Севера (СИ) - Дмитрий Николаевич Матвеев
Пленника вытащили на берег. Андрей невольно представил предстоящую процедуру допроса и его замутило.
— Станислав Наумович, я, пожалуй, прогуляюсь наверх. Мне тут кое-что померещилось и я бы хотел проверить: был ли это мираж, или на самом деле что-то интересное.
Михайленко понимающе кивнул.
— И в самом деле, сходите. Кто знает, как долго мне придется уговаривать гражданина вора сделать чистосердечное признание.
Бородулин поспешно подхватил винтовку и принялся подниматься по склону, стремясь побыстрее удалиться от места предстоящей экзекуции. Подъем был достаточно удобен, и вскоре Андрей уже стоял над рекой, на вершине скалы. Отсюда открывался отличный вид и на реку в обе стороны, и на противоположный берег. Хорошее место для наблюдательного поста. А может быть, и для пулеметного гнезда. Снизу раздались вопли, свидетельствующие о том, что Михайленко приступил к «разговору». Андрей зябко передернул плечами, поморщился и зашагал в сторону холма.
Он не торопясь поднимался вверх по склону, глядел по сторонам, наслаждаясь прогулкой. Ему действительно была по душе суровая, не каждому очевидная красота этих диких мест. Но едва он преодолел половину пути, как забыл и о пейзажах, и о природе, и о порывистом ветре, разгулявшемся на открытом месте. Он вновь увидел эту тонкую черную линию, разделяющую над холмом небо и землю.
Андрей невольно ускорил шаги. Почти бегом он взлетел на вершину и остановился, пораженный. Та самая линия, которую он поначалу посчитал едва ли не оптическим обманом, оказалась огромной, почти в полметра толщиной и около сотни метров в диаметре каменной плитой из угольно-черного материала, явно того же самого, из которого были сделаны и панель терминала в разрушенной крепости, и найденный планшет. Ветер донес до него крик, он обернулся. Снизу, от сторожевой скалы ему махал руками Михайленко.
Бородулин сразу вспомнил о бандитах, о допросе и принялся спускаться, твердо решив вернуться на холм при первой возможности.
— Что случилось, Станислав Наумович, — спросил он, подойдя к заместителю.
— Нам было трудно, но мы победили!
Михайленко был явно доволен собой.
— И что же вы узнали?
— Несколько вещей. Первое — это действительно банда. Первоначально их было шестеро, они на той еще земле грабили фуры на магистрали. Вот их всех выдернули сюда, сбросили в лесу. Но только приготовили каждому по такой вот, как у вас сейчас, «беретте» и по дробовику «моссберг-500». Еще патронов в достатке, еды на пару недель и ящик дорогой водки. Граждане бандиты выпили, пораскинули мозгами и принялись искать жилье. И нашли его здесь неподалеку, километров пять вниз по течению на том же левом берегу. Что-то подобное той даче, на которой расположились наши мажоры, только вот лодок им не дали. Вернее, лодку дали, а мотор — нет. А на веслах грести вверх по течению среди них дураков не нашлось. Они малость обжились на новом месте, а потом к ним начали прибиваться такого же пошиба гаврики. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Вот собралось их сейчас общим числом двенадцать человек.
— Уже одиннадцать.
— Нет, все-таки двенадцать. Наш хороший знакомый убедил их взять его на испытательный срок.
— Жаль.
— Я тоже так думаю.
— Это было первое. А что еще?
— А еще бандиты, как безусловно паразитический элемент, принялись обшаривать окрестности в поисках людей, на которых можно паразитировать. И таки нашли. На том берегу примерно в радиусе десяти километров от их базы есть три хутора. На каждом из них живет фермерская семья. Их без долгих разговоров обложили данью, которую хуторские обязаны доставлять бандитам по четкому графику. По-хорошему, надо бы вернуться в поселок, взять еще людей и ликвидировать банду как класс. Все равно, рано или поздно, столкновение с ними неизбежно. А ведь дом вашего знакомого от них не так и далеко. А если мы найдем какой-то ресурс ниже по течению? Думаете, мы сможем спокойно и без помех вывезти ценности? Эти… нехорошие люди обязательно постараются устроить нам пакость. Кроме того, после уничтожения банды можно будет наладить с хуторами отношения, какой-нибудь товарообмен.
— К сожалению, Станислав Наумович, мы не можем позволить себе тратить даже один день, катаясь за подмогой.
— Почему?
— Прогуляйтесь на холм, и вам все станет ясно.
— А вы?
— А я тут посижу. Я там уже все видел.
Бородулин присел на поваленное дерево, наблюдая, как его заместитель быстро поднимается вверх по склону. Вдруг небо озарилось зловещим багровым сполохом и тяжелый низкий звук, идущий, казалось, из-под земли, заполнил пространство. Все тело Андрея отозвалось на этот звук болезненной мучительной вибрацией. Он вскочил, охваченный внезапной паникой, готовый нестись, сломя голову, куда угодно, лишь бы оказаться подальше от источника этого жуткого звука, и тут наступила тишина. Полуоглохший, потерявшийся, Андрей медленно приходил в себя. Через пару минут он вспомнил о Михайленко и пошел, потом побежал вверх по склону.
Заместитель лежал ничком на земле, закрыв голову руками. Винтовка валялась метрах в двадцати.
— Что с вами? Андрей перевернул лежащего на спину. На побелевшем лице застыло выражение сильнейшего ужаса, глаза были крепко зажмурены. Андрей приложил пальцы к сонной артерии — живой! Воды с собой не было, и он принялся тормошить безопасника, хлопать по щекам… Через некоторое время лицо Михайленко порозовело, черты его разгладились, глаза моргнули раз, другой, третий. Наконец заместитель приподнялся и сел, потерянно оглядываясь вокруг. В конце концов, он сфокусировал взгляд на Бородулине.
— Что это было, Андрей Владимирович? Я в жизни не испытывал ничего подобного! Я… Я просто потерял голову. Не хотел бы попробовать это еще хотя бы раз.
— Мне тоже досталось, если честно, но не так сильно, все же я находился намного дальше от вершины.
— Очень интересно, — пробормотал Михайленко. — Это очень интересная задачка.
Андрей поразился: не успел человек очухаться от такого потрясения, как уже пытается разбираться в очередной задаче.
— Получается, я был рядом, и меня накрыло сильно, а вы были поодаль, и вам прилетело слабей. То есть сила воздействия возрастает по мере приближения к вершине холма.
— Но ведь я поднимался почти на самый верх! — возразил Бородулин.
