Артур Дойл - Долина Ужаса. Совет юстиции (сборник)
– Я снова повторю, что вовсе не собираюсь обвинять их в том, что наказывали они невинных. На основании тех улик против своих жертв, которыми обладали они, служители закона сами, не мешкая, приступили бы к судебному преследованию этих людей. Если бы «Благочестивым» заблагорассудилось принять, так сказать, абстрактный взгляд на то или иное правонарушение, и если бы они сообщили нам, что тот или иной человек заслуживает наказания, мы, представители существующего права, ни на миг не усомнились бы в справедливости вынесенной ими оценки. Однако мы столкнулись с вопросом относительно адекватности наказания и с еще более серьезным вопросом о правомерности наложения наказания отдельно взятым лицом, что и привело к тому, что этот человек, который оказался сего дня здесь на скамье подсудимых, обвиняется в убийстве.
Пока звучала вступительная речь адвоката обвинения, Манфред сидел, подавшись вперед, и внимательно слушал. Пару раз он кивнул, как будто соглашаясь, но несогласия не выразил ни разу.
Свидетели вызывались по очереди. Констебль, за ним доктор, потом словоохотливый косоглазый иностранец. После допроса каждого из них адвокат поворачивался к Манфреду и спрашивал, нет ли у него вопросов, но тот только качал головой.
– Вы раньше когда-нибудь видели обвиняемого? – спросил адвокат последнего из свидетелей.
– Нет, сэр, не фидеть! – не задумываясь воскликнул тот. – Я ничего не иметь сказать протиф него.
Спускаясь со свидетельской трибуны, он негромко произнес:
– Остались еще трое… Я пока не хотеть умирать.
Это проявление осторожности вызвало смех в зале, но вдруг заговорил Манфред. Резким голосом он попросил его задержаться, а потом обратился к судье:
– Вы позволите, ваша честь?
– Прошу вас, – вежливо ответил тот.
– Вы что-то упомянули об остальных троих, – сказал Манфред иностранцу. – Вы хотите сказать, что они угрожали вам?
– Нет, сэр, что фы! – горячо воскликнул энергичный человечек.
– Я не имею права задавать вопросы адвокату, – улыбаясь произнес Манфред, – но я хочу обратить его внимание на то, что в этом деле на свидетелей давление не оказывалось.
– Это так, – поспешил заверить его юрист. – И вы имеете полное право на подобное заявление.
– У нас нет прямых доказательств вины этого человека, – обвиняемый указал на свидетельскую трибуну, – поэтому никаких действий против него не предпринималось. Но этот господин занимается контрабандой сахарина и торговлей крадеными вещами. Впрочем, я думаю, полиция им еще займется.
– Это ложь! – вскричал человечек на свидетельской трибуне. Он побелел как полотно и весь затрясся. – Клевета!
Манфред снова улыбнулся и жестом дал понять, что больше его не задерживает.
Судья мог сделать подсудимому замечание за не относящееся к делу обвинение, но промолчал.
Выступление обвиняющей стороны подходило к концу, когда кто-то из работников суда подошел к судье и, наклонившись, принялся что-то шептать ему на ухо. После того как был выслушан последний свидетель, судья объявил перерыв и попросил обвинителя зайти к нему в кабинет.
Обвиняемого отвели в камеру, расположенную этажом ниже зала суда. Там Манфреду шепнули, что его ожидает, и лицо его сделалось очень серьезным.
После перерыва судья, усаживаясь на свое место, обратился к жюри:
– Поскольку дело это очень необычное, – сказал он, – при его рассмотрении могут возникнуть определенные обстоятельства, не имеющие прецедента в юридической практике. Тем не менее истории известны примеры, когда суду давались свидетельские показания в такой форме, в которой они сейчас будут представлены нам. – Он раскрыл лежащую перед ним толстенную книгу в том месте, где в нее была вложена бумажная закладка. – Вот дело «Королева против Форсайта». Еще раньше – «Королева против Берандера». И еще более раннее дело, на которое, принимая решение, ссылались судьи в обоих предыдущих случаях, – дело «Король против Томаса Мэндори». – Он закрыл фолиант. – Несмотря на то что подсудимый не изъявил желания пригласить на суд своих свидетелей, нашелся господин, который сам вызвался дать показания в его защиту. Он пожелал, чтобы его имя не было названо, и определенные обстоятельства вынуждают меня выполнить эту просьбу. Господа присяжные, можете быть уверены, что мне известна и личность свидетеля, и то, что этот человек в полной мере заслуживает доверия.
Он кивнул одному из приставов, и через судейскую дверь на свидетельскую трибуну прошел молодой человек. Одет он был в узкий облегающий сюртук, а верхнюю часть его чисто выбритого лица скрывала полумаска.
Он чуть наклонился над перилами и улыбнулся Манфреду, который внимательно на него смотрел.
– Вы хотите выступить в защиту обвиняемого? – спросил судья.
– Да, милорд.
Следующий вопрос заставил зал ахнуть от удивления.
– Вы утверждаете, что несете равную с ним ответственность за его поступки?
– Да, милорд!
– Другими словами, вы являетесь членом организации, которая именует себя «Четверо благочестивых»?
– Да.
Говорил он спокойно и то необычайное волнение в зале, которое вызвало его признание, не произвело на него ровным счетом никакого впечатления.
– Кроме того, вы заявляете, – продолжил судья, заглянув в лежащий перед ним листок бумаги, – что участвовали в обсуждении их планов?
– Совершенно верно.
Паузы между вопросами были довольно долгими, потому что судья делал какие-то отметки на листке. Адвокат обвинения тоже что-то усердно записывал.
– И вы говорите, что вам известны их цели и методы работы?
– Полностью.
– Вы помогали им приводить в исполнение принятые решения?
– Да.
– И участвовали в принятии этих решений?
– Да.
– Вы говорили, что решения эти были вызваны чувством долга и ответственности перед человечеством, верно?
– Да, я это говорил.
– И что те люди, которых они убили, заслуживали смерти?
– В этом я не сомневаюсь.
– Ваши заявления основаны на вашем собственном знании и на проведенном вами расследовании, это так?
– В двух случаях они основаны на моем собственном знании, в остальных – на проведенном мной расследовании и самостоятельных свидетельских показаниях авторитетных специалистов по пр а ву.
– Что подводит меня к следующему вопросу, – сказал судья. – Вы когда-нибудь давали указание какой-либо комиссии расследовать обстоятельства тех или иных известных случаев, связанных с организацией «Четверо благочестивых»?
– Да.
– Эта комиссия состояла из главного судьи некоего европейского государства и четырех известных специалистов по уголовному праву?
– Да, это так.
– И ваши заявления основываются на результатах работы этой комиссии?
– Да.
Судья с серьезным видом кивнул, и к допросу свидетеля приступил государственный обвинитель.
– Прежде чем начать задавать вопросы, – сказал он стоя, – я бы хотел сказать, что полностью поддерживаю его светлость в решении позволить вам не раскрывать своей личности.
Молодой человек поклонился.
– Итак, – продолжил обвинитель, – позвольте мне спросить вот что. Как долго вы были напрямую связаны с «Благочестивыми»?
– Шесть месяцев, – ответил человек в маске.
– То есть вы не можете давать показания по существу данного дела. Я напомню, что преступление, вменяемое в вину подсудимому, было совершено пять лет назад.
– Могу только на основании данных, собранных комиссией.
– Позвольте спросить (вы можете не отвечать на этот вопрос, если пожелаете), вы уверены, что ответственность в этом деле лежит на «Благочестивых»?
– Несомненно, – без колебаний ответил молодой человек.
– И ничто не может заставить вас усомниться в этом?
– Может, – улыбнулся свидетель. – Если Манфред скажет, что это не так, я не просто начну сомневаться в этом, а буду полностью уверен в его невиновности.
– Так вы говорите, что одобряете и их методы, и те цели, которые они преследуют, верно?
– Да.
– Давайте предположим, что вы возглавляете некую фирму, на которой работает тысяча человек. На вашей фирме существуют определенные правила и предписания, регламентирующие поведение работников, а также система штрафов и наказаний за нарушение дисциплины. И представьте себе, вы узнаете, что кто-то из ваших работников взялся сам судить поведение своих коллег и, кроме ваших правил, установил собственные.
– Да?
– Каково будет ваше отношение к этому человеку?
– Если правила, которые ввел он, окажутся разумными и уместными, я включу их в свои.
– Давайте возьмем другой случай. Представьте, что вы руководите определенной территорией, отвечаете за исполнение законов…
– Я знаю, что вы хотите сказать, – прервал его свидетель, – и могу сразу вам ответить, что государственные законы – это частый забор, поставленный для защиты общественных интересов. И все же, каким бы частым ни был этот забор, в нем всегда найдутся щели или дыры, и есть такие люди, которые обязательно их найдут и украдкой или в открытую протиснутся через них.
