Пьер Корнель - Цинна
Пойти я не хочу на клятвопреступленье.
Теперь покорен я во всем душе твоей.
Желания твои мне собственных важней.
Я мог бы не идти теперь на преступленье,
И ты лишилась бы желанного отмщенья.
Ведь Цезарь, становясь на отреченья путь,
Отвел бы сам клинок, разить готовый грудь.
Тогда б пришел конец решеньям благородным,
И мщение твое осталось бы бесплодным.
Я убедил его власть дальше сохранять,
Я увенчал его, чтобы тебе предать.
Эмилия
Ужели хочешь ты, изменник, чтоб сама я
Твой отвела удар, тирану жизнь спасая,
Добычею была, наградою тому,
Кто власть врагу хотел оставить моему!
Цинна
Зачем клянешь за то, что предан был тебе я?
Я власть тебе вручил над участью злодея.
Что мне все почести? Любовь - вот мой закон!
Хочу, чтоб он погиб иль был тобой спасен.
Но с первым признаком такого подчиненья
Признательности мне простишь ты изъявленья
Я недостойный гнев стремился победить,
Тобой плененному любовь тебе внушить.
Душа высокая коварной не бывает,
Неблагодарности, измены избегает,
Неправый путь клянет и счастья покупать
Не хочет, коль на нем есть низости печать.
Эмилия
Но правы иногда намеренья такие.
Коварство - все же путь к сверженью тирании,
Коль в пресеченье зла идем мы до конца,
То нам нужней всего коварные сердца.
Цинна
Ты доблести полна и в увлеченье местью.
Эмилия
По долгу римлянки считаю это честью.
Цинна
Но истый римлянин...
Эмилия
Осмелится убить
Тирана, что посмел его поработить.
Смирению раба он смерть предпочитает.
Цинна
Быть Цезаря рабом он доблестью считает.
Цари у наших ног склонялись без венцов
И ждали помощи лишь от таких рабов.
Он поступается для нас своей короной,
Свое могущество нам дарит благосклонно;
Дань с вывших он берет, чтоб нас обогатить
И наше же ярмо на них переложить.
Эмилия
Напрасно лесть царей тобою столь ценима,
Что ты уже готов забыть свободу Рима!
Найдется ли гордец в любой земной стране,
Кто с римлянином стать посмел бы наравне?
На голову свою навлек наш гнев Антоний
Тем, что с царицею позор делил на троне.
Аттал, пергамский царь, что в пурпур облачен,
Мнил, что от Рима он навек освобожден;
Но, к Азии придя владыкою единым,
Не троном горд, а тем, что стал он Рима сыном.
Гордись же именем, достоинством своим,
Которое тебе принес великий Рим,
И знай, что небу так, наверное, угодно,
Чтоб свергли мы царей и жить могли свободно.
Цинна
Но небо никогда убийства не простит,
Неблагодарным же оно жестоко мстит.
Какие бы питать ни смели мы стремленья,
Оно, воздвигнув трон, мстит за его паденье;
Оно хранит того, кому послало власть,
И на его убийц удар не медлит пасть;
И если наказать преступников решится,
То тотчас гром над их главою разразится.
Эмилия
Скажи, что и себя к ним причисляешь ты,
Боишься молнии, грозящей с высоты!
Но что мне говорить? Ступай же к тирании,
Служи ей, исполняй ее причуды злые
И, чтоб спокойствие душе своей вернуть,
Свой род и то, что я тебе сулю, забудь.
Я не воспользуюсь теперь рукой твоею,
За Рим и за отца сама отмстить сумею.
Давно тирана я пролить могла бы кровь,
Когда бы не была помехой мне любовь.
Тебе покорной быть она мне приказала,
И потому я жизнь свою оберегала.
Когда б на Цезаря я руку подняла,
То стражею его убита б я была.
Но смертью не могу порвать я чувства сети:
Лишь для тебя любовь велит мне жить на свете;
И тщетно я хочу, жизнь для тебя храня,
Внушить тебе, чтоб стал достойным ты меня.
Простите, боги, мне. Мечту свою лелея,
Я мнила, что любим был мною внук Помпея,
Но ложный образ мне явила в нем судьба,
Я сердцем выбрала не мужа, а раба.
Я все ж тебя люблю, и в этом униженье.
И если путь ко мне лежит чрез преступленье,
Кто побоялся бы измен и клеветы,
Чтоб получить меня такой ценой, как ты?
Но знай, не обладать другим рукой моею:
Отдашь тирану жизнь - я все ж, умру твоею,
Падет он - с ним моя порвется жизни нить
Затем, что не посмел меня ты заслужить.
Тирана кровь с моей смешается, я знаю,
Достоинство хранить и в смерти я желаю,
Чтобы сказать тебе, свой не кляня удел:
"Не упрекай судьбу; ты сам того хотел.
В могилу я схожу, что вырыта тобою,
Взяв славу, что тебе была дана судьбою.
Тирана власть сломив, я смерть себе нашла.
Но, если б ты хотел, я б для тебя жила".
Цинна
Ну что ж! Раз хочешь ты - тирану нет спасенья.
Свободы жаждет Рим и твой отец - отмщенья,
Да, должен Цезарь пасть, по праву осужден,
Но ты сама тиран, не менее чем он.
Он может взять у нас жизнь и добро - не боле,
Но души до сих пор он не держал в неволе;
А красота твоя могуществом страшна:
Над волей, над умом владычица она.
Ты хочешь, чтобы я ценил позор ужасный
И ненавидел те, что я любил так страстно,
Чтоб кровь пролил того, кому отдать сейчас
Кровь должен бы свою - и много сотен раз.
Тебе покорен я. Сдержать я должен слово,
И, выхватив клинок, рука моя готова
Того, кто мил тебе, безжалостно сразить
И тем возмездие вослед за злом явить,
Чтоб этим действием, с другим соединенным,
Утратив славу, быть любимым и прощенным.
Прощай же!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Эмилия, Фульвия
Фульвия
В горе весь он погружен душой.
Эмилия
Забудет пусть меня иль долг исполнит свой!
Фульвия
Готов он слушаться и жизни не жалея.
Ты плачешь, вижу я?
Эмилия
Беги за ним скорее!
Коль хочешь мне, как друг, услугу оказать,
Скажи ему, что он не должен умирать,
Что...
Фульвия
Ради Цинны ты шлешь Августу спасенье?
Эмилия
Ах, ненависть моя иного ждет решенья!
Фульвия
Еще что?
Эмилия
Пусть свершит то, что желаю я,
А после выберет: смерть иль любовь моя...
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Август, Эвфорб, Поликлет, стража
Август
Все то, что ты сказал, Эвфорб, невероятно...
Эвфорб
Столь ужаса полно, столь дико, непонятно...
Подобной ярости нам верится с трудом,
Приводит в ужас нас одна лишь мысль о том.
Август
Как! Цинна! И Максим! Мои друзья, те двое,
Кому оказывал вниманье я большое,
Пред кем открыл я грудь, кого я сам избрал,
Чтобы могуществен и знатен каждый стал,
Меж тем как всю страну я дал им в управленье,
Они на жизнь мою готовят покушенье!
Максим сознал вину, - я извещен о том,
И он не лжет душой в раскаянье своем,
Но Цинна!..
Эвфорб
Он один упорен в гневе яром,
На вашу доброту ответствуя ударом,
Он заговорщикам стремится помешать
Как сделал то Максим - свою вину признать.
Пытаясь одолеть их робость и сомненье,
В их души прежнее вдохнуть он хочет рвенье.
Август
Он ободряет их, в соблазны вводит их!
О самый дерзкий враг из всех существ земных,
О ярость фурии и гнев неудержимый!
Предательский удар руки, мной столь любимой!
Тобою предан я, о Цинна... Поликлет!
(Говорит что-то на ухо Поликлету.)
Поликлет
Все будет сделано - вот, Цезарь, мой ответ.
Август
Максима пусть найдет Эраст без промедленья.
Пусть он придет принять вины своей прощенье.
(Поликлет уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Август, Эвфорб
Эвфорб
Он сам себя винит в своем проступке злом.
Едва лишь из дворца он в свой вернулся дом,
Как, с ужасом в глазах, исполненный страданья,
Не в силах удержать ни вздоха, ни рыданья,
Он проклял жизнь свою и заговор. И сам,
Чтоб все я рассказал, меня отправил к вам.
Несчастье упредить он дал мне порученье:
"Скажи, что гнусное свершил я преступленье
Не знал еще вины столь тяжкой человек!"
И к Тибру бурному он устремил свой бег.
Он бросился в поток. Но в сумраке неясном
Не мог увидеть я, что сталось с ним, несчастным.
Август
Так преступлением он сам раздавлен был
И милости моей навек себя лишил.
Сознавшему вину дарую я прощенье,
Но так как сам вины нашел он искупленье,
Смотрите за другим. Пусть строго стерегут
Свидетеля, что нам о том поведал тут.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Август
Август
О небо, где же тот, кому теперь открою
Все помыслы души, все, что живет со мною?
Возьми же от меня такую власть скорей,
Коль, подданных мне дав, ты отняло друзей,
Когда лишь в том судьба властителей на троне,
Что их добро других лишь к ненависти клонит,
И если тех любить они осуждены,
Которые порой их погубить должны.
Все шатко на земле. Для власти все опасно.
Октавий, твердым будь! Колеблешься напрасно.
Пощады хочешь ты? Кого ж ты сам щадил?
