Никому о нас не говори - Алёна Черничная
И в голове всё кружится, как на карусели, и сердце стучит слишком отчаянно… Кажется, что его слышит весь мир. Мне больно и хорошо от его ударов одновременно.
Становится как-то всё равно, что вокруг полный бардак. Везде осколки, грязь и валяются деньги. Мои чувства сосредотачиваются лишь на одном… На том, кто сейчас спит на моих коленях.
Не знаю, сколько проходит времени, пока я не засыпаю с Тимуром тоже.
Глава 32
Глава 32
Тук. Тук. Тук-тук-тук…
Один за одним «тук» монотонно врывается в мой сон. И он был чересчур безмятежным, потому что я с трудом нахожу в себе силы открыть глаза.
Первые секунды я совсем не понимаю, где я и почему так болят ноги? Мой взгляд ныряет в темноту. Приходится протереть глаза и проморгаться. В тусклом жёлтом свете я различаю дощатый пол, деньги на нём, стол вверх тормашками, окна, в которые громко барабанит… дождь?..
И осознание бьёт меня по голове как обух. Прихожу в себя мгновенно. И тело моё тоже просыпается, а боль в ногах накатывает волной.
Бросаю взгляд вниз. Тимур спит, развалившись всем телом на диване, руки раскинуты, а его голова лежит у меня на коленях.
Я проспала! Чёрт возьми! Проспала так, что на улице уже темно.
— Тимур! Тимур, проснись! — испуганно тараторю я. Хватаю его за плечо и тормошу.
Он вздрагивает. Резко распахивает глаза, непонимающе уставившись на меня.
— Что?
— Встань с меня, пожалуйста, — прошу аккуратно.
Тимур, кажется, не сразу понимает меня. Несколько секунд лежит не двигаясь, лишь хлопает ресницами. Бросает заспанный взгляд то на меня, то в сторону окна и только потом резко подрывается, садясь на диване.
— А, да… — бормочет он.
И я сразу же подскакиваю с дивана сама. Онемевшие ноги так и норовят подкоситься, но удерживаю равновесие, схватившись за спинку стула. Падать мне совершенно некогда. Мне бы справиться с возрастающей внутри паникой. Я уже должна была быть дома. Я не планировала находиться здесь дотемна, а тем более спать. Какого чёрта я вообще позволила себе уснуть?
На плохо слушающихся ногах бросаюсь к подоконнику, на котором оставила свой рюкзак. Трясущимися руками лезу по карманам в поисках телефона.
— А сколько времени? — сипло спрашивает Тимур.
— Не знаю, — отвечаю нервно и поглядываю в окно. — Точно больше восьми вечера, потому что на улице темень.
И не только темень, там каким-то образом успела разбушеваться непогода. Резкие порывы ветра направляют дождь прямо в стёкла веранды. Мне страшно подумать, сколько я пробыла в отключке, если безветренный день успел смениться на ураган с ливнем.
— Удивительно, но твой массаж, кажется, помог. Я жив, — продолжает сипеть позади меня Тимур.
— Угу. — Боже, ну где этот дурацкий телефон? Я не выдерживаю: переворачиваю раскрытый рюкзак. Содержимое высыпается на подоконник: ручки, тетради, конспекты, резинки для волос и — ура! — мой телефон.
— Ань, слушай… По поводу того, что я тут рассказал тебе…
Но я пропускаю слова Тимура мимо ушей, сейчас мне не до его откровений. На экране моего мобильного половина одиннадцатого вечера, — и как я умудрилась проспать почти пять часов? — пятнадцать процентов зарядки и пятьдесят пропущенных звонков от мамы. И последний был буквально девять минут назад. Выйдя из академии, я настолько была поглощена мыслями о Тимуре и встрече с ним, что забыла снять телефон с беззвучного режима. Моя душа уходит в пятки.
— Мне конец. Она меня убьёт, — громко выдыхаю я, крепко сжимая мобильный в ладони и со страхом смотря на экран.
— Кто? — тут же строго интересуется Тимур.
Я оборачиваюсь. Поднимаю взгляд на Горина, он ещё сидит на диване. Жёлтый свет от фонаря с улицы падает именно на Тимура, который внимательно смотрит на меня, нахмурив брови.
— Мама. Пятьдесят пропущенных, пока мы… ну то есть я и ты спали… — растерянно мямлю я.
Серьёзное выражение лица Тимура смягчается.
— Так позвони ей сейчас, — жмёт он плечами. — Сообщи, что всё с тобой нормально.
— Я не сказала, что задержусь после пар. Думала, что приеду сюда и быстро всё… — запинаюсь, видя, как Тимур поджимает губы. Мне становится как-то неловко продолжать о том, как собиралась выселить Горина. — И до последней маршрутки осталось пятнадцать минут, — договариваю уже тихо.
— Давай я отвезу тебя, — Тимур оживляется. Даже дёргается вперёд, но тут же морщится. Кажется, его только что снова проткнула головная боль.
Я сразу же категорично заявляю:
— Нет. Тебе нельзя за руль.
— Да я нормально… — на его лице появляется улыбка, только она настолько фальшивая, что у меня нет выбора, кроме как жёстко отчеканить:
— Тимур, я не сяду с тобой в машину. От тебя за версту воняет перегаром, и голова твоя явно ещё болит. Я вызову такси до вокзала.
— Думаешь, ты легко его вызовешь в такую погоду? — Тимур усмехается, косясь на окно, полируемое дождём у меня за спиной.
— Попробую, — я с опаской возвращаю взгляд на телефон, по-прежнему зажатый у меня в ладони, но его экран тут же загорается сам. Мои пальцы холодеют, а пульс стучит в висках. — Мама звонит, — в страхе шепчу я.
— Отвечай, — твёрдо произносит Тимур.
— Что я ей скажу?
— Что всё нормально. Пусть не переживает.
Я снова поднимаю на Тимура глаза. Беспомощно смотрю на то, как он сидит: расправив плечи, опершись спиной о спинку дивана и широко разведя ноги в коленях. Вот бы мне хоть немного такой уверенности.
А я лишь ощущаю ледяной ужас оттого, что мне сейчас придётся взять трубку. Перевожу дух, нажимаю зелёную кнопку на экране и дрожащей рукой подношу телефон к уху.
— Мам… — нервно выдыхаю в динамик.
— Аня! Боже мой! Жива! Господи, спасибо! — крик мамы оглушает.
Дурнота сковывает горло. Приходится выдавливать из себя слова:
— Мамуль, всё хорошо. Не переживай.
— Аня, где ты?! Что случилось?! Я столько часов тебе звоню!
— Я объясню потом, но я жива, здорова.
— Где ты?!
— Мам, я скоро приеду.
— Тебя похитили? Тебя накачали наркотиками? Тебя насилуют? — мама буквально орёт в трубку.
Это слышит даже Тимур, пристально наблюдающий за моим
