Игорь Оськин - И всюду страсти роковые
К делу подключился энтузиаст из сотрудничавшей с заводом фирмы – у него два высших образования – юридическое и экономическое. Пролопатив за пару ночей всю кучу документов, он наше одно маленькое, но убийственное для Паши обстоятельство – отсутствие преемственности между двумя фирмами Левитина, одна из которых покупала земснаряд, а другая предъявляла претензии через суд. Энтузиаст нашел документы с датами их одновременного существования. Суд за полчаса рассмотрел кассацию и отменил решение о признании долга. После полутора лет совместной, интересной работы с Пашей Левитиным они расстались с ним – враз и навсегда.
Как продать завод? Завод можно продавать (наконец-то). Завод нужно продавать (пока совсем не развалился). И – завод никак не продать! Теперь кутерьма вылезала из недр управленческой системы.
Подготовили все документы для продажи, передали в местный фонд имущества. Поскольку завод – федеральная собственность, фонд составил текст объявления о продаже и оправил в Москву, в российский фонд, который и должен опубликовать его в печати. Но там еще оставалось эхо от произведенного Пашей шума насчет слишком малой начальной цены продажи. Удвоили начальную цену и сообщили в Москву. Там стали думать. Несколько месяцев.
По сравнению с прежней советской управленческая система явно усовершенствовалась. Известные методы – бомбардировка письмами во все правительственные инстанции (министерства, управления) — не действовали. На них просто не отвечали. Правда, были телефонные запросы на справки по заводу. И дальше – молчание. Вроде бы кто-то кого-то должен был попросить… Но «просить» означает принятие на себя будущих обязательств (так поясняли) — в виде будущих ответных услуг или просто в натуре. Такого желания ни у кого из причастных к делу не было, и поэтому дело просто лежало, никуда не двигалось.
Год назад определился покупатель – три товарища из Норильска во главе с тем самым энтузиастом, который забил последний гвоздь в крышку дела Левитина. Они купили квартиры в городке под Питером, делали хороший бизнес на своих старых связях в снабжении и сбыте. Колесов свел их со своим директором Балуевым, договорились – будут покупать завод. Условия не уточняли, отложили до конца войны с Левитиным.
«Тройка» работала по-прежнему, то есть без надежды на успех. Начальник управления по банкротству, которому Колесов в очередной раз жаловался: «все плохо, банковский счет блокируют, предоплату не получить», посоветовал то, что он и сам хорошо знал, но не решался сделать – открыть фирму для проведения окольных финансовых расчетов. Не делал еще и потому, что чувствовал: в его антибанкротной фирме это не одобрят. Тогда он подговорил норильчан и «тройку». Последних пришлось долго подталкивать, убеждать. Созрев, они создали закрытое акционерное общество – ЗАО «Петровский Механический завод», сохранив тем самым подобие торговой марки.
Когда он посмотрел распределение акций, искренне восхитился. Тагиев и его друзья поступили как настоящие «демократы». Они так поделили простые акции: норильчанам – 51 процент, заводчанам – 49 процентов. «Тройка» взяла себе только простые акции, поровну на каждого из трех. Простые – они и есть простые. А вот зато все остальные заводчане получили очень хорошие акции – привилегированные. «Я снесу тебе яичко не золотое, а простое». Рабочие радовались:
— Вот и мы получили частичку завода.
«Простые» люди не знали, что только простые акции дают право голоса, право участия в управлении, а привилегированные – только право получать доход на акцию, если есть доход. Частички завода тоже не получили, созданное предприятие не имело никакого отношения к заводу кроме названия.
— Ельцин и его свора – преступники, обманули народ и распродали страну, — так говорил Тагиев.
Дела через ЗАО пошли живее – в этой окольной фирме сбавляли цену на продукцию, снижая налоги и накладные затраты, облегчили банковские операции. Временами неплохо зарабатывали, «тройка» получала зарплату раза в два больше, чем управляющий (у него была твердая ставка по договору с управлением по банкротству). В окольной фирме Колесов, разумеется, ничего не получал, и вообще старался откреститься от нее – в глазах своей антибанкротной фирмы.
Итак, дело о продаже завода не двигалось. И тут на горизонте появился Трофимов. По сведениям от заводской «тройки» он был одним из первых бизнесменов начала реформ, и притом весьма успешным (разбогатевшим), имел дела с заводом. Затем у него начались какие-то неприятности, на время он исчез из поля зрения, теперь пришел на завод с интересным предложением: спасать малые народы Крайнего Севера, дать им в руки удочки. Благодаря успехам индустриализации – добыча газа и нефти, лов рыбы на больших судах и т. п. — эти народы почти совсем спились от безделья. Возникла идея построить для них малые рыболовные суда. В правительстве уже лежала программа ГосКомСевера России по постройке и поставке таких судов по согласованным заявкам Мурманской, Сахалинской и других областей. И название у программы хорошее – «Беломорье». Фирма Трофимова готова вкладывать деньги в развитие нашего завода под эту программу. Дух захватывало!
Трофимов показал схемы, графики, альбомы, плакаты, письмо от заместителя министра в адрес завода – включайтесь, мол, в работу. Объяснили ему – завод находится в интересном положении, ни туда, ни сюда.
— Я готов купить завод, — спокойно сказал он.
Он вообще очень спокойный, тихий, умеющий грамотно и убедительно рассказать о технических перспективах программы. Приятный человек. Сомнение сформулировал только главный инженер завода, мужик простой, которому приходилось постоянно решать вопрос с машиной для Трофимова:
— Что же это за бизнесмен такой, у которого даже машины нет.
Не было у него и мобильного телефона, связь поддерживали через какого-то посредника. Справедливое сомнение, но Колесов отгонял его от себя, может, недавние неприятности сказывались. А зря отгонял.
Он свозил Трофимова к директору Балуеву. К тому времени у норильчан остыло желание покупать завод. Балуев дал добро на предложения Трофимова, но сослался на трудности в верхах – надо подождать.
А Колесов родил идею – как продать завод, минуя Москву («нормальные герои всегда идут в обход»). Идея возникла из препирательств с налоговой полицией, которая время от времени налагала арест на имущество завода и грозила продать его за долги. Каждый раз он показывал им строчку закона – на заводе внешнее управление, ничего нельзя продавать без разрешения управления по банкротству. Они уходили, наверно, добавляли «галочку» в отчет о проделанной работе.
Теперь он решил продать через них, налоговых полицейских, ни много, ни мало – весь старый завод, которого было достаточно для производства малых судов. Непроданным остался бы новый цех, огромный, дорогой, без которого вполне можно было обойтись, по крайней мере, на первое время. Стоимость старого завода примерно 20 процентов от общей стоимости – один миллион долларов.
Балуев выслушал его вполуха:
— Давайте попробуем.
Начальник управления по банкротству:
— А что будет с непроданной частью?
Колесов нарисовал заготовленные варианты, он вяло согласился.
Не было у бабы хлопот, так купила баба порося. Он мог спокойно ждать решения высших инстанций, он им просигнализировал. Солдат спит, служба идет (и зарплата тоже). «Хотелось как лучше…»
Впереди ожидались большие хлопоты. Договорились со всеми, с кем надо. С начальником налоговой полиции – он раньше работал на заводе (преимущества провинции). С продавцом – фондом имущества, организатором аукциона (здесь у Колесова были старые связи по стычке с полу-бандитами). Оформили документы в регистрационной палате (с помощью фонда имущества). Договора, соглашения, документы.
В мае 1998 года дали объявление в газету – на июль назначили аукцион. Трофимова предупредили – подать заявки от двух фирм, не позднее чем за пять дней внести задатки по 5 тысяч долларов от каждой фирмы. Он заверил. Пять дней до аукциона он продолжал заверять – договаривается с банком, с кредитором…
Утром в день аукциона Колесов, Бедов и Тагиев стояли в коридоре фонда имущества, ждали Трофимова. Он появился за час до начала работы комиссии, тихо и спокойно сказал, что денег пока не достал, нельзя ли их внести после аукциона.
Продолжение цитаты: «…получилось как всегда».
Комиссия по аукциону подвела итоги – торги не состоялись из-за отсутствия заявок на покупку. Назначила повторный аукцион – через месяц, снизила начальную цену на 40 процентов.
Интерес к Трофимову оставался теперь чисто умозрительным: бывают же такие люди на свете. Два варианта – или он действительно не нашел денег или он – с приветом. Первый мало вероятен хотя бы потому, что задаток – всего лишь один процент от цены завода, но и его не нашлось. Остается второй вариант – великие потрясения, дикий капитализм, у многих крыша поехала.
