Оливер Голдсмит - Гражданин мира, или письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на востоке
При въезде в Кентиш-таун первыми бросаются в глаза лавки ремесленников, где торгуют свечами, мелким углем и половыми щетками. Есть там и несколько величественных кирпичных зданий с многочисленными столбами для вывесок или, вернее, колоннами, весьма своеобразной архитектуры. Посылаю тебе изображение некоторых из них (vide таблицы А. В. С.). Свое название этот прелестный город получил, по всей вероятности, от своего соседства с графством Кент, и в этом, разумеется, нет ничего странного, поскольку их разделяет только Лондон и прилегающие к столице селенья. Но как бы то ни было, дело близилось к вечеру, и, наскоро поужинав жареной бараниной и сушеными плодами, именуемыми картофелем, я решил, что продолжу свои наблюдения на обратном пути. И сделал бы это с удовольствием, не помешай одно обстоятельство, которое я, говоря чистосердечно, предвидел заранее: приближение ночи не позволило мне обозревать окрестности, ибо домой я возвращался в полной темноте".
Прощай!
Письмо CXXIII
[Заключение.]
Лянь Чи Альтанчжи - Фум Хоуму,
первому президенту китайской Академии церемоний в Пекине.
После многочисленных разочарований желания мои, наконец, полностью сбылись. Мой долгожданный сын теперь здесь, со мной. Его приезд разом рассеял мои тревоги и принес с собой нечаянные радости. Благодетельные перемены, происшедшие в его уме и внешнем облике, превзошли самые пылкие отцовские надежды. Я расстался с мальчиком, а встретил мужчину, приятного лицом, возмужавшего в странствиях и умудренного невзгодами. Однако его несчастная любовь окрасила его речь меланхолией, омрачавшей временами восторг нашей встречи. Я полагал, что лишь целительное время излечит недуг, но Фортуна, точно вознамерившись осыпать нас своими щедротами, разом вознаградила нас за все горести.
Спустя два дня после его приезда господин в черном и его очаровательная племянница пришли поздравить нас, и вообрази же себе наше изумление, когда прелестная родственница моего друга оказалась той самой пленницей, которую освободил мой сын и которая, претерпев кораблекрушение на Волге, была увезена русскими крестьянами в Архангельск. Будь я романистом, мое перо подробно описало бы их чувства, вызванные нежданным свиданием. Но ты и так можешь легко себе представить их восхищение. Если эти чувства невозможно было выразить словами, разве можно их словами описать?
Когда два юных существа питают друг к другу пылкую и искреннюю любовь, для меня самое большое удовольствие видеть их мужем и женой. Независимо от того, знакомы они мне или нет, я счастлив сознанием, что к мировой цепи прибавилось еще одно звено. Природа создала меня сватом и наделила душой, отзывчивой на человеческое счастье. Словом, я, не мешкая, осведомился у господина в черном, не связать ли нам влюбленных брачными узами, а так как он скроен из того же материала, что и я, то сразу же дал согласие, и свадьбу назначили на следующий день.
На этом веселом празднестве присутствовали все, с кем я успел познакомиться со времени моего приезда. Маленький щеголь был назначен распорядителем, а миссис Тибс, его супруга, следила, чтобы все соответствовало правилам хорошего тона. Особенно оживлены и нежны были господин в черном и вдова закладчика. Вдова нарядилась, следуя советам миссис Тибс, а что касается ее поклонника, то голова его была украшена париком с косицей, который дал ему взаймы маленький щеголь, дабы он мог предложить руку и сердце при полном параде. Общество без труда догадалось, что в этот вечер будут сыграны две свадьбы, и, по правде говоря, мой приятель и вдовушка не скрывали своей любви. Он даже отозвал меня в сторону, желая узнать, не нахожу ли я его несколько староватым для женитьбы.
- Я, конечно, знаю, - продолжал он, - что собираюсь свалять дурака, но друзья примутся расхваливать мое благоразумие и ставить всем в пример.
Во время обеда все, казалось бы, свидетельствовало о добром согласии и дружной веселости. Каждый чувствовал себя непринужденно, и любая шутка вызывала смех. Господин в черном сидел подле своей возлюбленной, подкладывал ей кушанья, чокался и, прижимаясь к ее коленке и локотку, лукаво что-то нашептывал, а она в ответ трепала его по щеке. Никогда еще запоздалое чувство не было таким игривым, безобидным и забавным, как у этой почтенной пары.
Тут подали вторую перемену, и среди прочих разнообразных угощений прямо перед вдовой поставили чудесную индейку. Европейцы, как тебе известно, разрезают мясо прямо на столе. Оттого-то мой друг попросил свою даму отрезать ему кусочек. Обрадовавшись возможности показать свое умение (а в этом искусстве она, по-видимому, считала себя мастерицей), вдовушка приступила к делу и стала сперва отрезать ножку.
- Сударыня, - воскликнул мой приятель, - если мне будет позволено подать вам совет, лучше начать с крылышка, тогда легче будет справиться с ножкой.
- Сударь, - возразила вдова, - уж позвольте мне самой знать, как режут птицу; я всегда начинаю с ноги.
- Возможно, сударыня, - не сдавался ее кавалер, - но с крылышка начинать удобнее, и я принялся бы за него.
- Сударь, - прервала его дама, - вот когда вы будете иметь дело с собственной птицей, то можете, если вам угодно, начинать с крылышка, а уж мне позвольте начать с ноги. Меня уже поздновато учить!
- Сударыня, - перебил он, - человек никогда не бывает слишком стар, чтобы учиться.
- Стар! - возопила вдова. - Кто это стар, сударь? Когда придет мой черед умереть, кое-кому это увидеть не придется! Если нельзя начинать с ножки, так режьте индейку сами.
- Сударыня, - сказал господин в черном платье, - по мне, что с ножки начинать, что с крылышка - разница невелика. Коли вам приспичило начинать с ноги, воля ваша, хоть я и прав.
- Уж у вас позволения не спрошу! И впредь, дружок, держитесь от меня подале!
- Ну, - ответил тот, - это проще .простого - достаточно мне пересесть на другой конец стола. Итак, ваш покорный слуга!
Так в одну минуту пришел конец столь долгому ухаживанию, ибо после такого разговора эта почтенная пара и слушать не хотела о совсем было уже решенной свадьбе. Подчас пустой случайности достаточно, чтобы расстроить самый торжественный договор. Однако хотя это в какой-то степени и омрачило царившую за столом гармонию, но счастья юной пары не смутило, и, сколько я мог заметить по выражению лица новобрачной, она не огорчилась оттого, что брак ее дяди расстроился.
Через несколько часов никто уже не вспоминал о недавнем происшествии, и всяк искренно радовался тому, что его общество приятно остальным. Мой сын и его прелестная подруга решили поселиться здесь; господин в черном подарил им небольшое поместье. Этого вместе с тем, что мог уделить им я, вполне довольно для их подлинного, а не мнимого, счастья. Что же до меня, то городом мне служит весь мир, и поэтому я не очень беспокоюсь о том, на какой из его улиц доживу остаток дней. Его я посвящу изучению нравов различных стран и уже уговорил господина в черном быть моим спутником. Не случайно говорит Конфуций: "Кто хочет обрести счастье или мудрость, тот должен искать перемен".
Прощай!
EiAlezandroVzouletaieinaiJeoVJeoVeotwpan ПРИМЕЧАНИЯ
Перевод "Гражданина мира" ("The citizen of the world; or Letters from a Chinese philosopher, residing in London, to his friends in the East") сделан по наиболее авторитетному английскому изданию: Collected works of Ol. Goldsmith in 5 vols., ed. by A. Friedman, vol. II. Oxford, Clarendon press, 1966. В основу этого издания полошен" первая газетная публикация очерков в "Общественных ведомостях" ("The Public Ledger", 1760-1761 гг.) с учетом всех исправлений, внесенных в текст при первом отдельном издании 1762 г., поскольку не вызывает сомнения, что редактура была осуществлена самим автором, чего нельзя с уверенностью сказать о третьем лондонском издании, вышедшем в 1774 г., вскоре после смерти Голдсмита. Обозначения содержания писем взято из издания 1762 г., где оно впервые появилось; имя автор" каждого письма и его адрес в газетном издании печатались полностью, а в изданий 1762 г. были большей частью заменены краткими указаниями - "От него же" или "К нему же", что приводило к путанице, потому что нередко письмо хотя и был" "От него же", но к другому адресату, поэтому возникла необходимость восстановить полные указания адреса по первому изданию.
Предуведомление издателя
1 Написано самим Голдсмитом к первому отдельному изданию книги в 1762 г.
2 Эскобар-и-Мендоса Антонио (1589-1669)- испанский иезуит, проповедник, автор поэмы "Св. Игнатий Лойола", комментариев к Библии и ряда богословских трудов.
3 Карамуэль Лобкович Хуан де (1606-1682) - испанский иезуит, епископ в Павии (Северная Италия), автор многих схоластических богословских трактатов и в том числе "Каббалистической грамматики" (1642). В очерке "Поэтическая шкала", опубликованном в издававшемся Ньюбери "Литературном журнале" (январь-февраль 1758 г.), приводилась аналогичная таблица, в которой сравнивались талант, рассудительность, ученость и стихотворное мастерство 29 английских писателей, однако принадлежность этой статьи Голдсмиту оспаривается некоторыми исследователями. См. The works of Ol. Goldsmith, ed. by J. W. M. Gibbs, im V vols L 1884-86, vol. IV, p. 417.
