Джон Голсуорси - Девушка ждёт
Динни обратилась к нему, как только он появился, неся кофейник тети.
– Блор!
– Да, мисс Динни.
– Будьте так добры, скажите мне по секрету, какой ломбард считается в Лондоне самым лучшим?
Дворецкий был удивлен, но, как всегда, невозмутим – в конце концов в наши дни кому угодно может понадобиться что-нибудь заложить. Он поставил на стол кофейник и задумался.
– Видите ли, мисс Динни, есть, конечно, и Аттенборо, но я слышал, что люди из общества обращаются к Фрюину на Саут-Молтон-стрит. Могу найти номер дома в телефонной книге. Говорят, это надежный человек и цену дает справедливую.
– Отлично, Блор. Все это, конечно, пустяки…
– Понимаю, мисс.
– Да! Скажите, Блор, вы бы… как вы думаете, назвать мне свое настоящее имя?
– Нет, мисс Динни, я бы вам не советовал; назовите фамилию моей жены и здешний адрес. Если от них придет письмо, я вам позвоню, и никто ничего не узнает.
– Вы меня очень выручите. А миссис Блор не будет возражать?
– Что вы, мисс, она будет только рада вам услужить. Если хотите, я все сделаю без вас.
– Спасибо, Блор, к сожалению, я должна заняться этим сама.
Дворецкий потер подбородок, глядя на Динни с благодушной хитрецой.
– Осмелюсь заметить, мисс, даже с лучшими из них немного притворства не помешает; сделайте безразличный вид. Если он не даст настоящую цену, найдутся и другие.
– Огромное спасибо, Блор; я вам скажу, если у меня ничего не выйдет. Половина десятого – это не слишком рано?
– Я слыхал, мисс, это самое подходящее время: со сна они покладистее.
– Вы просто золото, Блор!
– Говорят, он парень с головой – угадает настоящую даму с первого взгляда. Не примет вас за одну из этих финтифлюшек.
Динни приложила палец к губам.
– Только честное благородное, Блор?
– Не сомневайтесь, мисс. После мистера Майкла вы всегда были моей любимицей.
– А вы – моим любимцем, Блор.
Тут вошел ее отец, она раскрыла «Таймс», а Блор удалился.
– Хорошо спал, папа?
Генерал кивнул.
– Как мамина голова?
– Лучше. Она сейчас сойдет вниз. Мы решили, что нельзя распускаться.
– Конечно, дорогой, ты совершенно прав. Может, нам позавтракать, не ожидая остальных?
– Эм завтракает у себя, а Лоренс уже позавтракал в восемь. Завари кофе.
Динни, разделявшая страсть тети к хорошему кофе, принялась священнодействовать.
– Как Джин? – спросил вдруг генерал. – Она к нам не приедет?
Динни не подняла глаз.
– Не думаю, папа; у нее сейчас слишком беспокойно на душе; наверно, ей захочется побыть одной. Мне бы хотелось на ее месте.
– Еще бы. Бедняжка. Во всяком случае, она не размазня. Я рад, что Хьюберт женился на девушке с характером. Эти Тасборо – славные люди. Помню одного ее дядю в Индии – бесстрашный был человек, командовал полком гурков; они готовы были за ним в огонь и в воду. Дай-ка вспомнить, где это его убили?
Динни только ниже склонилась над кофейником.
Около половины десятого она вышла на улицу, положив кулон в сумочку и надев свою лучшую шляпку. Ровно в половине десятого она была на Саут-Молтон-стрит и поднималась на второй этаж, – ломбард помещался над каким-то магазином. В просторной комнате, за столом красного дерева, сидели два джентльмена, которых она приняла бы за солидных букмекеров, если бы знала, как выглядят букмекеры. Она с тревогой вглядывалась в их лица: правда ли, что со сна они покладистые? Вид у них, во всяком случае, был такой, будто они и в самом деле только что встали; один из них шагнул ей навстречу.
Динни мысленно провела языком по пересохшим губам.
– Говорят, вы так любезны, что даете деньги в долг под залог драгоценностей?
– Совершенно верно, мадам.
Это был седой, лысоватый и румяный человек со светлыми глазами; он разглядывал ее через пенсне, которое держал в руке. Потом он надел пенсне на нос, пододвинул стул, указал на него рукой и сел на свое место. Динни тоже села.
– Но мне нужна целая куча денег: пятьсот фунтов. – Она улыбнулась. – У меня фамильная драгоценность, очень милая вещь.
Оба джентльмена слегка поклонились.
– Деньги мне нужны немедленно: я должна заплатить по счету. Вот!
Она вынула из сумочки сверток, развернула его и пододвинула к ним кулон через стол. Потом, вспомнив, что нужно принять безразличный вид, откинулась на стуле и положила ногу на ногу.
С минуту оба джентльмена разглядывали кулон, не шевелясь и не произнося ни слова. Потом второй из них выдвинул ящик стола и достал лупу. Пока он рассматривал кулон, Динни заметила, что первый джентльмен рассматривает ее самое. Такое уж у них разделение труда, решила она. Не обнаружат ли они там или тут подделки? У нее даже дух захватило, но она стойко продолжала сидеть, чуть вздернув брови и полуприкрыв глаза ресницами.
– Это ваша собственность, мадам? – спросил первый джентльмен.
– Да, – решительно сказала Динни, снова вспомнив старую школьную поговорку.
Второй джентльмен опустил лупу и прикинул вес кулона в руке.
– Очень мило, – сказал он. – Старомодно, но очень мило. И на какой срок вам нужны деньги?
Динни и не думала о сроке, но теперь храбро сказала:
– На шесть месяцев; но я надеюсь, кулон можно выкупить и раньше?
– Ну конечно. Вы сказали: пятьсот?
– Да, пожалуйста.
– Если вы согласны, мистер Бонди, – сказал второй джентльмен, – у меня нет возражений.
Динни подняла глаза на мистера Бонди. Неужели он сейчас скажет: «Нет, ведь она наврала»? Но вместо этого он прикрыл нижней губой верхнюю, поклонился ей и произнес:
– Согласен.
«Интересно, – подумала она, – верят они всему, что им говорят, или не верят ничему? Хотя не все ли им равно – кулон-то остается у них, и верить должна я… вернее, Джин».
Второй джентльмен смахнул кулон со стола в ящик и, вынув конторскую книгу, стал что-то писать. Мистер Бонди направился к сейфу.
– Вы хотите наличными, мадам?
– Пожалуйста.
Второй джентльмен с усиками, в белых гетрах – глаза у него были чуть навыкате – протянул Динни книгу.
– Вашу фамилию и адрес, мадам.
Когда она писала – «миссис Блор» и адрес тети на Маунт-стрит, – она мысленно закричала «караул» и судорожно сжала левую руку: ведь она совсем забыла, что на ней нет обручального кольца. Как на грех перчатка отлично облегала руку, и на безымянном пальце не было никакой выпуклости.
– При выкупе этой вещи вы нам заплатите двадцать восьмого апреля будущего года пятьсот пятьдесят фунтов. После этой даты, если вы не дадите о себе знать, кулон поступит в продажу.
– Да, конечно. Но если я выкуплю его раньше?
– Тогда вы заплатите соответственно меньше. Мы берем двадцать процентов годовых, так что, скажем, через месяц, считая с сегодняшнего дня, мы возьмем только пятьсот восемь фунтов шесть шиллингов восемь пенсов.
– Понимаю.
Первый джентльмен оторвал листок бумаги и дал его Динни.
– Вот квитанция.
– А если я не смогу прийти сама, – с этой квитанцией кулон может выкупить кто угодно?
– Да, мадам.
Динни положила квитанцию в сумочку, – сунув туда как можно глубже левую руку, – и стала слушать, как мистер Бонди отсчитывает банкноты. Он считал артистически; бумажки приятно хрустели и были совсем новенькие. Она взяла их правой рукой, положила в сумочку и, все еще пряча левую руку, поднялась со стула.
– Большое спасибо.
– Не за что, мадам; это мы вам обязаны. Всегда к вашим услугам. До свидания!
Динни поклонилась и медленно пошла к выходу. У самой двери она взглянула из-под ресниц и отчетливо увидела, как первый джентльмен подмигнул второму.
Захлопнув сумочку, она в раздумье стала спускаться по лестнице.
«Любопытно, что они обо мне подумали: наверно, что я жду незаконного ребенка или просто проигралась на скачках?» Так или иначе, деньги она получила, а времени было всего без четверти десять. У Кука[34] их обменяют или по крайней мере скажут, где достать бельгийскую валюту.
Но потребовалось съездить в несколько мест, и ушел целый час, прежде чем Динни обменяла большую часть денег на бельгийские франки и, запыхавшись, прибежала на перрон вокзала Виктория. Она медленно двинулась вдоль поезда, заглядывая в каждый вагон, и прошла уже две трети состава, когда услышала за спиной знакомый голос:
– Динни!
Оглянувшись, она увидела Джин в дверях одного из купе.
– Ах, вот ты где] Я очень торопилась. У меня, наверно, ужасно встрепанный вид?
– У тебя встрепанного вида никогда не бывает.
– Ну, я все сделала! А вот тебе и добыча: пятьсот фунтов, почти все в бельгийских франках.
– Прекрасно.
– И квитанция. Каждый может по ней получить. Они берут двадцать процентов годовых, считая с сегодняшнего дня, но если ты до двадцать восьмого апреля его не выкупишь, кулон продадут.
