Кирилл Партыка - Чёрное место
Но это был не сон. Мотоцикл с рокотом пролетел через поселок и свернул в лес.
– Куда ты меня везешь? – кричала Катя и хватала водителя за локоть. Он, не сбавляя скорости, вдруг убрал ногу с педали тормоза, развернулся в седле и подошвой прижал пленницу к сиденью. От ужаса она перестала сопротивляться.
Попетляв по лесному проселку, мотоцикл остановился возле полуразрушенного корпуса заброшенной насосной станции.
– Вылазь, – приказал водитель.
Девушка ни жива, ни мертва выполнила команду. Она почти не сопротивлялась, когда незнакомец тащил ее внутрь развалин, и потом, когда он, повалив ее на кучу мусора и не снимая шлема, с какой-то жуткой механической неспешностью срывал с нее одежду. Время для Кати остановилось. Ее тело корчилось от муки и отвращения, но сознание будто выпорхнуло и унеслось далеко-далеко.
Когда к ней вернулась способность чувствовать и мыслить, незнакомец молча и неподвижно сидел рядом. Шлема он так и не снял.
– Отпусти меня, – попросила девушка. – Я никому не скажу.
Он медленно, будто пробуждаясь ото сна, повернул голову. Потом поднял изорванное в лохмотья Катино платье.
– Одевайся. – Голос у него был тоже какой-то неживой, почти без интонаций.
Кое-как прикрывшую наготу Катю незнакомец вновь усадил в коляску и завел мотоцикл. Они опять затряслись по выбоинам грунтовки. Девушка давно перестала ориентироваться в пространстве и понятия не имела, куда везет ее насильник. Она видела только черные отвесные стены леса по обе стороны дороги.
Мотоцикл встал. Водитель спрыгнул с седла, зашел сзади и распахнул крышку багажника. Катя, обернувшись, скорее угадала, чем разглядела у него в руках молоток и обрывок веревки. Она все поняла.
Далее ею руководил не разум, а инстинкт.
– Чего ты там гремишь? – позвала она. – Иди сюда.
Мотоциклист замер.
– Иди, говорю!
Он, двигаясь как сомнамбула, подошел.
– Что, больше не хочешь? – Девушка вылезла из коляски. – Слабачок! А мне понравилось. Да сними с головы эту кастрюлю. – Она протянула руку и прикоснулась к его паху. – Хочешь, минет сделаю? Только давай по-человечески. Постели что-нибудь.
Незнакомец, помедлив, снял шлем и лунный свет упал на его лицо, оказавшееся прямо напротив Катиного. Спиртным не пахло и от этого девушке стало еще страшней. Потому что перед ней был не просто одуревший от алкоголя ублюдок, которого есть надежда уговорить, разжалобить. Перед ней – чудовище! Катя продолжала что-то говорить, не задумываясь над смыслом. Почувствовала, как он наливается похотью и прижимается к ней. И тогда вдруг что было сил саданула коленом прямо перед собой – в пах!
Насильник охнул и согнулся пополам. Девушка рванулась к краю дороги, прыгнула в кювет и оказалась по пояс в воде. Ноги увязли в траве и иле. Позади тишину ночного леса распорол вопль.
– Сто-ой!!!
Катя пробороздила залитый водой кювет, вскарабкалась на его противоположный склон и врезалась в заросли. Позади снова взвился полный ненависти крик и звучно плеснула вода. Человек-зверь кинулся в погоню за ускользающей жертвой.
Катя не бегала так никогда в жизни. Она не чувствовала, как острые сучья в кровь ранят кожу. Наконец она споткнулась о толстый корень, зашлась от боли в ноге, упала и замерла, с ужасом ожидая, что преследователь навалится на нее. И лишь спустя некоторое время поняла, что поблизости никого нет, только лес вздыхает под ночным ветерком.
Катя проплутала до утра, а чуть свет услышала шум проходящей машины и вышла на трассу.
25.– Меня никто не видел, когда я вернулась домой. Мать отпоила каплями, хотела звонить в милицию. Но я сказала – не надо. Если б жених узнал… Я побоялась, вдруг жениться раздумает. – Катя опять бережно погладила живот.
– Ты смогла бы опознать эту тварь? – спросил Степанов.
– Не знаю. Может, и смогла бы. Такое разве забудешь!.
– А мотоцикл, значит, зеленый «Урал»?
– Да, зеленый, – кивнула Катя. – Я и номер запомнила.
– А?! – вскинулся Константин. – Как – номер?!..
– Там, возле развалин, луна сильно светила и деревья ее не заслоняли. Я успела разглядеть цифры. А серию нет. Сейчас забыла, конечно. Но, когда вернулась домой, записала в блокнот. Где-то в столе валяется.
Степанов перевел дух и рассмеялся.
– Катенька! Ты вернула мне давно утраченную веру в чудеса!
26.– Ты ничего не перепутал? – Степанов плотнее прижал к уху телефонную трубку.
– Путаны путают! – обиделся на том конце провода инспектор Приреченского ГИБДД.
– Может, под другой серией?
– Нету в районе зеленого «Урала» под другой серией. Говорю же, мотоцикл под указанным вами номером принадлежит Станиславу Георгиевичу Евсеенко, оперу вашему.
– Ладно, – буркнул Степанов и дал отбой. Он долго сидел молча, глядя в одну точку. Возрожденная Катей вера в чудеса рассеивалась, как дым. Или не рассеивалась, а совсем наоборот, сгущалась? Только вот чудеса бывают разные – добрые и злые.
Толкового сержанта Евсеенко Степанов заприметил еще в Приреченске. А став начальником Индустриального ОМ, перетащил к себе и сделал оперуполномоченным уголовного розыска. У бывшего сержанта теперь красовались на погонах по три звездочки, и сыщик из него получился классный. Степанов хорошо знал Стаса. Что за чушь такая?!
Никогда не говори «никогда»! Жертва на поверку может оказаться преступником и наоборот не только в романах Агаты Кристи. Пусть – нелепо, пусть – один шанс против тысячи! Но необходимо проверить. Только сделать это надо аккуратно, без обиды. Степанов вдруг ухмыльнулся. Нежно, понимаешь, так прощупать маньяка, чтоб не нанести ему душевную травму! И выругался вслух. С этой долбаной работой сам моральным уродом станешь!
Хуже всего было то, что внешне Евсеенко вполне подходил под описание насильника, сделанное Катей.
27.«Урал» Стаса стоял в железном гараже во дворе отделения. Хозяин в своем «трехколесном роллс-ройсе» души не чаял. До вечера Степанов праздно слонялся по кабинетам и вел какие-то беспредметные разговоры с сотрудниками. Матвиенко, обратив внимание на его странное поведение, поинтересовался:
– Чего расслабился? Сам не пашешь и другим мешаешь.
– У меня сексуальный час, – объяснил Степанов.
– Чего?!
– Имею я вашу работу!!
– Ну, ты даешь!
В результате такого пустопорожнего времяпрепровождения у Степанова образовалась уверенность: Евсеенко никому и никогда не давал пользоваться своим мотоциклом, даже товарищам по службе. И от этого веселей на душе не стало.
Константин куда-то ненадолго исчез из отделения, а вернувшись, заглянул в кабинет Евсеенко.
– Стас, там в приемный покой какого-то битого привезли, а дежурный опер на краже. Пошли сходим, мне как раз тоже в больницу надо.
На больничном дворе они разошлись.
– Я в регистратуру, – объяснил Степанов. – Ты, если раньше управишься, на лавочке меня подожди, а то одному возвращаться скучно.
Стас кивнул.
Войдя в палату, Константин сказал поджидавшей его Кате, указывая в окно:
– Сейчас придет один человек и сядет во-он на ту скамейку. Посмотри на него внимательно. И ничего не бойся.
Катя, бледная от сдерживаемого волнения, напряженно выпрямилась.
– Это он?
– Не думаю. Но ты все равно хорошенько посмотри. Ладно?
В следующие полчаса Степанов всерьез опасался, чтоб с будущей матерью с перепугу не случилось чего плохого. Но когда во дворе появился Евсеенко, он осторожно подтолкнул ее к окну:
– Взгляни.
Катя деревянно подошла, долго всматривалась и вдруг обмякла.
– Не-ет…
Степанов перевел дух.
– Ну, и слава богу!
28.– Не буду я ничего перепроверять! – Голос начальника Приреченского ГИБДД звучал раздраженно. – У меня работы полно. Устал я от вас от всех!
– А я тебе говорю, что должен быть еще один мотоцикл! – Степанов повысил голос.
– Не ори. Ишь, выучился в управлении!
– Ладно, не буду, – согласился Степанов. – Я сейчас сам приеду. Но тогда уж ты у меня отдохнешь, не сомневайся!
– Напугал!.. Будь на месте. Перезвоню.
Телефон тренькнул через полчаса.
– Константин Николаич, ты? – Начальник ГИБДД выдержал значимую паузу. – Я тут архив перерыл. Сейчас второго «Урала» с таким номером нет. А вот раньше был. Правда, серия другая. А цифры совпадают. Потом этот номер владелец поменял. И теперь у него… записывай. Диктую данные: Кислицин Григорий Юрьевич, проживающий…
Записывая адрес, Степанов усмехнулся. А Евсеенко ходит себе и понятия не имеет, под каким подозрением побывал!
– Другого транспорта у Григория Юрьевича нет?
– Есть и машина. «Москвич». Цвет оранжевый.
Положив трубку, Степанов посмотрел в окно. Через площадь, напротив отделения, одиноко стоял двухэтажный дом. До окон Кислицинской квартиры было метров сто.
