Жизнь. Книга 2. Перед бурей - Нина Федорова
– Могу ли узнать, кто же счастливый избранник?
– Поручик Георгий Александрович Мальцев!
Полина снова отпрянула к спинке стула, будто её ещё раз ударили кинжалом в грудь наотмашь. Она даже на миг закрыла глаза, но тут же заговорила:
– Понимаю… Что ж, лучшей на свете нет пары… Предмет зависти всех неженатых и не вышедших ещё замуж. Не зная лично поручика Мальцева – куда ж мне! – я не раз любовалась им издали и смело вам, Людмила Петровна, повторяю: лучшего в мире нет жениха. Обещаю, наше платье к обручению будет высоким предметом искусства, вышедшим из рук глубоко вам преданной женщины. А складочки эти мы уберём!
Она развернула выкройку.
– Начнём немедленно. Схожу только в швейную комнату за ножницами и бумагой. Модель из бумаги будет готова к вечеру. И ваша мамаша, возвращаясь, поможет нам обсудить вопрос с материалом.
И она ушла, бормоча:
– Ну и любопытно же всё на свете… Как, однако же, всё любопытно.
Очевидно, у парадного входа был звонок, так как и наверху было слышно, как вихрем, с восклицаниями, промчалась Глаша. Смелая в отсутствие господ, она, не сдерживая голоса, кричала:
– Я отворю!
Через минуту, красная, задыхаясь, она появилась в комнате Милы с букетом в руках.
– Прислано от их благородия!.. От них! – И, взвизгнув восторженно, подала букет Миле. – Господи благослови! Уже начинают посылать подарки! Ну прямо ангельского чина человек!
Мила взяла букет, не слыша слов Глаши. Цветы! Ландыши! Именно ландыши она любила. Но как он мог знать? Она всё всматривалась и всматривалась в них, прижимая букет к груди. А они, под её взглядом, казалось, меняли свой образ. Увы! это были не те ландыши, что она так любила, не те, что вольно, радостно расцветали в свой день у лесов на полянах. Это были искусственно выгнанные из почвы цветы оранжереи. И в них была своя, но иная уже прелесть: не белые, скорее зеленоватые, они походили не на живой цветок, из первых детей весны, они напоминали собою тонко выполненную копию их.
Букет был заключён в круг зелёных листьев, но они ничего не знали о солнце и были так же безжизненно хрупки.
«Он не любит меня! – вдруг подумала Мила. – Что-то в этих цветах мне говорит: он не любит меня».
– Позвольте и мне – хотя издали – полюбоваться букетом, – зашелестел шёпот, и, обернувшись, Мила увидела Полину с большими ножницами в руках. Она держала их высоко в руке, как знамя.
Мила протянула ей букет.
– О, я не прикоснусь… не смею… я издали, куда ж мне! – Но её взгляд быстрой ящерицей скользнул по букету и по лицу Милы.
– Самый к о р р е к т н ы й букет! – произнесла она отчётливо и громко. – Ф о р м а л ь н о рекомендуется на многие случаи в жизни людей высшего общества. И не только для обручений, – уже зашептала она, – но и для именин молодых девушек, для выздоравливающих, при окончании института, для первого бала, серебряной свадьбы… для похорон…
«Для похорон» – сказала она это, или это только послышалось Миле? Мила отпрянула с букетом, а Полина – громче, как ни в чём не бывало – продолжала:
– Всё равно что и незабудки, тоже совершенно бесстрастные, чистые, я бы сказала, возвышенные, бестелесные цветы, как и маргаритки, тоже детский цветочек!
«Детский цветочек! – Сердце Милы сжалось от боли. – Он не любит меня! – подумала она снова. – И это видно даже посторонним – по его букету! – И гнев охватил её сердце. Казалось, её беспредметное беспокойство, её смутная тревога нашли наконец своё основание и форму. – Но тогда – как объяснить его предложение? Чего он ищет во мне? Что он думает найти?»
Она снова была одна в комнате, и от сомнений ей делалось страшно. «Что это стучит так? А, это стучит моё сердце! – Её охватило возбуждение: разобраться во всём, сейчас же, сейчас же найти ответ. – Факты, факты! – приказывала она себе. – Одни только факты! Пусть ни любовь моя, ни мои чувства, ни воображение не добавляют ничего».
Но факт был один: предложение. Официальное предложение! Единственный факт, но громадный.
Что могло руководить человеком, делающим предложение?
«Деньги? Его богатство и положение в обществе далеко выше нашего. Дружба? Общность вкусов и интересов? Но он ничего не знает обо мне. Что ещё? Для чего ещё женится человек? Красота? Но так ли я красива?»
Она подошла к зеркалу, строго, беспристрастно разглядывая себя. «Да, молода, стройна, приятна на вид; в общем, довольно красива. Но ведь есть девушки куда красивей. Он был в Петербурге, в Москве, в Париже. Да и здесь – могу ли я сравниться с Сашей Линдер? Правда, она замужем, но он мог бы просто влюбиться и тогда не искал бы невест». Значит, и не в красоте дело. И оставалось одно, одна чудесная, восхитительная, разумом не объяснимая причина: любовь. Он любит – и потому делает предложение. Он любит и потому хочет жениться. «И хотя я не самая богатая, не самая знатная, не самая красивая – он женится на мне, потому что любит. Ему всё равно, сколько у меня денег, какой у меня характер, ему всё это безразлично!»
Да, любовь разгоняла сомнения, отвечая на все вопросы. В любви нет объяснений причин – почему? Он полюбил, и любит, и женится!
И Милу охватила большая, тёплая радость.
«Раз навсегда: нет больше сомнений! О, я ничтожная! – уже начинаю подозревать… сама омрачаю своё счастье. Стыд мне и позор! И довольно».
Она снова взяла букет и любовалась им. Она смотрела на него иными глазами, и букет послушно изменился. Хрупкие цветы говорили ей о нежности. Почти неземные, они казались ей чище, небесней – потусторонние, как серебряная аспидистра.
«Зимою! О, маленькие личики ангелов! И сердце ему уже подсказало, что это – мои любимые цветы!»
В комнату вошла Глаша с хрустального вазой для букета и с толстою, растрёпанной книгою под мышкой.
– Барышня, тут в книге есть значение.
– Значение? Чего?
– Цветов. – И перевернув несколько страниц в книге, водя пальцем по строкам, она прочитала: – «Ландыши – ваша скромность и нежность пленили меня навсегда»! Вот! – воскликнула Глаша, торжествуя. – Ну в самый же раз!
Мила смутилась и засмеялась.
– Вздор, Глаша!
– Как, барышня, «вздор», если это напечатано! Того не может быть.
– Георгий Александрович вовсе не стал бы думать о каком-то там значении, покупая цветы.
– Да, барышня, за букет ваш жених платил дорого. Значит, и покупал подумавши.
– Что это у тебя за книга? – спросила Мила, желая переменить тему. Сегодня все её разговоры с горничной переходили в фамильярность. Это было и необычно, и несколько неприятно.
– Вот! – показала Глаша торжественно. – Читайте заголовие: «Наставник девичий». Ох же и интересная книга! Её тут у вас давно купили
