Карел Шульц - Камень и боль
- "Imperai tibi sacramentum Crucis omniumque + christianae fidei Mysteriorum virtus +. Imperat tibi excelsa Dei Genetrix virgo Maria +, quae superbissimum caput tuum a primo instanti Immaculatae suae Conceptionis in sua humilitate contrivit Imperai tibi fides Sanctorum Apostolorum Petri et Pauli ceterumque Apostolorum +. Imperat tibi Martyrum sanguis" 2.
1 Изгоняем тебя, весь дух нечистый, вся власть сатанинская, вся сила вражья, весь легион, весь синклит и сонм дьявольский именем и всемогуществом господа нашего (лат.).
2 Повелевает тебе тайна креста и сила всех таинств веры христианской. Повелевает тебе чистейшая богоматерь дева Мария, которая надменнейшую главу твою неодолимой силой непорочного своего зачатия в уничижение привела. Повелевает тебе вера святых апостолов Петра и Павла и прочих апостолов. Повелевает тебе кровь мучеников (лат.).
Однако старик, занятый перечислением, не слышал. Он часто сбивался и начинал сначала, но потом заметил, что сбивается из-за распятия, которое другой доминиканец тщится прижать к его губам, как печать. И он осыпал священнослужителя неистовыми ругательствами, боясь, что не удастся довести перечисление до конца. А когда получилось-таки сорок девять, стал призывать всех повешенных и обезглавленных, погибших в тюрьме от голода, - людей, не принадлежавших к знати. Вдруг распространилось странное зловоние, так что не продохнуть от гнилостного смрада, от которого все свечи погасли. В тот же миг разлетелось в осколки, словно вышибленное чьей-то невидимой рукой, окно. Заслышав звон разбитого стекла, все с воплем кинулись к выходу, только монахи и королевский сын остались возле старика, вытаращенные глаза которого горели и дыханье обдавало жаром. Когда и сын отпрянул, старик сел на край постели и засмеялся. Под его пронзительный смех доминиканец читал прерывающимся голосом:
- "Ergo, draco maledicte et omnis legio diabolica, adjuramus te per Deum + verum, per Deum + vivum, per Deum + sanctum, per Deum, qui sic dilexit mundum ut Filium suum Unigenitum daret..." 1
1 Итак, проклятый змей и весь легион дьявольский, заклинаем тебя богом живым, богом истинным, богом святым, богом, который столь мир возлюбил, что сына своего единородного предал (лат.).
Но король Ферранте уже лежал на земле, словно разбитый параличом, бездыханный и весь черный. Все члены семьи и челядь вышли из зала на лестницу и опустились там на колени. Новый король Альфонс пригрозил пыткой и смертью каждому, кто вздумает разглашать виденное. И так как новый король был не лучше прежнего и взгляд у него был черный, а волосы сожжены огнем, во время его правления на самом деле никто не говорил об этом, и только в глубокой тайне о короле Ферранте было записано, что он умер жалкой смертью, sine luce, sine cruce, sin Deo - без света, без креста, без бога.
Альфонс взошел на неаполитанский престол и, так как Неаполь был леном церкви, получил утверждение от его святости папы Александра Шестого, который прислал на коронацию в качестве кардинала-легата своего племянника. А вскоре после этого внебрачная дочь короля Альфонса, донья Санция, была выдана за папского сына Жоффруа, князя Сквиллаче, графа Червиати, тринадцатилетнего папского протонотария и местоблюстителя королевства Сицилийского по самый Фарос. Тогда кардинал Джулиано делла Ровере решил действовать, не откладывая. Принял назначение легатом святого престола при французском дворе и той же ночью отплыл во Францию. Кардинал делла Ровере - твердый, неуступчивый противник, многие почуяли, что обозначает его отъезд. Если Лодовико Моро только хвастает, что призвал французов, то кардинал Джулиано не хвастает, кардинал Джулиано действует. Уехал ночью во Францию. Кости брошены.
Но папу Александра не тревожит отъезд кардинала Джулиано, его давнего непримиримого врага. Двенадцатого июня прошлого года правитель Пезаро Джованни Сфорца, двадцатишестилетний молодой человек, статный, с хорошими манерами, повел к алтарю свою невесту - папскую дочь, очаровательную Лукрецию, чьи роскошные золотые волосы все называли солнечными прядями и которой только что исполнилось четырнадцать лет. Дружкой был старший сын папы - герцог Гандии, носивший по сарацинской моде тюрбан. А подругой невесты - молоденькая папская любовница Джулия Фарнезе, выданная за Орсо Орсини, который не роптал. Папу она называла дядей и недавно родила ему прелестную дочурку Лауру. Папа ждал свадебную процессию, в которой трены дам несли арапы, - сидя на троне, в окружении всей Святой коллегии, никто не хотел отсутствовать на свадьбе папской дочери, где дружкой был папский сын, как сарацин, в тюрбане. Торжественная проповедь о святости брака, обращенная к молодым, была поручена епископу Конкордии, и остальные завидовали ему, так как удачная проповедь, произнесенная в присутствии папы, была всегда ступенью к кардинальскому креслу. Обед был сервирован на двести золотых приборов, а вечером, во время торжественной иллюминации, среди римских толп было разбросано столько сластей, что для этого понадобилось растолочь сто фунтов сахара. На пиру папа сидел между дочерью Лукрецией и любовницей Джулией Фарнезе, и у него было прекрасное настроение. Потому что он любил детей своих svisceratissimo amore - любовью, проникающей всю внутреннюю, а пока все шло, как по-писаному. Возле каждого кардинала посадили молодую женщину, и шла игра в сахарные шарики, кидаемые в глубокий вырез у них на груди. По окончании пира посланники и князья поднесли невесте драгоценные подарки, потом начались танцы и была представлена пантомима.
После обычных свадебных шуток папа отвел новобрачных с факельным шествием во дворец Санта-Мария-ин-Портико. Подруги невесты уложили молодых в постель и удалились, а его святость и кардинал Асканио Сфорца еще остались, но отошли. Когда жених сообщил с постели, что брак осуществился, его святость, вместе с кардиналом, вернулся к себе во дворец.
Во Флоренции Савонарола повел в храм тысячу одетых в белое детей молиться об отвращении гнева господня. Кардинал Джулиано делла Ровере не водил детей в храм, а поспешно заключил крепкий союз с Орсини. А между тем его святость, нимало не интересуясь ни кардиналом Джулиано, ни Орсини, ни Савонаролой, назначал новых кардиналов, среди них - своего сына Сезара, до тех пор епископа пампелунского, теперь назначил кардиналом валенсийским - от Санта-Мария-Нуова. Было известно, что кардинал не имеет никакого посвящения, но ведь это папский сын, кому же придет в голову возражать? Далее, кардиналом назначен был юный Алессандро Фарнезе. Было известно, что это из-за красоты его сестры Джулии Фарнезе, юной любовницы папы, поэтому нового кардинала называли в Риме не Фарнезе, а кардиналом "fregnese", то есть кардиналом "того, что под юбкой". Третьим был Ипполито д'Эсте, - это в угоду герцогу Эрколе: в то время было очень важно иметь хорошие отношения с Феррарой. И в Риме нового кардинала пока не называли никак, оттого что он был еще маленький, играл в Ферраре с свитскими пажами в войну.
Многие уже возложили свои надежды только на бога. Савонарола во Флоренции, призывая во всех проповедях своих к покаянию, возлагал надежды не только на бога, но и на Карла Восьмого французского, этого "Кира, который все исправит, переменит, восстановит". Но французский Кир страдал падучей, читал рыцарские романы об Амадисе Галльском, о роге Роланда, о рыцарях короля Артура, слушал, открывши рот, новости из Италии и не решался.
Между тем папа Александр не думал ни о Савонароле, ни о кардинале Джулиано, ни о короле Карле. Еще есть время. Он сидел, погруженный в размышления, в тихом ватиканском зале, положив тучную руку на важные письма, лежащие на столе. Его святость был доволен. Сколько воды утекло с того вечера, когда он сидел здесь и молился за Лоренцо Маньифико, думая о том, что Иннокентий правит слишком долго и к тому же нелепо и пора уже подняться повыше, - нельзя же весь век оставаться канцлером церкви... Тогда он еще боялся привидений, неожиданно появлявшейся темной тени, чуял ее, тень отбрасывал человек в маске, - тогда он еще боялся этой тени и считался с ней. Надо было все продумать во всех подробностях, малейшая неосторожность могла все погубить... Комедия о привидении!
Пухлые губы его святости сложились в довольную улыбку. Теперь он уже не боится. Но помнит по-прежнему - для верности. Какое теперь положение? Всем членам конклава, которые оказали поддержку на выборах своими голосами, уплачено, как было обещано:
кардинал Колонна получил Субиако со всеми поместьями - на вечные времена,
кардинал Микьель - богатую епископию Портус, - не может пожаловаться,
кардинал Склафетано - город Непи,
кардинал Савелли получил Чивиту-Кастелляну,
кардинал Асканио Сфорца получил пост канцлера церкви,
кардинал Ардичино, кардинал Палавиччини, кардинал Сансеверино, кардинал Чезарини и остальные - каждый по четыре мула, навьюченных подарками и деньгами, и даже дряхлый венецианский патриарх Маффео Герардо - полужилец могилы, принял в свои дрожащие руки пять тысяч золотых дукатов.
Остаются те, кто отвергли дары, отказались от них: Рафаэль Риарио, потому что он - делла Ровере; кардинал Караффа, который постится, занимается самобичеванием, размышляет о реформе церкви и которого мы, не мешкая, назначим легатом куда-нибудь подальше, в чужие края; кардинал Зено, слишком гордый и слишком богобоязненный; кардинал Пикколомини, - ах, где счастливое время бедного сиенского гуманиста кардинала Пикколомини, папы Пия, которому я помог тогда добраться до тиары!.. Кардинал Адриано ди Корнета, такой же ожесточенный мой враг, как этот Джулиано. И кардинал Джованни Медичи, - да, он тоже все отверг, не принял ничего, потому что он - Медичи, а может быть, из богобоязни? Их сопротивление просто смешно! Двое, трое, четверо уже померли, поев отравленного, как этот кардинал Адамо из Генуи, который слишком много проповедовал насчет симонии, явно намекая, в кого метит, или племянник мой кардинал Джованни Борджа, он был мой племянник, но и по отношению ко мне тоже - hombre de danado intencion, человек коварный и вероломный, - они поели отравленного и умерли; два, три, да, уже четверо... И я назначил кардиналами новых - д'Эсте этого, потом Доменико Гримани из Венеции, Бернардино Лунато из Павии, Карваяла из Испании и Казимира, сына польского короля. Эти будут верными. А сопротивление отвергнувших смешно. Союз с Неаполем прочен, замок Святого Ангела опять укреплен, и славно укреплен, Модена и Феррара связаны благодарностью, султан Баязет честно платит за Джема, Венеция о Риме не думает, у нее другие заботы. Пезаро, благодаря замужеству Лукреции, - в моих руках, ни одно итальянское государство не отважится сейчас поднять против меня оружие. Все идет как по-писаному.
