Собрание сочинений. Том 3. Путешествие в Китай в 2-х частях - Егор Петрович Ковалевский
Можно спорить о том, действительно ли китайцы населили Японские Острова, или эти выходцы твердой земли только смешались с населением, которое существовало до их прихода, которое существует и ныне; но нельзя сомневаться в том, что китайцы образовали Японию, как политическое государство, как одно тело, и вдохнули в нее свое нравственное начало. Самое свойство характера китайцев состоит в том, что они, пребывая верными своим правилам, учению и привычкам, умеют переработать на свой лад каждый народ, с которым вступают в соприкосновение, как побежденные или как победители, без различия отношений. Наконец, китайский письменный язык и, что всего главнее, кодекс приличий и церемоний, совершенно китайский, доказывают ясно, откуда Япония заимствовала свое нравственное образование.
По китайским историкам, еще за 450 лет до нашей эры, во время раздора удельных князей в Китае, один из них (из Хан-чжеу) принужден был со своей свитой бежать из отечества морем; ветром прибило его к острову Нипону: китайцы назвали его Жибен, то есть начало солнцу или восточный остров. Слово это в выговоре южных китайцев (Ни-пен) было передано в Европу.
Сами японцы называют свое государство, вместе взятое, Дай-Нипон, Великий Нипон и только в разных местах к этому слову придают различные прилагательные, как-то: Ямат – гористая страна, Гиномото – буквальный перевод на туземный язык слова Жибен и т. д. Японцы не терпят, чтоб происхождение их производили от китайцев; они с презрением и враждой отзываются о жителях Поднебесной Империи, и это естественно: китайцы и нынче называют Японию своей колонией, а привоз в Китай меди японцами – данью, хотя за эту дань они отплачивают своими произведениями. Этого еще мало. Китайцы приписывают происхождение японцев – преступникам и разбойникам, изгнанным или бежавшим из Китая от преследования правительства, и в свою очередь иначе не отзываются об японцах, как с негодованием.
Я очень далек от того, чтоб отвергать многие прекрасные черты характера японцев; но и не могу не предполагать также в них нечто общее, тождественное с характером китайцев, в чем рассказы корейцев еще более убедили меня.
Корейцы не отвергают и даже гордятся (по крайней мере, в Пекине) тождеством своего происхождения с китайцами; но китайцы искренно презирают их и говорят, что они из милости дали им свои письмена и учение.
Мы, со своей стороны, тоже не очень церемонились с корейцами и даже не отплатили им визитов; это, впрочем, мы сделали потому, что корейцы, хотя и живут в домах, однако так грязно, что к ним нельзя войти. Пристава их поступают с ними далеко не так благосклонно, как с монголами, и явно прижимают несчастных жителей Гуаньского Королевства и выжимают деньги от них и от китайских купцов, которые приходят в их подворье по делам торговли.
В числе главных произведений, привозимых корейцами в Пекин, жень-чен, пользующийся огромной славой в Китае и хорошо известный в Европе. Жень-чен, луковичное растение, которого родина в Маньчжурии; корень его употребляется в Китае от всех почти болезней; и точно, как средство возбуждающее, он очень действителен. Говорят, были примеры, что человек, совсем умиравший, по приеме женьчена, возвращался к жизни и получал употребление физических и нравственных сил; но, по всем вероятиям, ненадолго. Жень-чен обыкновенно дают тем, кто не успел перед смертью сделать духовное завещание. Нельзя, однако, не заметить, что повелители Китая, постоянно употребляющие его, чрезвычайно долголетны, несмотря на труды и нравственные потрясения, с которыми сопряжена их жизнь. Маньчжурский жень-ччен недоступен, по своей баснословной цене, даже для богатых; притом же, его нельзя и найти в торговле, потому что весь жень-чен, получаемый в Маньчжурии, представляют ко двору, и оттуда уж посылают иногда по нескольку корешков в подарок, как драгоценность, к важным лицам; от них-то иногда и можно его достать или воровством от придворных браковщиков, которые всегда умеют стащить несколько корешков, несмотря на то, что он разбирается и сортируется в присутствии целого комитета. Вывоз семян или самого растения жень-чен из Маньчжурии строжайше запрещен: это собственность сына неба, принадлежность его верховного сана! Несмотря на то, корейцы умели как-то развести его у себя; говорят, однако, что корейский жень-чен не имеет того действия и той силы, как маньчжурский, но по виду тот и другой очень похожи между собой.
В числе приезжих к Новому году в Пекин, были тибетцы, и тоже с данью ко двору. Между ними находился один лама, старинный знакомец нашего подворья, через которого один из членов миссии выписывал из Хлассы разные тибетские книги для наших библиотек; этот лама был желанный гость в подворье: он привез нам разные подарки из Тибета и был, в свою очередь, осыпан подарками. Рассказы о его Хлассе чрезвычайно интересны, хотя и не лишены многих преувеличений и баснословных описаний о чудесах живых последователей Будды; но мы уже привыкли к ним.
Тибет гораздо в большей зависимости от Китая, чем Корея. Покоренный и успокоенный китайскими войсками, он уступлен властителем Китая далай-ламе, главному духовному хранителю буддизма; но далай-ламу окружают китайские пристава, которые и управляют его действиями. Даже отыскание того лица, в которое переселяется дух умершего далай-ламы, хотя составляет предмет чисто религиозный и принадлежность лам, однако не изъят из-под влияния приставов, и приемник правителя Тибета всегда почти назначается по указанию китайского правительства из семейств, преданных ему.
В последнее время, по случаю смерти далай-ламы или, как выражаются буддисты, переселения его в другое тело, китайское правительство прибегло было к хитрости, которая, впрочем, не удалась на этот раз. Видя тесную связь Монголии с Тибетом и религиозную зависимость первой от далай-ламы, и боясь потерять свое со временем влияние на отдаленный Тибет, который, каковы бы ни были судьбы его, легко может увлечь за собой Монголию, оно хотело было уверить простодушных жителей степей, что дух далай-ламы, оставляя прежнее свое жилище, раздвоился и поселился одной своей половиной в Тибете, а другой – в Монголии; а потому им стоит только поискать хорошенько между своими, и они верно найдут его в каком-нибудь монгольском семействе, и таким образом будут иметь своего собственного далай-ламу. Но эта ересь послужила только к ропоту и неудовольствию, и китайское правительство поспешило
