Редьярд Киплинг - Сказки старой Англии (сборник)

Песня гребцов на красной боевой ладье

Спускай! Толкай от причала!    Греби! Навались дружней!Давно нас так не качало,    Едва справляемся с ней!Ревут ветра на просторе,    Ни зги не видать нигде,И все ж мы выходим в море:    Наш господин в беде.

           А мы и в лихую годину               Ненастья или войны           Верны своему господину               И клятве своей верны.

Должно быть, сердится О́дин    И боги – все как один,Должно быть, стал неугоден    Им дерзкий наш господин.Должно быть, себе на горе,    Бывалые моряки,В отлив мы выходим в море    Своим богам вопреки.

На гребень волны студеной —    И под гору, с высоты,И ветер пеной соленой    Нам хлещет в глаза и рты.В размокшем своем корыте    Взлетаем под небосвод…Эй, там, на руле! Держите!    Иначе перевернет!

Сам Тор свой огненный молот    Заносит в небе ночном —И надвое мрак расколот,    И грозно грохочет гром,И с каждой промашкой злее    Рычит небесный кузнец…Гребите, рук не жалея,    Иначе нам всем конец!

Эй, Тор, повелитель грома,    Напрасно не грохочи!Могли бы сидеть мы дома    В кромешной этой ночи.Ни славы и ни поживы    Не словим в морской воде —Лишь помним, покуда живы,    Что наш господин в беде.

           А мы и в лихую годину —               От кормчего до гребца —           Верны своему господину,               Как водится, до конца.

Яритесь, древние боги,    Вздымайте злую волну,Но мы не свернем с дороги,    Пока не пойдем ко дну.Молиться да трусить – полно!    Беритесь за черпаки!Эй, кто говорит, что волны    Уже не так высоки?

…С одежды вода стекает,    Ладони растерты в кровь,Зато ураган стихает    И небо светлеет вновь.Вот ночка! Не держат ноги!    Но крепок в бочонке мед,И с ветром нам по дороге,    И парус не подведет.

           Не зря в лихую годину               В неверной морской дали           Мы были верны господину —               И боги нам помогли!

Доктор медицины

Перевод М. Бородицкой

Песня астролога

В полночные светы    Вглядись же хоть раз —Сверкают планеты,    Хранящие нас.Неужто с врагами    Нам не совладать,Коль с нами – над нами! —    Небесная рать?

Все наши желанья,    И думы, и сныОгнем мирозданья    Меж звезд зажжены.И дух наш, и тело,    И образ, и путьОт тех же пределов    Наследуют суть.

Кто волей свободной    Спесивится всласть,Звезды путеводной    Не чувствовал Власть,Звезды недвижимой    Не понял Закон,Свободою мнимой    Навек ослеплен.

Содвинутся горы —    Знай, это Земля,Из общего хора    Владыке внемля,Его приближенье    Услышит опятьИ дрожь восхищенья    Не сможет унять.

Подымутся воды,    Прихлынут ручьи,Стремя на свободу    Потоки свои —Бороться напрасно,    Преграды им нет,Их ярость подвластна    Лишь ходу Планет.

Из хаоса нитей    Над бездной временВ цепочку событий    Твой жребий вплетен.И нить его Пряха    Так держит в горсти,Чтоб ношу без страха    Ты мог пронести.

Сомненья терзают —    Ты помни одно:Лишь тот отнимает,    Кем было дано,Кто, голос твой слыша,    Всему судит срокИ Милостью свыше    Подводит итог!

Так будь же смелее —    Предвечный с тобой!Гляди веселее    И весело пой:Неужто с врагами    Нам не совладать,Коль с нами – над нами! —    Небесная рать?

Однажды вечером, после чая, решено было играть за домом в прятки с велосипедными фонариками. Дан повесил свой фонарь на яблоню возле ограды, а сам пригнулся под кустом крыжовника, готовый сорваться с места, как только Уна его обнаружит. Ее фонарь закачался, приближаясь, – и вдруг исчез: Уна спрятала его под плащом. Дан замер, прислушиваясь к ее шагам, и тут на другом конце огорода кто-то громко кашлянул. Оба подумали, что это Филлипс, их садовник.

– Все в порядке, Фипси, – крикнула Уна, – мы не топчем твои драгоценные грядки!

Она подняла повыше фонарь – и там, за грядками со спаржей и зеленью, показался человек, похожий на огородное пугало, в истрепанном черном плаще и островерхой шляпе. Рядом с ним по дорожке шагал Пак. Дети побежали навстречу. Незнакомец произнес что-то непонятное про ветер в голове.

Оказалось, он беспокоится, как бы они не подхватили простуду.

– Вы сами, кажется, немного простужены, – посочувствовала Уна, заметив, что он после каждой фразы глубокомысленно покашливает.

– Дитя, – нахмурился незнакомец, – если Небу угодно было наказать меня сей немощью…

– Ну, ну, – вмешался Пак, – девица вовсе не хотела тебя обидеть. Мне-то ведомо, Ник, что добрая половина твоей немощи – всего лишь уловка для простаков. А ты ведь и так свое дело знаешь, и охота тебе кряхтеть да кашлять?

Незнакомец пожал худыми плечами.

– Чернь, – сказал он, – не любит неприкрашенных истин. Вот и приходится философу прибегать к ухищрениям, дабы привлечь ее взгляд или – кхем! – слух.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Пак у Дана.

– Не знаю, – растерялся тот. – Похоже на урок из учебника.

– Урок? Ну что ж! Бывали на свете учителя и похуже, чем Ник Калпепер… Где бы это нам присесть, только чтоб не в доме?

– На сене, в сарайчике у Мидденборо, – предложил Дан. – Он не рассердится!

– А? – поднял голову мистер Калпепер, разглядывавший при свете фонаря бледные цветочки чемерицы. – Вы сказали, господин Мидденборо нуждается в моих услугах?

– Боже упаси, – ухмыльнулся Пак. – Господин Мидденборо – просто лошадь и не так уж далеко ушел от осла. Идемте!

Их длинные тени заскользили и запрыгали по шпалерам фруктовых деревьев. Они вышли из сада и гуськом зашагали мимо дремлющего курятника и похрапывающего свинарника к сараю, где отдыхал Мидденборо – старый пони, что возил травокосилку. Дети поставили фонари снаружи, на край поилки для кур, и в ласковых глазах Мидденборо заиграли зеленые отблески. Все протиснулись внутрь и устроились на сене, только мистер Калпепер задержался в дверях.

– Осторожней, – предупредил Дан, – в сене попадаются колючки.

– Входи, не бойся! – позвал гостя Пак. – И не в таких еще сараях доводилось тебе ночевать… А ну-ка, впустим и звезды! – он распахнул верхнюю створку двери и показал на небо. – Вот теперь вся твоя диковинная компания в сборе. А что говорится в ученых книгах о новой блуждающей звезде – вон там, видишь, за яблоневыми ветвями?

Дети заулыбались. Там, по дорожке за изгородью, вели под горку велосипед – и они прекрасно знали чей.

– Где? – вскинулся мистер Калпепер. – А, да это фонарь какого-нибудь крестьянина.

– Ошибаешься, Ник. Это ярчайшая звезда из созвездия Девы, и направляется она в дом Водолея, который нынче находится под влиянием Близнецов. Верно я говорю, Уна?

Их новый знакомый презрительно фыркнул.

– Вот и нет, – откликнулась Уна. – Это деревенская фельдшерица едет на мельницу проведать Моррисов. У них на прошлой неделе родилась двойня… Сестра! – закричала она в темноту. – Как там двойняшки? Скоро можно будет на них посмотреть?

– Наверно, в следующее воскресенье! – донеслось в ответ. – Оба молодцом!

И велосипед, позванивая, скрылся за поворотом.

– Ее дядя работает в Бэнбери вертинарным врачом, – пояснила Уна. – А если ночью позвонить к ней в дверь, то колокольчик затрезвонит прямо у кровати. Она сразу вскочит, наденет башмаки – они у нее всегда греются на каминной решетке – и едет, куда попросят. Мы ей часто помогаем протащить велосипед через дырки в изгороди. У нее почти все младенцы хорошо поправляются: она сама нам сказала.

– В таком случае, – подал голос мистер Калпепер, – она, несомненно, обращается к тем же книгам, что и я… Близнецы на мельнице, – пробормотал он себе под нос. – «И вновь говоришь Ты: возвратитесь, сыны человеческие!»

– Так вы доктор или священник? – спросила Уна, и Пак с хохотом перекувырнулся через голову. Но мистер Калпепер даже не улыбнулся.

Астролог-врачеватель, объяснил он детям, должен знать все о звездах, а также о лекарственных травах. Всем, что ни делается на свете, ведают Солнце, Луна и пять планет: Юпитер, Марс, Меркурий, Сатурн и Венера. Живут они в своих небесных «домах», – рассказывал он, чертя в окошке указательным пальцем, – и переходят из дома в дом, точно шашки по квадратикам. Друг дружку они могут любить или ненавидеть. Если знаешь, кто из них с кем дружит и враждует, можно заставить их исцелить твоего пациента, или наказать твоего недруга, или открыть тебе какую-нибудь тайну.