Редьярд Киплинг - От моря до моря
Вот с какими бессвязными мыслями я окунулся в мирную атмосферу городка Масквеш на реке Мононгахила. Суета и грохот Чикаго принадлежали иному миру. Вообразите раскинувшийся под самым что ни на есть безмятежным голубым небом холмистый английский ландшафт, где с интервалами в три мили расположились деревеньки или небольшие, но агрессивные городки, которые почти не обнаруживают себя, потому что их милостиво укрывают деревья и складки холмов.
На пастбищах золотые шары сверкали среди зелени коровяка, и коровы пробирались домой по тропинкам, петлявшим между кустами куманики. Лето заполонило сады, и яблоки (о каких мы можем только мечтать, когда вкушаем их волокнистую имитацию из Кашмира) уже созрели. До чего приятно нежиться, лежа с полузакрытыми глазами в гамаке, и слушать, как падают на землю плоды и звенят колокольчики на шеях у коров, когда те величаво плывут по главной улице.
Казалось, что каждый обитатель этого мирного местечка имел все, что только душе угодно: удобный дом с верандой (крохотной или просторной, где можно провести хоть целый день), аккуратный приусадебный участок с роскошными цветами, фруктовый сад и несколько коров. Жители городка знали друг о дружке все, а то, что было им неизвестно, ежедневно поставлялось местной газетой. Подумать только - дневная газета на тысячу двести жителей! Здесь есть здание суда, где вершится правосудие, тюрьма, где живут преступники (которым можно только позавидовать), четыре или пять церквей для прихожан каждого вероисповедания.
Кстати сказать, в этом райке почти невозможно приобрести спиртное. Но (и это очень серьезное "но") его разрешается выписать в аптеке, предъявив особый медицинский сертификат. Таковы недочеты сухого закона, которые заставляют любителя выпить изворачиваться и плутовать, а это дурно влияет на человеческую душу, особенно если страждущий молод, и вынуждает уверовать в принцип: семь бед - один ответ. Такому молодому человеку не позавидуешь. Ведь только оглушительное падение способно убедить жеребенка в том, что забор поставлен не для того, чтобы через него перепрыгивать. Выгоните его в открытое поле, и он научится вести себя благоразумно. В Масквеше понаслышаны об ужасах, которые несет с собой пьянство, и даже девушки, кажется, разбираются, какие последствия оно сулит падшим юношам. Итак, уж не лучше ли хоть однажды позволить юнцу напиться в лоск, и тогда он не избежит отвратительного, тепловатого бренди с содовой, которые ему подсунут под нос похмельным утром. Может быть, тогда он осознает всю пагубность избранного пути? По местным канонам даже потребление пива грех, хотя (experto crede) от этого напитка скорее слегка захмелеешь, чем напьешься пьяным. Но кто может поручиться за самого себя? Кроме того, все это не мое дело. Небольшая община Масквеша, казалось, замкнулась в себе, словно индийская деревня. Случись хоть всемирный потоп, и даже тогда здесь продолжат посылать сыновей в школу, чтобы воспитать из них "добрых граждан". Именно о последнем неустанно молятся истинно американские папаши - граждане, которые сами планируют строительство дорог, определяют размеры местного налога, учреждают свои третейские суды и органы самоуправления. Они проделывают все это с помощью избирательного бюллетеня или открытым голосованием (обязательно учитывая при этом мнение своих вождей, на чем вообще зиждется избирательная система). И так течет их жизнь, пока они не займут подобающего их вероисповеданию места на кладбище. Вот каковы американцы (а не какие-то иностранцы) в состоянии мира и соблюдении добропорядочности. Они сами управляют собой ради самих же себя, своих жен и детей.
Однако вот что брало за сердце: большинство жителей Масквеша, хотя они сами и не подозревали об этом, были типичными методистами*, подобными тем, что бродят вересковыми пустошами Йоркшира или посещают по воскресным дням церковь в горных районах Англии. Здесь тоже читают проповеди и накладываются епитимьи*, с помощью которых души праведников (иногда к их вящему раздражению) приводятся к послушанию на этой земле, с тем чтобы они могли выправить пути свои и жить и умереть в добром звании. Если вы незнакомы с методистским укладом, то не поймете, о чем идет речь. Епитимья - не шутка, и степень ее воздействия на того или иного члена конгрегации зависит от руководителя братства, его человечности и чувства такта. Если он знает, куда направлены чаяния юности, то сумеет, не прибегая к насилию, обратить молодые души к добру, иначе те отшатнутся в страхе. У методистской дисциплины, так сказать, длинные руки. Одна девушка привела мне необычный и очень интересный для иностранца пример. Она рассказала о своей подруге, которая однажды (это случилось в другом городе) получила выговор от старших за то, что была на танцах. Те сочли это тяжким преступлением. Могло ли такое понравиться девушке?
Подумайте сами: к какому иному результату мог привести такой формальный нагоняй, исходивший от моложавого, но сурового старейшины, который считал для себя невозможным попустительствовать танцевальным инстинктам молодого человеческого существа? Каленое железо, извлекаемое только для того, чтобы напугать грешника, нередко опаляет его душу. Это может засвидетельствовать каждый, кому довелось ходить под рукой этой веры.
Однако все это было чрезвычайно интересно: чистая, цельная жизнь, в которой отдавалось должное заботам иного мира и в то же время не забывалось об игре в теннис прохладными вечерами. Здесь одинаково честной серьезно относились к трудам земным и заботились о спасении души. Я имел честь встретить здесь во плоти Мэг, Джо, Бэт, Эйми (какими их обрисовала мисс Луиза Элкотт), которых вы, должно быть, тоже знаете. Они не жеманничали, не скрытничали, потому что им было нечего скрывать. Здесь немало "маленьких женщин"*, потому что, как и в Англии, парни разъехались в поисках заработка. Некоторые трудились в грохочущих городах, другие канули в безбрежные просторы Запада, иные оказались на томном, ленивом Юге. Девушки ожидали их возвращения по традиции всех девушек мира.
В один из солнечных дней празднично одетые парни приедут погостить, и не единое дурное слово не сорвется с их языков, а девушки в белых платьях, как призраки, замаячат на верандах, встречая каждого по достоинству. Мама не станет ни во что вмешиваться, папа тоже, потому что в тот день отправится в город, чтобы вправить мозги землемеру. Застучат калитки (тихо или громко в зависимости от настроения гостя), раздастся веселый смех там, где соберутся трое-четверо, чтобы обсудить пикник или прогулку в коляске. Затем все разбредутся парочками, пока для парней не наступит время (в зависимости от расписания поездов) уехать. Тогда все вместе, и парни, и девушки, веселой гурьбой отправятся на станцию, и никого из родителей это не будет тревожить.
Действительно, стоит ли беспокоиться? С пятнадцати лет девушка-американка общается с мальчиками словно сестра с братьями. Это слуги, которые катают ее в коляске, дарят ей цветы и сладости. Последние довольно дороги, и это обстоятельство недурно сказывается на поведении молодых людей, приучая их ценить дружбу, ради которой, экономя на сигарах, приходится жертвовать наличными. Что касается самой девушки, ее учат уважать себя и понимать, что ее судьба зависит от нее самой, и она тем более дорожит, не злоупотребляя, той свободой, которая ей предоставлена. Вот почему, по ее собственным словам, "она чудесно проводит время" в обществе парней, которые тоже имеют сестер.
Девушки знают, что, если они окажутся недостойными доверия парней, те попросту лишат их возможности выйти замуж. Так течет время, и девушка знакомится с другой "половиной дома". Она узнаёт, что мужчина не полубог или таинственное чудовище, а обыкновенная - эгоистичная, тщеславная, прожорливая, однако в целом общительная - личность, которую нужно утешать, кормить и направлять в жизни. Она обретает знания, доступные ее сестрам в Англии только после нескольких лет замужества. Затем она сама делает выбор. Золотистая поволока подергивает кое-что повидавшие глаза (и тем не менее пелена позолочена), и девушка делает такой же милый ее сердцу иррациональный выбор, как и англичанка. Однако с очевидным преимуществом: она знает больше, умеет развлекаться, разбирается в бизнесе, понимает, что значат служба и хобби в жизни мужчины. Все это ей удается почерпнуть в результате общения с мальчиками, из бесед с подругами, которые на своих таинственных совещаниях всегда успевают обсудить, что поделывают Том, Тэд, Стьюк или Джек. Таким образом получается, что она в полном смысле этого слова настоящий товарищ того, за кого выходит замуж. Она живет интересами фирмы, с ней советуются в трудное время, к ее помощи и сочувствию взывают в минуту опасности. Приятно сознавать, что чье-то сердце бьется ради вас. Но еще лучше, когда над этим сердцем возвышается головка, которая думает вместе с вами, а губы, которые приятно целовать, могут изречь мудрый совет.
