвер мы должны отнять у Стани. Если он его не отдаст добровольно, то нужно применить силу, - сказала Этелька Шпрингер. - Где же он теперь?

- Не знаю. Он ушел.

- Да нет же! Вот его шляпа висит" В самом деле! Широкополая фетровая шляпа все еще висела на крюке вешалки.

Демба помчался без шляпы искать денег.

Глава V

Оскар Микш потянулся, зевнул, протер глаза и присел на постели. Который час - он не знал, но, очевидно, было еще не поздно. По-видимому, он спал недолго. Проснулся он не потому, что выспался. Его разбудил шум, похожий на стук тарелок, ножей и вилок.

Он вспомнил, что на столе остался его недоконченный завтрак, недопитая чашка чаю и ломоть хлеба с вареньем, и принялся бранить про себя, но довольно сильно, свою хозяйку, фрау Помайзль, которая опять вздумала убирать со стола, когда он еще не встал с постели, да еще зря шуметь при этом.

Когда глаза его освоились с полумраком, - он закрывал обычно ставни на окнах, прежде чем утром лечь в постель, чтобы дневной свет ему не мешал, то он убедился, что был очень несправедлив к почтенной матроне. Не на ее совести был нарушенный сон Микша, а на совести обычно столь тихого сожителя, Станислава Дембы.

Демба сидел, наклонившись над столом, и Микш неясно видел комические и торжественные жесты, с какими Демба поглощал бутерброд с вареньем. Он подносил его обеими руками ко рту, как бы священнодействуя. И каждый раз, как опускал руки, тарелка по какой-то загадочной причине дребезжала. От этого-то шума и проснулся Микш.

На стуле возле двери сидела еще другая фигура, оказавшаяся при более пристальном рассмотрении светло-коричневым пальто Дембы, увеличенным его собственной тенью.

Микш удивился, что видит Дембу в этот час. Обыкновенно они не встречались целыми днями. Он был железнодорожником и возвращался со службы только в девятом часу утра; к этому времени Демба почти всегда уже уходил из дому; в дневные часы показывался лишь изредка, да и по вечерам его в большинстве случаев не было дома, когда Микш опять отправлялся на службу. Они снимали сообща эту комнату чуть ли не полгода уже, а говорили друг с другом за это время едва больше десяти раз. Когда им нужно было сообщить друг другу что-нибудь важное, они оставляли один другому записки. В дела Дембы Микш был в достаточной степени посвящен. Он знал точно, когда у Дембы бывали денежные затруднения, экзамены, зубная боль, любовные похождения или трудности с гардеробом, потому что у студента была привычка разбрасывать свои письма, книги и записные тетради, а склонность фрау Помайзль рассказывать одному про другого восполняла эти сведения. От времени до времени они посредством записок просили друг друга о помощи и занимали один у другого старые фрачные брюки, чистый воротник или деньги на сумму не свыше пяти крон.

- С добрым утром! Желаю аппетита! - окликнул студента Оскар Микш.

Станислав Демба встрепенулся и уставился глазами на постель. Он только теперь заметил, по-видимому, что Микш проснулся. Тарелка опять задребезжала, и сейчас же после этого Демба скрылся за столом так быстро, словно провалился.

- Что с вами, Демба? У вас упало что-нибудь на пол? Что вы ищете? Подождите, я открою ставни.

Микш вскочил с постели и подошел к окну, чтобы открыть ставни. Когда робкий солнечный луч заглянул в комнату, Демба вдруг зарычал, словно свет уколол его, как нож:

- Что вам в голову взбрело, черт побери? Пусть остаются закрытыми ставни! Я не переношу света, у меня глаза болят.

- Глаза болят?

Микш мгновенно прихлопнул ставни, и в комнате стало совершенно темно.

- Адская глазная боль! Нужно мне будет обратиться наконец к окулисту.

Станислав Демба опять вынырнул из-за стола и нацелился ножом в каравай хлеба, лежащий на столе.

- Дьявольщина, не выходит! - ругнулся он. - Отрежьте-ка мне кусок хлеба, Микш.

- Так, разумеется, ничего не выйдет, - сказал Микш. - Хлеб нужно взять в одну руку, а нож в другую.

- Убирайтесь вы к черту! - заревел Демба в припадке совершенно необъяснимой ярости. - Не давайте мне уроков и отрежьте мне лучше краюху.

- Вы просто ленитесь, - промолвил спокойно Микш и потянулся через стол за хлебом и ножом. - Вы не прочь воспользоваться чужими услугами. Вот, получайте ломоть, а намазать вам его придется самому.

Демба принялся есть и опять подносил хлеб ко рту обеими руками - в темной комнате это имело такой вид, как будто атлет с трудом поднимает в обеих руках трехпудовую гирю.

Спать уже было нельзя. Микш нащупал в темноте свои брюки и туфли и начал одеваться.

- Собственно говоря, я съедаю ваш завтрак, - сказал Демба.

- Нет, нет! Я совершенно сыт.

- А я голоден. Я от голода чуть с ума не сошел. Со вчерашнего дня я ничего не ел, а сегодня утром у меня стащила завтрак одна собака.

- Кто? Собака?

- Да, безобразный пинчер в бурых пятнах. А мне пришлось на это спокойно смотреть.

- Почему пришлось?

- У меня случайно были заняты руки в это время. Впрочем, какое вам до этого дело? Попадаешь иногда в положение, когда нельзя управлять своими руками. Но я вам, кажется, не дал спать?

- Я не устал. Я могу еще после обеда поспать немного. К тому же мы так редко видимся... Каким образом вы сегодня дома? Нет лекций? Нет уроков?