Бен Шервуд - Человек, который съел «Боинг-747»
Слух о том, что происходит на ферме Уолли, мигом распространился по всему городу. К амбару стали съезжаться пикапы, в кабинах которых целые семьи привозили с собой кастрюли с остатками воскресного обеда. Очередь вилась по всему лугу, тянулась до самой мельницы и, огибая ее, поднималась на ближайший холм и спускалась с него. Один за другим гордые жители Супериора занимали очередь, чтобы принять участие в спонтанно организованном пикнике для всех желающих. Главным блюдом на этой загородной вечеринке, разумеется, был объявлен реактивный лайнер.
Автор нашумевшей «Кулинарной книги реактивной авиации», миссис Криспин, заняла подобающее ей место у подножия огромного измельчителя. Для желающих она составляла коктейли собственного изобретения на основе собственноручно ею приготовленных консервов и варений. Клубника, персики, сливы — все подавалось с неизменным «фирменным» наполнителем — серыми металлическими опилками.
Мэг Наттинг, получив в свое распоряжение большую миску со смесью варенья и опилок, недовольно поморщилась:
— Ну вот, а я думала, с вишневым будет, — сказала она и мрачно принялась уминать за обе щеки персиковоалюминиевое пюре.
Ее примеру последовал Отто Хорнбассел, которого сограждане пропустили без очереди. Старик появился на лужайке перед фермой Уолли в пижаме, халате и домашних тапочках.
— Будем надеяться, что подобные кулинарные изыски не провоцируют ускоренное развитие болезни Альцгеймера, — хитро подмигнув, проговорил старик. Затем, пожав руку Джей-Джею, он уже серьезно сказал: — А ты мне сразу понравился. Никакой ты не столичный хлюпик, а настоящий мужик.
Следом за старым клоуном Джей-Джея похлопал по плечу и Райти.
— Ну и хитер же ты, — сказал он с улыбкой. — Мы уже почти было поверили, что ты — слизняк, который может только пакостить и убегать от ответственности. Уехал, ни с кем не попрощавшись. И вдруг, откуда ни возьмись, наш Джей-Джей уже снова в городе и при деле. Молодец, сынок, — подытожил он.
Мрачная, вечно недовольная официантка из «Замори червячка» широко улыбалась — едва ли не в первый раз за всю свою сознательную жизнь. Даже циничные журналисты, позабыв на время о служебных обязанностях, присоединились к общей очереди и трапезе.
Приложилось к «боингу» и старшее поколение семьи Вайетт. Эрли и Мэй взяли себе по миске опилок с картофельным пюре. Блейк попытался схитрить: перемазав физиономию смесью картошки и алюминия, он высыпал большую часть полагавшегося ему серого крошева в карман. Перед собой он оправдывал эту слабость тем, что якобы собирался хранить эту реликвию всю жизнь. Джей-Джей заметил обман и, погрозив пальцем, сказал брату Виллы:
— Смотри, сегодня у нас все по-честному. Давай не сачкуй.
Пикник продолжался весь день дотемна. Старики и молодые, мужья и жены, братья и сестры вместе доедали последние куски «Боинга-747». Сообщение об этом передали все информационные агентства, репортажи с места события вели все телевизионные каналы, и об этом празднике в Супериоре узнали люди не только по всей стране, но и по всему миру.
Даже находясь в коме, Уолли услышал знакомый скрежет.
Этот звук проник сквозь пелену беспамятства к сознанию Уолли. Скрежет и грохот измельчителя сделали то, что не удавалось врачам. Больной очнулся, открыл глаза и ужаснулся тому, что увидел: на поле перед его фермой топталась, наверное, тысяча человек одновременно. От измельчителя, изнемогавшего от нагрузки, шел черный дым. Уолли вспомнил, что обещал Вилле перестать есть самолет… Он даже поклялся ей, что покончит с этим навсегда, но… Возникшая перед его глазами картина становилась все более четкой. Он отвлекся от знакомого пейзажа и обвел взглядом окружающее пространство. Ощущение было такое, словно Уолли каким-то чудом перенесли в сказочный лес из цветов и воздушных шариков. Мало-помалу до него стало доходить, что свою ферму он видит не вживую, а на экране большого телевизора, подвешенного над больничной кроватью. Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Роза.
— Ну слава богу! — воскликнула она. — Ты наконец очнулся!
— Какого черта? Что здесь, собственно, происходит? — поинтересовался Уолли.
— Да ты же без сознания целую неделю был. Впал в кому, и никто не мог ничего поделать. Все уже решили, что ты никогда не очнешься.
Уолли удивленно протер глаза и провел ладонями по лицу:
— Я, в общем-то, про свою ферму спрашивал. Что там творится?
Роза подошла к кровати и взглянула на экран телевизора:
— А, ты об этом… Просто жители города решили довести до конца то, что ты начал. Мы решили доказать тебе и друг другу, что нам не наплевать на тех, кого мы знаем с детства, что мы любим тебя и все вместе желаем тебе выздоровления.
Почесав подбородок, Уолли сказал:
— По правде говоря, даже не верится. А я, значит, лежу, сплю себе спокойно и вдруг слышу знакомый скрежет. Ощущение было такое, словно машина зовет меня.
Он пощелкал пультом от телевизора, переключая каналы один за другим. Почти все новостные программы вставили в свои выпуски сюжет, посвященный тому, что происходило на его ферме. Некоторые даже сдвинули или вообще отменили другие передачи, чтобы показать репортаж из Супериора. На Си-эн-эн вездесущий Мишель Лотито сетовал, что ему, в отличие от некоторых, ни разу никто не помог что-либо доесть.
Затем Уолли увидел Виллу: она стояла в длинной очереди последней. Все остальные уже получили свой кусок самолета, и от «боинга» остались только крохи — навигационные огни да стробоскопы. Вилла взяла эти детали, положила их в измельчитель и нажала на кнопку. Получившуюся пригоршню мелких опилок она смешала с клубничным вареньем и — с улыбкой на лице — прожевала и проглотила.
От «Боинга-747» ничего не осталось. Он был съеден подчистую.
Толпа, собравшаяся у фермы, взорвалась аплодисментами. Уолли взмахнул своей здоровенной ладонью и стер слезу, сбегавшую у него по щеке. Затем, выключив у телевизора звук, он повернулся к Розе, которая была сегодня особенно очаровательна. Ей очень шла серебристая ленточка в волосах. Роза смотрела на Уолли, не отводя взгляд ни на секунду.
— По-моему, я выставил себя перед всем миром первоклассным идиотом, — заявил Уолли. — Я столько времени ел самолет ради женщины, которая меня не любит. Сколько людей на свете могут похвастаться тем, что совершили глупость такого масштаба?
— Знаешь, если считать глупостью любовь к человеку, который тебя не любит, то таких людей в этой комнате двое. Да, Уолли, ты не одинок.
— Подожди. Что-то я не понял, — смущенно произнес Уолли. — Что ты имеешь в виду?
— Подумай хорошенько. Вспомни, кто тебе носки в комод складывает, кто холодильник моет, кто за Арфом присматривает.
Уолли вдруг вспомнил все волшебным образом вымытые кастрюли и сковородки, все непонятно как оказавшиеся выглаженными рубашки, все разобранные и приведенные в порядок шкафы и буфеты и в особенности все долгие прогулки и разговоры на протяжении многих-многих лет.
— Остается только надеяться, что я хотя бы благодарил тебя за заботу, — все более смущаясь, произнес Уолли. — Ты действительно всегда мне очень помогала. Без тебя я уже бы совсем себя запустил и мне стыдно было бы показаться на людях. Но, если честно, я никогда даже не задумывался…
— Да ладно, что уж там вспоминать былое, — с деланым безразличием сказала Роза и, деловито взбив одну из подушек, подсунула ее под голову Уолли. — Что толку напрашиваться на нежности, когда все вокруг, да и мы сами, уверены в том, что мы просто друзья.
Уолли впервые увидел Розу в ином свете. Он смотрел на нее и не узнавал. Как же он мог не замечать эти прекрасные темные волосы, как мог не обращать внимания на то, как изящно сидит на ней сестринский халат… И эта очаровательная женщина столько лет заботилась о нем, не требуя ничего взамен. Он любил другую, а Роза всегда была рядом, всегда поддерживала его и оставалась в тени. Уолли вдруг понял, что совсем не знает ее.
— Надо же, не успел очнуться — и уже второй раз себя полным дураком чувствую, — сказал он, виновато улыбаясь. — Я давно должен был это заметить — может быть, много лет назад. Но что-то мне все время мешало — наверное, «боинг», который оказался между нами. — Уолли ласково положил свою огромную ладонь на ее руку. — Прости меня, Роза.
— Да ладно тебе, все нормально, — отозвалась та и вдруг добавила: — К тому же и «боинга» больше нет.
Уолли понимающе подмигнул ей и поинтересовался:
— А когда у тебя заканчивается смена?
— Прямо сейчас.
— Знаешь, что я ради тебя съем? Я тут недавно присмотрел один тепловоз на железнодорожной свалке в Хастингсе…
Роза в ответ улыбнулась и сказала:
— Ну уж нет, на сей раз, пожалуйста, обойдемся без спешки. Тебе еще надо подлечиться и набраться сил, прежде чем я разрешу тебе съесть что-нибудь основательное в мою честь.
