(Джордж Байрон - Марино Фальеро, дож венецианский

Но бросим это... Ах, дитя мое!

Дочь Лоредано храброго, жена

Моя обиженная! Ах, не думал

Отец твой, дочь за друга выдавая,

Что сраму предает ее! Увы!

Срам без вины, срам - беспорочный! Если б

Твоим супругом был другой, _любой_,

Не дож венецианский, - эта мерзость,

Позор и грязь не пали б на тебя!

Столь юной быть, прекрасной, доброй, чистой

И так страдать! И мщенья не найти!

Анджолина

Но я отомщена любовью вашей,

Доверьем, уваженьем. Знают все,

Что чисты вы, что я верна. Чего ж мне

Еще желать, вам - требовать?

Дож

Могло бы

Все лучше быть. Но, что бы ни случилось,

Останься доброй к памяти моей.

Анджолина

К чему вы это говорите?

Дож

Так...

Твое, коль не людское, уваженье

Хочу хранить и мертвый, как живой.

Анджолина

Что за сомненья? Разве я не чту вас?

Дож

Поди сюда и выслушай, дитя.

Отец твой был мне друг. Случайно стал он

Обязан мне за некие услуги,

Скрепляющие дружбу честных. После,

На смертном ложе, нашего союза

Он пожелал - но вовсе не платя мне:

Со мной давно расчелся дружбой он.

Нет! Красоте твоей осиротелой

Хотел он дать убежище от бед,

Что здесь, в гнезде порока скорпионьем,

Бездомной бесприданнице грозят.

Не стал я спорить, ибо с этой мыслью

Встречал он легче свой последний миг.

Анджолина

Мне не забыть вопрос ваш благородный,

Не чувствую ли в юном сердце склонность

К другому, с кем счастливей быть могла б;

А предложенье ваше о приданом,

Завидном для любой венецианки?

А ваш отказ от прав, отцом врученных?

Дож

Да, не был то каприз безумный старца,

Порыв обманный дряхлого желанья,

Алкающего красоты девичьей,

Невесты юной. Страсти я смирял

И в молодости огненной; и старость

Не пожрана проказой сладострастья,

Пятнающей седины у развратных,

Веля им пить последние подонки

Восторгов, изменивших им давно,

Иль покупать себе жену-рабыню,

Бессильную отвергнуть эту честь,

Но чувствующую себя несчастной.

Наш брак иной: тебе свободный выбор

Я предоставил; ты же - подтвердила

Отцовский.

Анджолина

Да! И подтвердила б так же

Пред небом и землей! И не пришлось мне

Жалеть себя; но вас порою - да:

При виде ваших горестей последних.

Дож

Я знал, что я с тобой суров не буду;

Я знал, что мне тебя томить недолго;

Что скоро дочь любимого мной друга,

Достойная отца - умна, богата,

В расцвете полном женственности, будет

Свободна вновь для выбора, пройдя

Чрез годы испытанья умудренной.

Наследовав мой титул и богатства,

Ценой епитимьи не очень долгой

Со старым мужем, не боясь ни кляуз

Судейских, ни завистливой родни,

Она, дочь друга старого, сумеет

Найти того, кто по годам ей ближе,

А верным сердцем предан так, как я.

Анджолина

Мой государь! Я лишь отцовской воле,

Его предсмертным словом освященной,

Да сердцу внемлю, выполняя долг

И верностью супругу отвечая.

Надежд надменных я чужда; приди он,

Ваш смертный час, - я это докажу.

Дож

Я верю, зная искренность твою...

Любовь же из романов я считал

И в юности иллюзией - непрочной

И часто роковой. Я в самых страстных

Моих годах приманки в ней не видел,

Коль есть любовь такая, - и не вижу.

Но уваженье, нежное вниманье,

Забота о твоем благополучье,

Уступчивость желаниям невинным,

Содействие достоинствам, незримый

Надзор за недостатками пустыми,

Что юности присущи, - осторожный,

Не резкий, чтобы, исправляясь, ты

Самой себе приписывала выбор;

Доверье, дружба, ласковость и гордость

Не красотой твоей, а поведеньем,

Любовь отца, а не безумье страсти

Вот чем я думал заслужить твою

Привязанность.

Анджолина

Она всегда была.

Дож

Да, верно. Видя разницу в годах,

Ты все ж меня избрала. Верил я

Отнюдь не внутренним моим иль внешним

Достоинствам, - я им не доверял бы

И в двадцать пять, не в восемьдесят лет,

Я верил чистой крови Лоредано,

В тебе текущей, и твоей душе,

Творенью бога, истинам отцовским,

Усвоенным тобою, вере, чести

И честности - им верил как своим!

Анджолина

Вы были правы; я вам благодарна

За эту веру: с ней все больше крепнет

Почтенье к вам.

Дож

Где чувство чести есть

Врожденное и с детства развитое,

Там брак - скала; где нет его - где мысли

Приманок ищут, жажда удовольствий

Ничтожных гложет сердце или похоть

В нем корчится, - я знаю хорошо:

Там нечего мечтать о чистом чувстве;

Нет чистоты, коль кровь заражена.

Хотя бы муж всем отвечал желаньям;

Будь он мечтой поэта воплощенной

Иль в мраморе изваянной красой,

Будь полубогом, будь Алкидом в полном

Величье мужественности - бесплодно:

Пустое сердце не привяжет он.

Лишь добродетель созидает браки:

Изменчив грех, невинность неизменна.

Одно паденье - навсегда паденье:

Разнообразья ждет порок, но солнцем

Стоит невинность жизнь, и свет, и славу

Даруя всем, кто на нее глядит.

Анджолина

Так чутко, зорко разбираясь в людях,

Зачем, простите, весь вы отдаетесь

Ужаснейшей из роковых страстей,

Смущая мысли ненавистью стойкой

К ничтожнейшему Стено?

Дож

Ты ошиблась.

Я возмущен не Стено; если б им

Давно бы он... Но нет, оставим это.

Анджолина

Но что же так волнует вас теперь?

Дож

Венеции поруганная слава,

Где попраны закон и государь.

Анджолина

Ах, но зачем смотреть на дело так?

Дож

Не так смотрел я до тех пор. Позволь

Договорить мне... Взвесив это все,

Женился я. Никто не осудил

Намерений моих: мой образ действий

Их оправдал, а твой - был выше всяких

Похвал. Я и родня тебя дарили

Свободой, уваженьем и доверьем.

Дочь рода, нам дававшего князей,

Свергавшего чужих князей, была ты

Вполне достойна первой стать из дам

Венеции.

Анджолина

К чему ведете вы?

Дож

К тому, что негодяй дохнул заразой

На это все, - разнузданный тот хам,

Кого средь пира вывести велел я

За безобразье, чтобы впредь умел

Себя вести он в герцогских покоях!

И негодяй на стенке след оставил

Зловредный яд обугленного сердца,

И тот разлился общею отравой,

И честь жены и мужа в гнусной шутке

Трепали все! И дважды негодяй

(Кто оскорбил уже девичью скромность

Бесстыдством в отношенье свиты юной

Твоей - в присутствии знатнейших дам)

За то, что был - и по заслугам - выгнан,

Мстит, очернив супругу суверена,

И правый суд его друзей не видит,

В чем тут вина!

Анджолина

Но ведь ему - тюрьма.

Дож

Тюрьма таким - замена оправданья,

А он отбудет смехотворный срок

В своем дворце. Но с ним покончил я.

Теперь с тобой.

Анджолина

Со мной, мой государь?

Дож

Да, Анджолина. Ты не удивляйся:

Я медлил с этой тягостью, но чую:

Мне жить недолго. Надо, чтобы ты

Усвоила наказ мой; в этом свитке

Найдешь его.

(Вручает ей бумагу.)

Не бойся: все на пользу

Тебе. Потом, в удобный час, прочтешь.

Анджолина

Мой государь! Живым и мертвым вас

Я буду чтить. Но пусть подольше длятся

Дни ваши - и счастливей, чем теперь!

Гнев стихнет, вновь вы станете спокойным,

Каким вам должно быть, каким вы были.

Дож

Я стану тем, кем должен, - иль ничем!

В те дни или часы, что остаются

Для оскверненной старости Фальеро,

Не озарится благостным покоем

Его закат! И отсветы былого,

Небесполезной, небесславной жизни,

Смягчающие приближенье ночи,

Мой смертный час уже не усладят.

Чего желать мне? Лишь оценки должной

Всей крови той, и пота, и трудов

Душевных, мной затраченных во славу

Моей страны. Ее слугой - слугой,

Хоть я и вождь, - сойти к моим отцам

Хотел я с именем таким же светлым,

Как и у них. Мне отказали в этом!

Погибнуть бы под Зарой!

Анджолина

Там спасли вы

Страну. Живите - и спасете вновь.

Второй подобный день ей будет лучшим

Упреком и - отмщением для вас.

Дож

Подобный день бывает раз в сто лет;

Немногим меньше прожил я; фортуне

Достаточно однажды мне послать

То, что она дарит любимцам редким

В немногих странах, и не каждый год.

Но что болтать? Венеция забыла

День тот и мне пора забыть. Прощай,

Голубка Анджолина: в кабинете

Ждет много дела, а часы бегут.

Анджолина

Но помните, кем были вы.

Дож

Не стоит!

Припомнив радость - радость не продолжишь,

А вспомнив горе - воскресишь его.

Анджолина

Еще: как вы ни заняты, молю вас

Для отдыха минуту отыскать,

Вы так тревожно в эти ночи спали,