Таинственный ключ и другие мистические истории - Луиза Мэй Олкотт
Тем, чьих ушей коснулся вопль леди Трехерн, никогда уже не суждено было его забыть. Слуги и гости высыпали из дома, и вот какая картина им предстала: Октавия отчаянно пыталась совладать с перепуганным конем, а миледи сидела на каменных ступенях, поместив себе на колени окровавленную голову сына.
Бесчувственное разбитое тело внесли в дом. Несколько часов прошли в попытках спасти молодую жизнь всеми способами, какие только предлагают наука и практика. Однако усилия оказались тщетны, и к закату стало ясно: сэр Джаспер умирает. Он пришел в сознание и даже мог говорить; смущенным взором он скользил по лицам, что склонились над ним, и как будто боролся с неким желанием, которое было сильнее боли и все еще не подпускало к нему смерть.
– Пусть придет Морис, – наконец вымолвил Джаспер.
– Милый брат, я здесь, – раздался голос Трехерна, почти невидимого в тени портьеры.
– Ты всегда рядом, когда нужен мне. Из скольких переплетов ты выручал меня… Но сейчас ничем не поможешь!
Слабая улыбка, возникнув при воспоминаниях о прошлом, растаяла. Стон вырвался из груди Джаспера, и он заговорил с поспешностью:
– Медлить нельзя! Я должен признаться, пока не поздно. Сам Морис ничего не скажет – так всю жизнь и будет тащить бремя позора, лишь бы не запятнать мое имя. Позовите Эдит, пусть она услышит правду.
Миссис Сноудон явилась. Покоясь в материнских объятиях, в одной руке держа руку своего кузена, другой рукой гладя склоненную головку сестры, Джаспер вкратце поведал тайну, под гнетом которой провел целый год.
– Это моя вина, это я подделал дядюшкину подпись, когда проигрался в пух и прах – настолько, что не посмел бы признаться матушке и растратить изрядную долю состояния. Я обманул Мориса, убедил его, что чек – не подложный. По моему требованию Морис представил этот чек и получил деньги, и все как будто сошло мне с рук. Я уже считал себя спасенным, когда дядюшка своими путями выяснил правду и, вообразив, что подпись подделал Морис, лишил его наследства. Сам я узнал об этом уже после дядюшкиной смерти, когда было слишком поздно. Я повинился перед Морисом, и он простил меня. Вот что он сказал: «Я теперь беспомощный калека; мне нечего терять и не на что надеяться. Скоро я буду забыт всеми, кто меня знал, так что пусть подозрения или позор, если таковые возникнут, по-прежнему относятся ко мне. Ты же иди своим путем – богатый, счастливый, родовитый, незапятнанный». Матушка, я это принял от Мориса, потому что ни он, ни я тогда не знали, сколь многие наслышаны о деле с чеком, сколь многие считают виновным Мориса.
– Успокойся, Джаспер, забудь. Я в силах снести позор, я обещал твоему дражайшему отцу быть тебе преданным другом всю жизнь. Я всего-навсего исполняю обещание.
– Так и есть, Господь тому свидетель. Но моя жизнь на исходе, и я не могу умереть, не очистив твое имя. Эдит, я сообщил вам только половину правды, и вы использовали бы сведения против Мориса, не отправь к вам некий ангел вот эту девушку, дабы она растрогала ваше сердце. Вы, как умели, загладили свою вину, так позвольте мне сделать то же самое. Матушка! Тави любит Мориса, Морис ради меня рисковал жизнью и подставил под удар свою честь – вознаградите его!
Сэр Джаспер хотел соединить руки сестры и кузена, но ему не хватало сил. Миссис Сноудон пришла на помощь. Миледи склонила голову в знак молчаливого согласия, и лицо умирающего просияло радостной улыбкой.
– Еще одно признание, и я буду готов, – сказал сэр Джаспер, глядя снизу вверх на женщину, которую любил всеми силами своей неглубокой натуры. – Вы, Эдит, просто поддались капризу, для меня же все было серьезно до горечи. Я любил вас, хоть это и грешно. Пусть ваш супруг простит меня – передайте, что я предпочитаю умереть, чем жизнью своей тревожить покой достойного человека. А теперь поцелуйте меня – всего один раз. И сделайте все, чтобы генерал был счастлив – ради моей души.
Полная раскаяния, Эдит Сноудон коснулась холодных губ, и в этом поцелуе заключались и нежность, и клятва исполнить мольбу умирающего.
– Тави, душенька, и брат мой Морис! Да благословит Господь вас обоих. Прощайте, матушка. Морис будет вам лучшим сыном, чем был я.
И сэр Джаспер, до последнего верный себе в неуемной бесшабашности, усмехнулся, кивнул, словно обращаясь к некоей бесплотной сущности, и умер, успев сказать шутливым тоном:
– Ну, святой отец, указывайте дорогу. Я иду за вами.
* * *
Год спустя, в один и тот же день, в одной и той же церкви состоялись сразу три бракосочетания. Морис Трехерн, теперь вполне здоровый, повел под венец свою кузину. Наградой Бланш Тальбот за терпеливую осаду стала безоговорочная капитуляция Фрэнка Эннона, а майор Ройстон немало позабавил общественность, во всеуслышание признав, что угодил в подчинение к резвой Розе. Свадьбы играли в поместье Трехернов, бывшем аббатстве, и ни единый потусторонний гость не испортил тройного веселья, ибо призрак аббата навеки покинул северную галерею.
Затерянные в пирамиде, или Проклятие мумии
Глава I
– А это что такое, Пол? – спросила Эвелин, открыв шкатулочку тусклого золота и с любопытством рассматривая ее содержимое.
– Это семена неведомого египетского растения, – отвечал Форсайт. При виде алых семян в протянутой к нему беленькой ладошке его загорелое лицо внезапно помрачнело.
– Откуда они у тебя? – продолжала девушка.
– Это мистическая история. Я не хочу, чтобы у тебя появились лишние страхи, – произнес Форсайт с нарочитым безразличием.
– Ах, расскажи, расскажи! Обожаю слушать мистические истории, и вовсе они меня не пугают. Прошу тебя, Пол! Твои истории всегда такие занятные! – не отставала девушка.
Мольба, отраженная на ее прелестном личике, соседствовала с повелительным тоном, и устоять против такого сочетания было невозможно.
– Как бы ты об этом не пожалела, да и я тоже, ведь обладателю таинственных семян грозит проклятие… Ну, вот я тебя и предупредил, – улыбнулся Форсайт.
Впрочем, его темные брови хмурились, а влюбленный взгляд, устремленный на цветущую девушку, туманили дурные предчувствия.
– Рассказывай! Какой вред может быть от этих милых крошек? – распорядилась Эвелин, подкрепляя слова властным кивком.
– Слушаю и повинуюсь. Дай только собраться с мыслями.
И Форсайт стал ходить взад-вперед по комнате, имея отсутствующий взгляд
