Уильям Теккерей - Виргинцы (книга 1)
— Наша хозяйка, — сказал лорд Честерфилд приятелю доверительным шепотом, даже не подозревая, как далеко его слышно, — напоминает мне Ковент-Гарден дней моей юности. Тогда это была самая аристократическая часть города, где жил весь цвет общества. Теперь же дворец вельможи обратился в игорный дом или заведение, куда можно пригласить друга распить бутылочку.
— Что ж! Бутылка и трактир — по-своему вещи неплохие, — ответил лорд Марч, пожимая плечами. — Я родился уже после воцарения Георгов, хотя и намереваюсь прожить лет до ста. Баронессу я застал уже старухой, но если она и правда была красавицей, то на что, черт меня подери, она растратила свою красоту?
— Да, черт меня подери, на что она ее растратила? — со смехом подхватил Джек Моррис.
— Вот свободный стол. Не сыграть ли нам?.. Только не с французом! Он не заплатит. Не возьмете ли карточку, мистер Уорингтон?
Мистер Уорингтон и лорд Честерфилд оказались партнерами против мистера Морриса и графа Марча.
— Опоздали, барон, — сообщил пожилой вельможа пожилому вельможе, который приблизился к ним. — Мы уже составили партию. Как, неужели вы забыли мистера Уорингтона из Виргинии — того молодого джентльмена, с которым вас познакомили в Лондоне?
— Молодой человек, которого мне представили в кофейне Артура, был черноволосым, курносым и далеко не обладал такой счастливой наружностью, как мистер Уорингтон, — с большой находчивостью ответил барон. — Уорингтон, Дорингтон, Хэрингтон? Мы, континентальные европейцы, плохо запоминаем ваши островные имена. Во всяком случае, этот джентльмен — не тот, о ком я говорил за обедом.
И, одарив виргинца любезным взглядом, старый щеголь направился в дальний угол залы, где в оконной амбразуре о чем-то беседовали мистер Вулф и мисс Лоутер. Тут барон счел за благо завязать с подполковником разговор о прусской маршировке, которую недавно ввели в армии его величества короля Георга II, — предмет, прекрасно знакомый мистеру Вулфу и, несомненно, очень для него интересный — но только не в эту минуту. Тем не менее барон продолжал высказывать критические и иные мнения в полной уверенности, что его собеседники им совсем очарованы.
В начале вечера баронесса сама встречала гостей, обменивалась с ними обычными любезностями и занимала новоприбывших разговором. Но по мере того, как комнаты наполнялись народом, партии составлялись и свободных столиков становилось все меньше, госпожа де Бернштейн начинала проявлять растущее нетерпение и в конце концов удалилась с тремя друзьями в свой уголок, где ее дворецкий оберегал приготовленный для нее стол. Почтенная дама с решительным видом опустилась в кресло и уже не вставала с него и не прерывала игру до самых петухов. Обязанности хозяйки легли теперь на леди Марию, которая не любила карт, — она обходила комнаты, присматривая, чтобы гости ее тетушки ни в чем не нуждались, и ее платье часто шуршало возле стола ее молодого кузена и трех его друзей.
— Снимите за нас! — воскликнул лорд Марч, когда ее милость шествовала мимо во время одного из своих печальных обходов. — Снимите за нас, леди Мария, и принесите нам удачу! Она нас совсем покинула, и выигрывает только мистер Уорингтон.
— Гарри, я надеюсь, вы играете не по очень высоким ставкам? — робко осведомилась леди Мария.
— О нет, всего по шесть пенсов! — воскликнул' граф, начиная сдавать.
— Всего по шесть пенсов, — повторил мистер Моррис, партнер его сиятельства. Но, по-видимому, мистер Моррис очень высоко ценил шестипенсовики, раз утрата горстки этих монет вызвала на его круглой физиономии выражение столь горестного отчаяния. Лорд Честерфилд, сидевший напротив мистера Уорингтона, разбирал свои карты. Глядя на его невозмутимое лицо, невозможно было угадать, доволен ой ими или нет.
С уст мистера Морриса сорвалось не совсем восторженное словцо, и его партнер воскликнул:
— Черт побери, Моррис! Играйте и помалкивайте! Если вспомнить, что играли они по шесть пенсов, раздражение его сиятельства также казалось необъяснимым.
Мария, с нежностью медлившая возле Гарри, положив руку на спинку его стула, видела его карты — всю левую сторону занимал целый выводок козырей. Значит, она не отняла у него удачу. Ей было приятно, что она сняла карты и вот ему достались все эти чудесные козыри.
Когда лорд Марч сдавал, он негромко спросил мистера Уорингтона:
— Ставки прежние, мистер Уорингтон, или удвоим?
— Как вам угодно, милорд, — так же негромко ответил мистер Уорингтон.
— Ну, в таком случае играем на... шиллинги.
— Хорошо, на шиллинги, — ответил мистер Уорингтон, и игра продолжалась.
Чем она закончилась в этот день и в последующие дни, можно узнать из приводимого ниже письма, которое так и не попало к адресату, а отправилось в Америку среди прочих бумаг мистера Генри Уорингтона.
"Танбридж-Уэлз,
10 августа 1756 года.
Дорогой Джордж!
Мне известно, что две бутылки бургундского у Уайта и колода карт составляют единственную радость твоей жизни, и я не сомневаюсь, что ты пребываешь сейчас в Лондоне, предпочитая табачный дым и фараон свежему воздуху и свежему сену. Письмо это вручит тебе молодой джентльмен, с которым я недавно познакомился и от которого ты будешь в восторге. Он будет играть с тобой в любую игру и по любым ставкам до любого часа ночи или утра, выпивая при этом любое число бутылок, не выходящее за пределы разумного. Мистер Уорингтон — тот самый Юный Счастливец, о котором столько рассказывал "Глашатай" и другие газеты. У него есть в Виргинии поместье величиной с Йоркшир, обремененное в настоящее время маменькой, царствующей монархиней, но климат там нездоровый, лихорадки часты и свирепы, и будем уповать, что миссис Эсмонд не замедлит скончаться, оставив этого добродетельного юношу единственным хозяином всего имения. Она доводится теткой мошеннику Каслвуду, который никогда не платит карточных долгов — разве что с тобой он вел себя более достойно, чем со мной. Мистер Уорингтон — джентльмен de bonne race {Хорошей крови (франц.).}. И мы должны принять его в наш круг, хотя бы для того, чтобы я мог отыграть у него мои деньги.
Ему тут чертовски везло, и он без конца выигрывал, в то время как его старуха-тетка без конца проигрывала. Несколько вечеров тому назад, когда злополучный случай познакомил нас, он побил меня в прыжках (постигнув это искусство среди дикарей и спасаясь бегством от медведей в родных лесах), он выиграл у Джека Морриса и у меня пари о моем весе, а вечером, когда мы сели играть у старухи Бернштейн, он обыграл нас всех. Если ты можешь рассчитаться со мной за наше последнее эпсомское пари, то будь добр, отдай мистеру Уорингтону 350 фунтов, которые я остался ему должен после того, как он совсем опустошил мой кошелек. Честерфилд тоже проиграл ему шестьсот фунтов, но милорд не желает, чтобы об этом стало известно, так как он поклялся бросить карты и вести нравственную жизнь. Джек Моррис, хотя он и потерял меньше, чем мы, а мог бы без большого ущерба потерять и больше, так как этому жирному олуху не приходится содержать замки и train {Здесь; челядь (франц.).}, а все денежки его треклятого отца находятся в его распоряжении, ревет из-за своих проигрышей, как телец васанский. На следующий вечер мы играли en petit comite {В тесной компании (франц.).} в отдельной комнате у Барбо, накормившего нас вполне сносным обедом. Мистер Уорингтон молчит, как подобает джентльмену, и мы трое никому не рассказываем о нашем проигрыше, но весь Танбридж только о нем и говорит. Вчера Катарина ходила мрачнее тучи оттого, что я не захотел куний, ей бриллиантовое колье, и заявила, будто я отказал ей потому, что проиграл виргинцу пять тысяч. Моя старушка, герцогиня К., повторила мне то же слово в слово, а кроме того, знала до последнего фартинга, сколько проиграли Честерфилд и Джек.
Уорингтон дал в собрании званый завтрак с музыкой для всего общества, и видел бы ты, как женщины рвали его на части! Эта чертовка Катарина строила ему глазки из кабриолета под самым моим носом, когда мы ездили в Пенсхерст, и, конечно, уже успела послать ему billet-deux {Любовную записку (франц.).}. Он состязался с Моррисом в стрельбе, и Моррис и тут проиграл: надо будет испытать его на куропатках, когда начнется сезон.
Он, несомненно, счастливец. Он молод (а в Виргиния молодость не хиреет из-за всяческих распутств, как у нас в Англии), красив, здоров и удачлив.
Короче говоря, мистер Уорингтон выиграл наши деньги, как благородный человек, а так как он мне нравится и я хочу отыграться, то я и передаю его под безгрешную опеку вашей милости.
Adieu! Я уезжаю на Север и вернусь к Донкастерским скачкам.
Всегда твой, дорогой Джордж,
М. и Р.
Джорджу Огастесу Селвину, эсквайру, кофейня Уайта, Сент-Джеймс-стрит".
Глава XXVIII
Так повелось в свете
Пробыв на Танбриджских водах два-три дня, наш юный виргинец стал чуть ли не самой важной персоной в этом веселом городке. Ни один вельможа не вызывал там большего любопытства. Такого почтения не выказывали даже самому епископу Солсберийскому. На улицах люди смотрели Гарри вслед, а фермеры, приезжая на рынок, искали случая поглазеть на него. В залах собрания матроны любезно подзывали его к себе и находили способ оставить его наедине со своими дочками, которые почти все обворожительно ему улыбались. Каждому были известны размеры его поместья до последнего акра и его доходы до последнего шиллинга. За всеми чайными столами Танбриджа обсуждались и подсчитывались его карточные выигрыши. Поистине замечательно, сколько знают наши ближние о наших делах! Интерес и любопытство, вызываемые Гарри, были так велики, что многие даже обхаживали его слугу и угощали Гамбо холодным мясом и элем, чтобы расспросить его про молодого виргинца. Мистер Гамбо растолстел от этих знаков внимания, занял видное место в обществе местных лакеев и врал еще более беспардонно, чем прежде. Ни один вечер не считался удачным, если на нем не было мистера Уорингтона. Эти успехи немало удивляли и забавляли юношу, и он вел себя в своем новом положении с большим достоинством. Дома ему привили излишне высокое мнение о собственной особе, и то лестное внимание, которым он был окружен теперь, разумеется, дало новую пищу его самомнению. Однако голова у него не закружилась. Он не хвастал своими победами и не задирал носа. Садясь играть с джентльменами и заключая с ними пари, он следовал своему кодексу чести. Он считал, что не имеет права уклоняться и обязан принять любой вызов: приглашают ли его на скачки, на пирушку или на карточную игру, он ради чести Старой Виргинии не должен отказываться. Новые знакомые мистера Гарри охотно испытывали его сноровку во всевозможных состязаниях. У него была крепкая голова, твердая рука, отличная посадка и сверх всего этого — упрямое мужество. И в дружеском соперничестве с сынами отчей страны представитель Старой Виргинии не ударил лицом в грязь.
