Джеймс Кервуд - Рассказы
– Я очень боюсь, – сказал он, – не сломана ли у него рука. Муки, есть у тебя теплая вода?
– Ранен выстрелом из ружья? – спросил Мукоки, не отвечая на поставленный ему вопрос.
И он опустился на колени рядом с Родом, протянув к нему свои длинные коричневые пальцы.
– Выстрел из ружья? – повторил он. Ваби покачал головой.
– Нет, палочный удар. Мы встретили трех индейцев, которые расположились на привал. Они пригласили нас закусить вместе с ними. В то время как мы ели, ничего не подозревая, они напали на нас сзади. Род получил этот удар и, кроме того, лишился своего ружья.
Мукоки уже раздел мальчика и осматривал его. Левая рука сильно распухла и почти совершенно потемнела. С той же стороны, несколько повыше пояса, виден был большой синяк. Старый проводник был случайным, но не лишенным ловкости хирургом, какие встречаются в Великой Белой Пустыне, где нет иных учителей, кроме наблюдения за природой и опыта. Он поставил свой диагноз, тиская и щипля мышцы, нажимая на кости так основательно, что Род стал в конце концов громко кричать. Но исследование оказалось благоприятным.
– Все кости целы, – с торжеством воскликнул наконец Мукоки. – Здесь, – и он показал на синяк, – самая большая рана. Почти сломанное ребро. Но не совсем. Этот удар мешать ему дышать и сделать его больным. Дать ему хороший ужин, горячий кофе, натереть медвежьим жиром. Тогда ему чувствовать себя лучше.
Род с полузакрытыми еще глазами слабо улыбнулся, Ваби облегченно вздохнул.
– Вот видите, Род, – сказал он, – дело не так уж плохо, как мы думали. Вы можете смело верить Муки. Если уж он утверждает, что рука не сломана, значит, она не сломана. Вот и все. Давайте-ка я подоткну под вас одеяло. А потом примемся за ужин. Это самое лучшее лекарство от всех ваших болезней. Я уже чувствую запах мяса. Да еще свежего мяса!
Мукоки вскочил на ноги с радостным кудахтаньем и поспешно вернулся к своему жаркому. Оно уже приняло чудесный золотистый оттенок, и сок, который оно пустило, раздражал ноздри своим аппетитным запахом.
Ваби, следуя указаниям старого индейца, занялся перевязкой ран своего друга. Не успел он справиться с этим делом, как все приготовления к пиру были закончены. Он принес Роду кусок жаркого весьма приличных размеров, а также лепешку из ржаной муки и чашку дымящегося кофе. Род весело расхохотался.
– Мне просто неловко, что вы за мной так ухаживаете, – сказал он. – Сколько хлопот я причиняю вам обоим, как будто я какой-то беспомощный ребенок. И подумать только, что я даже не могу сослаться в свое оправдание на сломанную руку. По правде сказать, я действительно голоден как волк. Вы не находите, Ваби, что я немножко струсил? И испугался так, как будто уже умираю! Я начинаю, в конце концов, жалеть, что у меня и в самом деле не сломана рука. Мукоки был занят в это время огромным куском жирного мяса, в который запустил свои зубы. Он перестал есть и, подняв свою лоснящуюся физиономию, сказал вполголоса:
– Да, надо ему много больной. Еще много больной, страшно больной. Ему больше больной, чем он думает…
– Правильно, – закричал Ваби. – Великолепная штука – болезнь. И общая веселость раскатилась по пустыне взрывами громкого хохота.
Но вдруг молодой человек стал серьезен. Он бросил подозрительный взгляд в темноту, за пределы освещенного костром круга.
– Вы предполагаете, – спросил Род, – что они способны преследовать нас и здесь?
Ваби вместо ответа приложил палец к губам, и все голоса невольно понизились.
Потом Ваби рассказал старому проводнику о событиях дня. Он снова повторил, как они с Родом, в глубине леса, на расстоянии нескольких миль от озера, приняли приглашение троих индейцев и как стали жертвой предательского нападения. Нападение было столь быстро и столь неожиданно, что один из индейцев имел полную возможность сразу же удрать с ружьем Рода, его патронташем и револьвером. В схватке, которая завязалась, Ваби был повержен наземь двумя остальными индейцами, и именно тогда-то, придя ему на помощь, Род получил два жестоких удара не то палкой, не то ружейным прикладом. Целью нападавших было завладеть ружьем Ваби, как они это сделали с ружьем Рода. Но мальчик вцепился в него крепко, и ничто не заставило бы его выпустить из рук свое оружие. Видя это, оба индейца после короткой борьбы быстро скрылись в зарослях, удовлетворившись своей первой добычей.
– Я думаю, – закончил Ваби, – что это люди племени Вунга. Но я спрашиваю себя, почему они с самого начала не убили нас, ведь это так легко было сделать. Казалось, что они это и имеют в виду. Может быть, они боялись мести наших…
Ваби умолк, и в глазах его отразилась внутренняя тревога.
Тогда наступила очередь Мукоки рассказать обо всем, что случилось с ним за день, и об оставленной неведомыми охотниками части убитого ими карибу.
– Любопытная история, – сказал Ваби. – Не думаю, чтобы это были те самые индейцы, которых встретили мы. Но ручаюсь головой, что они принадлежат к той же шайке. Надо полагать, что Вунга имеет в этих краях одно из своих обычных пристанищ. Мы попали в осиное гнездо. Самое лучшее, что мы теперь можем сделать, эго как можно скорее выбраться из этой области.
– Мы послужили бы для них великолепной мишенью, – подтвердил Род.
В самом деле, устроившись вначале в конусе тени, отбрасываемой горой, они были теперь, когда луна поднялась выше, освещены яркими лучами ночного светила, тогда как другой берег руки, напротив, был погружен во мрак.
Тем временем послышался слабый звук, как будто кто-то задел снаружи ветки их хижины. За ним последовало странное фырканье, а потом глухой стон.
– Молчите и слушайте, – приказал Ваби приглушенным голосом. И он раздвинул сосновые ветки, проделал небольшое отверстие и просунул через него голову.
– Олла, Волк! – прошептал он чуть слышно. – Что там такое? В нескольких шагах от хижины к одному из кустов было привязано худощавое животное, которое смутно напоминало собаку. Оно вытянулось вперед, мускулы ног были напряжены, уши настороже.
Присмотревшись к нему ближе, можно было заметить, что это была не собака, а взрослый волк, самый настоящий волк. Взятый в плен еще детенышем, он получил воспитание подлинной собаки, но дикий инстинкт никогда не покидал его. Если бы оборвалась привязь, которая его удерживала, если бы его ошейник соскользнул с шеи, волк одним прыжком очутился бы в лесу и присоединился к стае своих собратьев.
Но пока что волк был здесь. Он дергал за веревку и с полуоткрытой пастью прислушивался к чему-то, подняв кверху морду.
– Совершенно ясно, что-то происходит недалеко отсюда, – сказал Ваби, просовывая голову обратно в хижину. – Что ты об этом думаешь, Муки?
Протяжный и заунывный вой пленного волка прервал его слога.
Мукоки встал с быстротой кошки и, вскинув ружье на руку, выскользнул наружу. Родерик не испугался и продолжал лежать, а Ваби, взяв второе ружье, последовал за Мукоки.
– Оставайтесь здесь и лежите спокойно, – сказал он тихо. – Ваша постель в тени, и пуля не может попасть в вас. По всей вероятности, это просто какое-нибудь животное, напавшее случайно на нашу стоянку. Но все-таки осторожность требует, чтобы мы убедились в этом.
Десять минут спустя Ваби показался снова.
– Ложная тревога, – сказал он, весело смеясь. – Эта первая оленья туша, на которую вчера наткнулся Муки, привлекла, как он и предполагал, нескольких волков. Наш волк почуял своих сородичей и пришел в волнение. Капканы, расставленные Муки, без сомнения, снабдят нас первыми скальпами.
– А где Муки?
– Для большей безопасности он держит караул снаружи и останется там до полуночи. А потом я пойду сменить его. Надо остерегаться вунгов.
Род повернулся не без труда на своем ложе.
– А завтра? – спросил он.
– Завтра мы отправимся восвояси, дорогой дружище. Если только вы в состоянии будете передвигаться… Еще два-три дня мы будем подниматься по течению Омбакики и только тогда устроим более основательную стоянку. Завтра рано утром вы сможете отправиться в путь вместе с Муки, держась этого направления.
– А вы? – спросил Род опечаленным голосом.
– Я? О, я, прежде всего вернусь обратно, чтобы подобрать скальпы тех волков, которых мы с вами убили. Они стоят по меньшей мере вашего месячного жалованья. А теперь повернемся-ка на другой бок. Покойной ночи, Род, и спите крепко. Вам придется завтра подняться спозаранку.
Оба мальчика, истощенные событиями этого длинного и драматического дня, не замедлили погрузиться в глубокий сон. И, когда наступила полночь, верный Мукоки не пошел будить Ваби, чтобы он сменил его на карауле. Часы проходили за часами, а он и не думал отлучаться со своего поста. Потом, при первых проблесках дня, он стал раздувать пламя костра, пока оно не ожило, и, собрав горячие уголья, занялся приготовлением завтрака.
Когда Ваби проснулся, он застал его на корточках за этим занятием,
