Остров обреченных - Стиг Дагерман

все разбрелись, но была настолько ослеплена страстью к мертвому Джимми Баазу и живому Бою Ларю, что не стала бы думать о каком-то там камне. Боя Ларю тоже можно вычеркнуть: он был слишком охвачен желанием заняться любовью с англичанкой. Мадам Лука не видел, но она все время ходила с таким отсутствующим видом, пока не выплюнула весь свой страх в лицо Тиму Солидеру после нападения ящериц, что и она тоже не вариант. Это наверняка был Тим Солидер. Лука напоминает себе, что Тим Солидер был единственным, кого заинтересовал его лев, когда они сидели и обсуждали, чей же символ будет вырезан на скале. Взяв камень с собой, Лука пытается найти следы гиганта на песке, но тщетно – на берегу слишком много следов, хаотично пересекающих друг друга. Внезапно он замечает, что в сумерках, рядом с кострищем поблескивает что-то белое – это перо, и Лука вспоминает о стае птиц, которая все еще кружит над берегом, но сейчас, в наступающей темноте, уже ведет себя спокойнее. Он бросает камень в сторону скалы и, с пером в руке, бежит к зажатой между камнями мертвой белой птице, которую еще не унесло прибоем, и тут же замечает великана. Тело Тима висит в странной позе: голова опущена, одна нога скрыта под водой – видимо, застряла в расщелине, а потом он сломал щиколотку, тело упало вперед и оказалось в совершенно вертикальном положении. Схватившись за щиколотку, сначала Лука осторожно пытается вытащить ногу, но она застряла накрепко и с этим ничего не поделаешь. В конце концов он изо всех сил дергает ногу, и та поддается, но тело оказывается таким тяжелым, что Луке не удержать его, и оно быстро тонет, погружается на такую глубину, что его уже не достать.

Лука идет по берегу в сумерках из прозрачного зеленого стекла, и теперь он несчастен совершенно по-новому. С этим ничего не поделаешь – маленькое глухое горе гложет его то с одной стороны, то с другой, лишая всякого утешения, и наконец он ложится перед потухшим костром и пытается обрести хоть какую-то ясность. И действительно, ему удается найти некое утешение, поэтому через некоторое время он встает, возвращается к скале, которая излучает волшебное мерцание в сгущающихся сумерках, возвращается, думая о том, что такая борьба не должна пропасть даром, в ней ведь должен быть какой-то смысл, должен быть какой-то смысл в том, чтобы довести начатое до конца, ведь Тим Солидер хотел помочь ему в этом деле. Он должен вырезать этого льва, льва, который принадлежал им двоим, и сделать это надо сейчас, пока еще не окончательно стемнело. Он находит выброшенный камень, устраивается на скале поудобнее и прислушивается к шуму моря, шелесту птичьих крыльев и шагам ящериц – как всегда верная себе, ночь готовится опуститься на остров.

И тут случается ужасное. Он исполнен намерения, он надежно сжимает камень в руке, он удобно устроился на скале, и еще не так темно, и ему еще долго будет видно все линии контура; все идет как надо, он вступил в битву, чтобы победить всякое сомнение, и теперь все сомнения побеждены, и все равно случается нечто ужасное: внезапно он понимает, что не помнит, как выглядит лев, а лев капитана, единственный доступный образец, мертвым грузом лежит на дне этой жуткой лагуны.

О, как он старается вспомнить: он катается по песку, он застывает в неподвижности, закрывает глаза и осторожно пытается вызвать в памяти тень, которую помнит с детства, – лев с цирковой афиши, лев из школьного учебника зоологии – он пытается рисовать камнем на песке, но результат настолько жалок, что он в ярости утыкается лицом в песок, песок забивает рот, Лука задыхается и кашляет. Ослепленный песком, он мечется по берегу, натыкаясь на скалы, падает на колени в воде, спотыкается о кострище, валится навзничь на белую скалу, его руки нащупывают что-то плотное, и тут он, оторопев, понимает, что это мертвое тело, и тогда он кричит от ужаса, проглатывая песок; бросается к подножию горы, прижимается спиной к камню и оглядывается по сторонам дикими, полуслепыми глазами, готовый защищаться от самого страшного.

И тогда к нему приходят львы. С рычанием они выскакивают на берег, бьют хвостами, отряхивают песок и капли воды с лап и останавливаются прямо перед ним. Бесчисленное количество львов, они заполонили собой весь берег – нет, наверняка весь остров, ибо теперь рык и хлесткие удары хвостов и лап доносятся и сверху, и Лука сжимается в самую незначительную незначительность, но львам не до него; они расхаживают по песку прямо перед ним, поднимая облако пыли и ослепляя его, они с рычанием прыгают в воду, совершено не боясь затаившейся там шипастой рыбы, они фыркают в воде, будто лошади, выходят, небрежно отряхиваются. Лука стоит на берегу, промокший до нитки и пропахший их запахом, и тут они спрыгивают со скалы, приземляются рядом с ним, крепко упираясь в песок своими мощными лапами; рот наполняется песком, он наклоняется, содрогаясь в конвульсиях, его рвет, а перед глазами кружится карусель, несчастные животные воют, фыркают и ревут, вглядываясь в охвативший остров ужас. Лука падает на четвереньки, содрогаясь от рвотных конвульсий, потом поднимает голову и видит над собой льва – с грязных клыков хищника капает зловонная слюна. Пусть они исчезнут, уйдут туда, откуда пришли, теперь он знает про львов всё и, крепко зажмурив глаза, рисует в воздухе одного льва за другим, пока наконец один из зверей не откусывает ему руку, и тут Лука понимает, что вовсе не зажмурился, просто ослеп от песка и страха.

На острове вдруг повисает жуткая тишина, и зрение возвращается к нему именно в тот момент, когда он этого совсем не хочет. Кровь и жизнь вытекают из дыры на месте откушенной руки, и ему приходится смотреть на самое ужасное, что только случалось на свете. Один из львов нырнул на дно лагуны, отыскал там утонувшего капитана, и теперь тот восседает на спине хищника – лицо утопленника посинело, глаза смотрят в одну точку, мокрые волосы облепили голову. Всадник неумолимо приближается к Луке Эгмону, мертвые губы шевелятся и шепчут: «На колени!» – и он с криком падает на колени, ожидая смертельного удара по голове.

– Вы победили, победили! Я сдаюсь!

Внезапно мир меняется до неузнаваемости, Лука обращается юным львом, полным жажды жизни и похоти, стрелой взлетает на вершину скалы и, презрев смерть, спрыгивает с нее на берег, поднимая вихри песка своими пламенными брачными танцами, и легким движением, играючи,