Бертольд Брехт - Литература - кино - радио - музыка - изобразительные искусства (статьи, заметки, стихи)
Тот в ответ: "Я только сборщик пошлин,
Но хотел бы выведать сполна,
Камню иль воде победа суждена?!
8
Мне ответ твой чрезвычайно нужен.
Знанье - пища для голодных душ.
Дом мой рядом - приготовлен ужин,
Есть бумага, кисточки и тушь.
Что ж ты скажешь мне, ученый муж?"
9
Оглянулся на него учитель
Видит: беден. В стеганке. Разут.
Ах, то был совсем не победитель!
Лоб морщинист и не слишком крут.
И вздохнул старик: "Покоя нет и тут!"
10
Огорчить чиновника отказом
Путешественник не пожелал:
"Заслужил его пытливый разум,
Чтобы я ответ пристойный дал!
Значит, здесь мы сделаем привал".
11
Опираясь на дорожный посох,
Слез философ с белого вола:
Сотнями иероглифов раскосых
Белая бумага расцвела,
Так они не менее недели,
Сочиняя свой трактат, сидели
В хижине у бедного стола.
12
И, устав от этих долгих бдений,
Наш философ поспешил отбыть,
Но девятью девять изречений
Не забыл досмотрщику вручить.
Разве можно вежливее быть?
13
Справедливо мы заслуги взвесим:
До небес мудрец превознесен,
Но досмотрщику поклон отвесим,
Слух о нем пройдет по городам и весям,
Мудреца писать заставил он!
1938
БАШМАК ЭМПЕДОКЛА
1
Когда Эмпедокл, агригентец,
Снискал уважение своих сограждан
и вместе с ним
Старческие недомогания,
Он решил умереть. Но, поскольку
Он любил иных из тех, кто его любил,
Ему не хотелось умереть у них на глазах.
Он предпочитал сгинуть в безвестности.
Он пригласил друзей на прогулку. Не всех.
Одного-другого обошел, введя элемент случайности
И в свой отбор, и во всю эту затею.
Они взошли на Этну.
Восходить было трудно,
И все молчали. Всем была неохота
Вести ученые разглагольствования. Наверху
Взволнованные ландшафтом, довольные, что
достигли цели,
Они отдышались, чтоб привести пульс в норму.
Учитель ушел от них незаметно.
Они не заметили его ухода и тогда,
Когда разговор возобновился. Позднее
То одному, то другому стало недоставать нужного
слова,
И начались поиски Эмпедокла.
Но он уже давно обогнул вершину,
Не слишком торопясь при этом. Однажды
Он остановился и послушал,
Как вдали, по ту сторону вершины,
Снова началась беседа. О чем говорили,
Он не понял: умирание
Уже началось.
Старик отвернулся и неподалеку от кратера,
Не желая знать, что будет в дальнейшем,
Уже не имевшем к нему отношения,
Потихоньку нагнулся,
Осторожно снял башмак и с улыбкой
Отшвырнул его в сторонку, на пару шагов,
Чтобы нашли не сразу, а в свое время,
Иными словами, прежде, чем кожа успеет сгнить.
Только сделав это, он подошел к кратеру. Друзья
Поискали и вернулись домой без него.
Началось то, чего он хотел: недели и месяцы
беспрерывного умирания.
Иные все еще ждали. Другие
Уже считали, что он погиб. Иные
Откладывали важные решения до его
возвращения.
Другие уже пытались решать сами. Медленно,
Как облака уплывают по небу, не изменяясь,
а только уменьшаясь,
Расплываясь, когда их теряют из виду, вновь
удаляясь,
Смешиваясь с другими облаками,
когда их снова пытаются найти,
Так и он дал привыкнуть
к своему удалению из всего, что для них привычно.
Потом пошли слухи,
Что он не умер, поскольку
был бессмертным.
Тайна окружила Эмпедокла. Считали возможным,
Что в ином мире бывает по-всякому, что
судьба человеческая
Может быть изменена в этом конкретном случае:
Вот такие пошли разговоры.
Однако к тому времени нашли башмак,
Осязаемый, стоптанный, кожаный, земной!
Предназначенный
специально для тех,
Кто начинает веровать, если только чего-нибудь
не увидит своими глазами.
После этого кончина Эмпедокла
Снова показалась естественной. Умер
Как все умирают.
2
Иные описывают это событие
По-иному: Эмпедокл действительно
Пытался обеспечить себе божественные почести
И тем, что он таинственно улетучился,
без свидетелей
Бросился в Этну, хотел обосновать сказку
О своем неземном происхождении
и о том,
Что он не подчинен
закону уничтожения.
При этом его башмак сыграл с ним шутку,
очутившись в руках у людей.
(Некоторые даже утверждают, что сам кратер,
Осерчав на эту затею, попросту изверг
Башмак выродка.) Но мы полагаем иначе:
Если он в самом деле не снял башмак, значит он
Забыл про нашу глупость и не подумал о том,
как мы торопимся
Сделать темное еще темнее, как предпочитаем
поверить в нелепость.
Лишь бы не искать действительные причины.
А что касается горы,
То она вовсе не возмущалась
его поступком,
Вовсе не верила в то, что он хотел нас обмануть,
присвоив себе божественные почести
(Потому что гора ни во что не верит
и вообще не лезет в наши дела),
А попросту, выплевывая, как обычно, огонь,
Извергла башмак - и вот ученики,
Уже погруженные в разгадку великой тайны,
Уже углубленные в метафизику, вообще очень
занятые,
Внезапно были огорчены, получив прямо в руки
башмак своего учителя,
осязаемый,
Изношенный, кожаный, земной.
ЗАМЕТКИ О ЖИВОПИСИ
О ЖИВОПИСИ И ЖИВОПИСЦАХ
К Мо-дзы пришел молодой художник. Отец и братья его 'были бурлаки. Вот какой произошел разговор:
- Почему я не вижу на твоих картинах твоего отца - бурлака?
- А разве я должен писать только отца?
- Нет, зачем же, можешь изображать и других бурлаков, но ведь их ты тоже не рисуешь.
- А почему обязательно бурлаков? Мир так многообразен.
- Разумеется, но в твоих работах совсем нет людей, которые работают до седьмого пота, а получают гроши.
- Неужели я не могу писать то, что хочется?
- Конечно можешь, вопрос только в том, что тебе хочется. Жизнь бурлаков невыносима, им необходимо помочь, тут не может быть равнодушных; а ты, ты знаешь, как им живется, ты художник, умеешь рисовать, и ты малюешь подсолнухи. Разве это можно простить?
- Дело не в подсолнухах, меня интересуют линии и пятна цвета, и я выражаю чувства, которые у меня возникают.
- Надеюсь, что твои чувства имеют отношение к страшной участи бурлаков?
- Может быть.
- Значит, ты думаешь не о них, а только о своих чувствах.
- Я работаю для искусства.
- А почему не для бурлаков?
- Как человек я - член Союза Ми-эн-ле, который борется против угнетения и эксплуатации, а как художник я совершенствую свое мастерство.
- Это все равно, что сказать: как повар я подсыпаю яд в пищу, а как человек покупаю отравленным противоядие. Положение бурлаков потому и ужасно, что у них нет уже сил терпеть. Пока ты достигнешь совершенства, они протянут ноги. Ты их посланец, а ты до сих тор не научился говорить. Твои чувства слишком расплывчаты, а бурлаки, которые послали тебя за помощью, чувствуют нечто конкретное - они чувствуют голод. Ты знаешь то, что щам неведомо, а говоришь нам то, что мы и без тебя знаем, что же получается? Ты учишься владеть тушью и кистью, а сказать тебе нечего. А ведь овладевать мастерством нужно лишь для того, чтобы сказать людям что-то определенное. Угнетатели болтают о чем угодно, угнетенные говорят только об угнетении. Вот так-то, бурлак!
О КИТАЙСКОЙ ЖИВОПИСИ
Как известно, китайцы не признают искусства перспективы, они не любят созерцать изображаемый мир с какой-нибудь одной точки. На их картинах уживается множество предметов, которые расположены на листе, как люди - на территории города - не то, что бы независимо друг от друга, но и не в такой зависимости, которая угрожает их самостоятельности. Если продолжить сопоставление, можно сказать, что люди, с которыми мы сравниваем изображаемые предметы, чувствуют себя в этом городе - то есть на картине художника - куда свободнее, чем мы привыкли. Они живут вместе не только потому, что принадлежат к одному роду. В композициях китайских художников нет обычного для нас элемента принуждения. Их художественный строй основан не на насилии. Их композиция отличается большой свободой. Глаз зрителя (сплошь и рядом) наталкивается на неожиданности. Каждый предмет может играть самостоятельную роль. Тем не менее все изображенное на листе находится в некоей взаимосвязи, образуя единое целое, которое, впрочем, нельзя назвать неделимым. Такую картину вполне можно разрезать на части, и она от этого не утратит смысла, но, конечно, что-то в ней все-таки изменится. Китайские художники оставляют на листе много свободного места: может показаться, что они просто используют не всю бумагу. Но пустоты играют самостоятельную роль в композиции; по их очертаниям и размерам ясно, что они так же тщательно продуманы, как и изображения. Тут бумага или холст выступают как художественный элемент. Художник не пренебрегает фоном, он не стремится заполнить его целиком. Это своего рода зеркало, в котором отражаются реальные предметы - и оно имеет значение лишь как зеркало. Все это, между прочим, связано с похвальным стремлением не навязывать зрителю своей воли его иллюзия остается неполной. Не меньше таких картин я люблю сады, где не все сплошь обработано садовниками, где есть простор и где нетронутая природа соседствует с делом рук человеческих.
