Джон Голсуорси - Побег

Жена. Да, и на всю жизнь испортил себе характер.

Лавочник. Долли, разве у меня плохой характер?

Сестра. Так себе, Джемс.

Лавочник. А по-вашему, капитан?

Капитан. Для жены, может, и плохой. А вне лона семьи вы сущий херувим.

Жена. Ах, капитан, почему вы так ненавидите женщин?

Капитан. Прирожденный холостяк, сударыня.

Жена. С женой в каждом порту, а?

Сестра. Фанни! Право же, это неприлично. И так старомодно!

Капитан. Вы тоже так считаете, сударыня?

Жена. Вы уж не расстраивайте Долли, капитан. Ой! Жук! Вон у меня на юбке! Непонятный какой-то: я таких никогда не видела.

Капитан. Ну так убейте его.

Жена. Почему?

Капитан. Всегда надо убивать, что непонятное.

Жена (сбрасывает жука с юбки). Да это просто

божья коровка - бедняжечка! Сыграйте нам, капитан.

Капитан извлекает протяжный вопль из своего концертино.

Ой! Кто это?

Mэтт, в макинтоше, с корзинкой и удочкой, подошел слева и, остановившись, приподнимает шляпу.

Mэтт. Здравствуйте! Простите, не можете ли вы мне указать, как пройти в Бови?

Лавочник. В Бови! Далеконько же вам идти, сэр, - миль двенадцать, когда не больше.

Mэтт. Да что вы! Неужели?

Лавочник. Сперва вниз через Понсуорси на Уайдкомб, потом опять вверх, потом налево, а там еще спросите.

Mэтт. Понимаю. А будет там кого спросить?

Лавочник. Навряд ли.

Капитан. Много наловили, сэр?

Mэтт (открывает корзинку). Восемь. Не очень крупных.

Жена. Ах! Славненькие какие! А уж вкусные!

Mэтт. Разрешите вам предложить?

Жена (жеманясь). Ах, что вы, мне совестно, - такая любезность!

Капитан. Не отказывайтесь, миссис Пинкем. Здешние форели, да после хорошей прогулки, - пальчики оближешь!

Сестра (свысока). Слишком, я бы сказала, любезно со стороны незнакомого.

Жена (вдруг решившись). Ну и что ж такого, если от чистого сердца. Дай-ка мне "Дэйли Мейл", папочка, я их заверну. И большое вам спасибо. Премного обязана.

Mэтт. Вот и прекрасно. (Передает ей рыбу.) Погода как разгулялась! Вы издалека?

Лавочник. Из Ашбертона - десять миль.

Mэтт. Что у вас там слышно о бежавшем заключенном?

Лавочник. А что такое? Я уж два дня газет не читал.

Жена. Неужто еще один сбежал? Страсти какие!..

Mэтт. Позавчера ночью. Скрылся в тумане.

Сестра. Я прямо вся дрожу, как подумаю, что ктото из этих ужасных людей разгуливает на свободе. Спать нельзя спокойно!

Капитан. Да вы не волнуйтесь так уж очень, дамочка. Долго ли ему еще гулять-то!

Жена (просматривая газету). Смотри-ка! Это, оказывается, тот самый, что убил бедного сыщика в Хайдпарке! Вот негодяй! Тут написано, что его уже два раза чуть не поймали.

Мэтт все время внимательно смотрит на них, но еще внимательней посматривает на булку и старается занять такое положение, чтобы удобней было ее

присвоить.

Лавочник. Все должны помогать, чтобы его скорей поймали. Это же форменный разбойник. И зря ему на суде мирволили. Я этой девке ни в одном слове не верил.

Сестра. Еще бы поверить!

Лавочник. И ему самому тоже. Чего они туда ночью забрались? Ясно, не за хорошим делом! В лондонских парках, говорят, черт-те что творится.

Капитан. Н-да, это вам не воскресная школа.

Жена. Фи, капитан!

Сестра (едко). А ведь были такие, что ему сочувствовали. Надо же!

Мэтт. Между прочим, и я в том числе, если это не покажется вам слишком эксцентричным.

Лавочник. Вы? Это почему же?

Мэтт. Мне кажется, ему просто не повезло.

Лавочник. Ну да, есть такие добренькие - всегда против смертного приговора. Дрянь какую-нибудь, которая мужа укокошила, и то нельзя спокойно повесить: сейчас крик поднимут. Взять хоть бы этот процесс - вот, недавно, такую петицию состряпали, в два фута длиной.

Капитан. А, да. Тот парнишка был стюардом на пароходе. А вот про это в Хайд-парке - я что-то не помню.

Жена. Ну как же! Сыщик арестовал одну из этих девиц, с которой тот сидел, - джентльмен еще, заметьте! - ну, он и трахнул беднягу по голове, череп ему проломил, тот и помер.

Капитан. Так почему ж его не вздернули?

Mэтт. Присяжные решили, что это была простая драка, а не сопротивление при аресте. Кроме того, сыщик, падая, ударился головой о решетку на Роттен-Роу, и врачи определили, что смерть последовала от сотрясения мозга.

Лавочник. Ну, это еще не причина, чтобы давать ему потачку. Он же его ударил, верно? Кабы не ударил, тот бы не упал.

Мэтт. Безусловно! Блестящая логика. Но если бы тот его не схватил, он бы его не ударил.

Лавочник. Все равно. Я бы его повесил.

Жена. Не будь таким кровожадным, папочка!

Лавочник. Повесил бы! Бить полицейского за то, что он исполняет свой долг! Да еще сидеть с женщиной в парке! Он из господ был, вот почему дешево отделался!

Мэтт. А вы не думаете, что это предрассудок?

Лавочник злобно смотрит на него, но, решив, что Мэтт тоже джентльмен и не

может быть беспристрастным, он только слегка фыркает.

Сестра. А женщину эту засадили? Мэтт. За что, сударыня?

Сестра. Я бы их всех пересажала, - знали бы тогда, как соблазнять молодых мужчин, мерзавки! Мэтт (невольно). Ч-черт!

Все уставились на него. Потом лавочник говорит самодовольно.

Лавочник. А меня вот ни одна еще не соблазнила.

Мэтт. Весьма вероятно. Я вижу, у вас "форд". Как вы находите: годится он для такой местности?

Лавочник (сухо). Годится.

Мэтт. Не сдает на подъемах?

Лавочник. Нисколечко. Берусь на своей машине любого беглого догнать уж от меня не уйдет!

Мэтт. Не уйдет? (Его внезапно осеняет какая-то мысль.) Превосходно!

Жена. А не пора ли нам домой? Давайте-ка собираться. Передайте мне чайник, капитан. Долли, ну что ты подбираешь эти объедки? Корки, пирог недоеденный, кому это нужно? Брось, пусть лежат. Я хочу быть дома до темноты. Тут этот беглый где-то бродит, ищет, чем поживиться, того и гляди, на нас выскочит.

Мэтт украдкой подбирает остатки хлеба и прячет в карман.

Mэтт. До свидания! Надеюсь, вам понравится моя форель.

Отходит вправо.

Жена и капитан (вместе). До свидания! До свидания, сэр!

Мэтт прикладывает руку к шляпе и скрывается из виду.

Сестра. Фанни! Ты видела? Он подобрал объедки!

Жена. Ну вот еще! Глупости! Он джентльмен - слышала, как разговаривал?

Сестра. Я своими глазами видела - два кусочка пирога и розанчик.

Слышен шум мотора.

Лавочник. Это еще что! (Вскакивает.) Что он там делает с "фордом"?

Капитан. Эй, там! Послушайте! Сэр!

Лавочник. В машину сел. Эй! Стой!

Сестра. Грабитель! Все. Стой! Стой! Стой!

Гул тронувшейся машины и отдаленный возглас "Проща-айте!". Мужчины бегом

бросаются в ту сторону.

Жена. Ах, страсти! А я-то...

Сестра. Да! Ты-то! Еще рыбу у него взяла! Как будто не видно, что он вор! А-а! А-а! Ну да! Конечно! Это он!.. Ой! Ой!

Жена. Да не ори ты, Долли. Как мы теперь домой попадем?..

Мужчины бегом возвращаются. Оба запыхались.

Лавочник. Ну и нахал! Ну и хулиган!

Капитан. Ах, черт побери! (Садится и, упершись руками в колени, разражается хриплым смехом.)

Сестра. Как вы можете! Как вы можете, капитан! А мы еще все время о нем говорили!

Капитан (разом перестает смеяться). Что! Он?..

Сестра. Конечно! Этот самый беглый! Видали, что у него на ногах? Джентльмены такое не носят.

Капитан. Как! Неужели вы - вы, сударыня! - смотрели на его ноги?

Жена. Это все ты виноват, Пинкем, ты и Долли! Ругать его вздумали! Кабы не ругали, он бы и машину не спер. А то раскричались: повесить его, повесить! Вот он и обозлился. Я же видела!

Лавочник. Ты сама сказала про него: негодяй. Ну ладно. Бови - по крайности знаем, где его искать.

Капитан. Да это он нарочно. А сам туда и не поедет.

Лавочник. А я говорю, поедет.

Капитан. А я говорю, не поедет.

Лавочник. Догадается, что мы не поверили, и как раз туда и катнет.

Капитан. Нет, он догадается, что мы догадались, и носу туда не сунет.

Жена. Ой! Мозоли как разболелись!

Сестра. Наглость какая, - еще рыбу нам подарил!

Капитан. Ну что ж теперь делать? Остается собрать манатки да и топать пешочком, пока ктогнибудь не подвезет.

Жена. У меня мозоли, я не могу пешком. :

Капитан. Веселей, дамочка! Покажем, что мы англичане.

Лавочник. Англичане! Вам-то легко говорить: это не ваша машина.

Капитан. Не горюй, старина! Доедет до места - бросит ее в канаве.

Лавочник. До места! А где оно, место, - может, на краю света!

Капитан. Эх! Идемте, сударыня. Выше поднимайте свои мозоли! А я вам сыграю.

Они собрали вещи и уныло бредут вправо, оставив после себя разбросанные

бумажки.

Жена. Ай! Рыбу забыли!

Сестра. Рыбу! Нет уж, извини, - это ниже моего достоинства! (Презрительно фыркает.)

Жена. Глупости, Долли! Такие форели в Ашбертоне пять шиллингов стоят. Пусть хоть бензин окупится, что он израсходует. Подбери, папочка.

Лавочник возвращается и, завернув рыбу в "Дэйли Мейл", подносит пакет к носу, находит запах приятным и догоняет остальных в то время, как капитан