Бертольд Брехт - Мамаша Кураж и ее дети (Перевод Б Заходера и Вс Розанова)
Швейцарец. Кусок в горло не идет, мама. Как же господин фельдфебель жалованье солдатам платить будут?
Мамаша Кураж. Когда войско бежит, жалованья не платят.
Швейцарец. Ну как же, им положено! Без жалованья они и бежать не обязаны, могут с места не двигаться.
Мамаша Кураж. Слушай ты, сыр швейцарский, уж больно ты честен, прямо страх берет! Я тебя сама учила: надо быть честным, раз уж бог ума не дал, но на все мера есть. Я сейчас пойду с его преподобием, куплю знамя католическое и мяса тоже. Никто, как он, мяса не выберет, хоть глаза ему завяжи. Я думаю, он как к хорошему куску подойдет, у него слюнки текут, вот и угадывает. Слава богу, они мне торговать разрешили. Да и то сказать, торговца не о вере спрашивают, а о цене. Лютеранские портки тоже греют.
Священник. Один нищий монах сказал, когда его пугали, что при лютеранах все вверх дном перевернется: "Не беда, нищие всегда будут нужны!"
Мамаша Кураж залезает в фургон.
Ларец, ларец - вот что ее тревожит. До сих пор мы не возбудили ничьих подозрений, но надолго ли?
Швейцарец. Я могу его унести.
Священник. Это, пожалуй, еще опаснее. Вдруг тебя увидят? У них шпионы повсюду. Вчера утром я вышел по нужде, и вдруг передо мной появляется из канавы некто. Я - в ужасе. Благодарение господу, я сумел удержать на устах молитву. Мог сам себя предать в их руки. Поистине, они рады дерьмо нюхать, не лютеранское ли? Шпион был маленький уродец с повязкой на глазу.
Мамаша Кураж (вылезая из фургона). Что я здесь нашла, бесстыдница ты этакая? (С торжеством показывает красные сапожки.) Сапожки Иветты! Стащила и виду не подает! Все потому, что ей наговорили, будто она привлекательная особа. (Кладет сапожки в корзину.) Я их верну хозяйке!.. Украсть у Иветты сапожки! Она-то себя губит за деньги, это я понимаю. А ты рада за так, для удовольствия! Сколько раз я тебе говорила: подожди, пока мирное время настанет, не смей с солдатней путаться! Дождись мира, тогда и будешь любезничать.
Священник. Я не нахожу ее особенно любезной.
Мамаша Кураж. А я вот нашла! Я хочу, чтобы люди про нее одно говорили: убогой-то никогда не видать и не слыхать! По крайней мере цела будет. (Швейцарцу.) А ты оставь ларец, где он есть, слышал? И смотри за своей сестрой, за ней глаз да глаз нужен! В могилу вы меня сведете! Легче корзину блох устеречь, чем вас! (Уходит со священником.)
Катрин убирает посуду.
Швейцарец. Последние деньки можно так посидеть на солнышке, в одной рубашке.
Катрин показывает на дерево.
Да, листья уже пожелтели.
Катрин спрашивает его знаками, не хочет ли он выпить.
Швейцарец. Нет, я пить не стану, мне подумать надо. (Пауза.) Мать говорит, она ночей не спит. Надо бы мне все-таки припрятать этот ларец. Выискал я надежное местечко. Принеси мне, так и быть, стаканчик!
Катрин уходит за фургон.
Положу его в барсучью пору у реки, а потом заберу. Завтра же на рассвете заберу - и доставлю в полк. Далеко ли они за эти три дня ушли!.. А уж господин фельдфебель так и ахнут. Ай да Швейцарец! - скажут они. Вот это порадовал. Не зря я на тебя надеялся. Я тебе доверил казну - ты мне ее принес.
Когда Катрин вновь выходит из-за фургона, перед ней появляются двое мужчин. Один из них в фельдфебельском мундире, второй - одноглазый с повязкой
снимает шляпу и вежливо кланяется.
Одноглазый. Бог помочь, милая барышня. Не видали ли вы здесь одного молодого человека из штаба Второго финского.
Катрин, перепуганная, бежит к брату, расплескивая вино. Мужчины переглядываются и, заметив сидящего в задумчивости Швейцарца, скрываются.
Швейцарец (вздрагивает). Эх ты, половину расплескала! Да чего ты рожи-то строишь? Тебе что-нибудь в глаз попало? Ничего не понимаю. А я вот что надумал. Надо мне уходить. Это лучше всего будет. (Встает.)
Катрин всеми способами пытается предупредить его об опасности.
(Только отмахивается.) Ну ладно уж, пролила водку, не велика беда. Не последний стакан на моем веку. Ну чего ты, чего ты? Да знаю, знаю, добра желаешь, только сказать не можешь. Бессловесная ты, бедняжка! (Достает из фургона ларец и прячет его за пазухой.) Сейчас приду. Да не держи ты меня, а то разозлюсь. Да знаю я, что любишь! Эх, кабы ты могла говорить!
Катрин пытается удержать его, он целует ее, высвобождается и уходит. Катрин в отчаянии мечется по сцене, тихо стонет. Возвращаются священник и мамаша
Кураж. Катрин бросается к матери.
Мамаша Кураж. Что такое? Что тут? На тебе лица нет! Обидел тебя кто-нибудь? А где Швейцарец? Расскажи все по порядку, Катрин! Мать тебя поймет. Что? Этот прохвост, Швейцарец, забрал шкатулку? Ох, и задам я ему, неслуху эдакому! Успокойся, не мычи! Покажи руками! Терпеть я не могу, когда ты скулишь, как щенок! Что о тебе подумает его преподобие? Ты его еще напугаешь. Одноглазый, говоришь, был?
Священник. Одноглазый? Это же шпион! Они схватили Швейцарца?
Катрин качает головой и пожимает плечами.
Мы погибли!
Мамаша Кураж достает из корзины католическое знамя; священник прикрепляет его к шесту.
Мамаша Кураж. Подымите новый флаг!
Священник (с горечью). Отныне здесь все добрые католики.
За сценой слышны голоса.
Двое мужчин вводят Швейцарца.
Швейцарец. Отпустите меня, у меня ничего нет. Вы мне плечо свихнете. Я ни в чем не виноват!
Фельдфебель. Это ваш парень? Вы его знаете?
Мамаша Кураж. Мы? Откуда?
Швейцарец. Я их не знаю. Откуда мне знать, кто они такие? Я сюда зашел пообедать. Десять геллеров заплатил. Может, вы меня тогда и видели, когда я тут ел. Пересолено все было.
Фельдфебель. Кто вы такие? А?
Мамаша Кураж. Мы люди честные. Он правду говорит - он здесь обедал. Пересолено ему показалось.
Фельдфебель. Стало быть, притворяетесь, вроде вы его не знаете?
Мамаша Кураж. Откуда мне его знать? Мало ли здесь народу таскается. Что ж мне, каждого спрашивать, как его зовут, нехристь он или нет? Раз платит, значит, не нехристь. Ты - нехристь?
Швейцарец. Что вы!
Священник. Он вел себя здесь вполне прилично. Рта не открывал. Разве когда ложку в рот брал, но уж без этого никак нельзя.
Фельдфебель. А ты кто?
Мамаша Кураж. Прислуживает у меня, вино гостям подает. Вам, наверно, пить хочется? Набегались небось по жаре, запарились. Сейчас налью по стаканчику.
Фельдфебель. На службе пить не положено! (Швейцарцу.) Ты что-то отсюда унес и спрятал на берегу. Когда ты уходил, у тебя куртка на груди топырилась.
Мамаша Кураж. Может, это не тот был?
Швейцарец. Ошиблись вы, наверно. Я видел - тут один бежал, у него куртка топырилась. Вы меня не за того приняли.
Мамаша Кураж. Мне тоже думается, ошибка вышла. С кем этого не бывает? Я-то в людях разбираюсь, я ведь мамаша Кураж, небось слыхали? Меня все знают. Я вам говорю: он малый честный.
Фельдфебель. Мы разыскиваем полковую казну Второго финского. Известны все приметы того, кто ее скрывает. Мы его третий день ищем. Это ты.
Швейцарец. Это не я.
Фельдфебель. Если ты нам не отдашь казну, тебе крышка. Так и знай! Где она?
Мамаша Кураж (многозначительно). Он бы отдал ее, конечно, раз ему иначе крышка. Сразу бы сказал. Мол, берите, она там-то и там-то. Ваша власть. Не такой же он дурень. Говори ты, дурья голова! Господин фельдфебель тебя спасти хочет!
Швейцарец. Да когда ее у меня нет.
Фельдфебель. Тогда пошли! Там у тебя язык развяжется!
Швейцарца уводят.
Мамаша Кураж (кричит вслед). Да он бы сказал! Не такой же он дурак. Руку ему не вывихните! (Бежит за ними.)
Тот же вечер. Священник и немая Катрин моют посуду и чистят ножи.
Священник. В истории религии тоже бывали случаи, что люди попадались. Вспомним хотя бы, что претерпел наш спаситель Иисус Христос. Есть старая песня о страстях господних. (Поет.)
Как убийца и подлец,
Наш господь когда-то
Приведен был во дворец
Понтия Пилата.
Что Исус не лиходей,
Не мастак на плутни,
Было ясного ясней
К часу пополудни.
Понтий, хитрая лиса,
Не нарушил правил,
Он Исуса в три часа
К Ироду отправил.
Божий сын побит плетьми,
В кровь исполосован,
Бессердечными людьми
Наш господь оплеван.
Он шагает тяжело
С ношею суровой,
И усталое чело
Жжет венец терновый.
В шесть он распят на кресте
Под насмешки черни.
Вся одежда на Христе
Лишь венок из терний.
Для потехи смочен рот
Уксусом и желчью.
Дотемна резвился сброд,
Все сносил он молча.
В девять умер сын твой, бог,
Застонав от боли,
И копьем Исусу бок
Люди прокололи.
Скалы громом сметены,
Вместо тверди - бездна,
И врата отворены
В царствие небесно.
А из раны - кровь с водой...
Да и как не течь им?
Вот что сделал род людской
С сыном человечьим.
Мамаша Кураж (вбегает, взволнованная). Швейцарцу это может стоить головы. Но с фельдфебелем можно будет договориться. Только ни за что нельзя выдавать, что Швейцарец наш, а то мы выйдем пособниками. Тут все деньги решают. Но где их взять? Иветта не заходила? Я ее встретила по дороге. Она уж подцепила какого-то полковника. Может, он купит ей маркитантский патент.
