Роже Вайян - Бомаск
На собраниях Луиза Гюгонне ополчалась на коммунистов и охотно повторяла те аргументы, которые черпала в брошюрах, получаемых от руководства "Форс увриер"; но, когда Пьеретта предлагала ее вниманию подписной лист на постройку Дома компартии в главном городе департамента, на "Народную помощь", на коммунистическую печать, Луиза подписывалась обычно на такую сумму, о которой на фабрике никто не мог и подумать. В момент ареста Жака Дюкло она отказалась подписать протест против его ареста. Но вместе с тем именно тогда, когда в Клюзо считали, что коммунистическая партия вот-вот будет объявлена нелегальной, она отозвала в сторону Пьеретту и сказала: "Если у тебя или у твоих ребят будут какие неприятности, вы прямо ко мне приходите. Уж где-где, а у меня жандармы вас искать не станут". Впрочем, подобные противоречия были более чем обычным явлением во Франции 195... года.
Но сейчас Луиза наотрез отказалась принимать участие в любом выступлении против "Рационализаторской операции" в защиту увольняемых.
- Если ты хочешь, - предложила она Пьеретте, - я тебя устрою в цех "РО". Теперь там получают премиальные, а тебе деньги нужны, не забывай, в каком ты положении... Не строй дурочку. Ничего ты, у работниц не отнимаешь, а с хозяев сорвешь.
И заключила:
- А главное, ешь! Побольше ешь! Теперь тебе за двоих есть надо.
Пятнадцатого октября никто из уволенных не явился на фабрику. Даже бюро ВКТ вопреки мнению Пьеретты высказалось за принятие компромиссных предложений, исходящих от Нобле.
По ходатайству АПТО богадельня согласилась принять еще до достижения установленного возраста стекольщика Гюстава. Жермену пристроят прислугой к инженерам. Мэрия договорилась с дорожным ведомством, чтобы уволенных чернорабочих взяли на постройку нового шоссе. Семьи уволенных девушек получат небольшое пособие, для того чтобы в течение года молодежь могла обучиться какой-нибудь профессии. Помощника счетовода устроят в летнюю колонию для детей, организованную католиками и субсидируемую АПТО.
Оба калабрийца и алжирец уехали в Лион на поиски работы. Никто о них даже не вспомнил. Прибыли в Клюзо неизвестно откуда, пусть и уезжают, если хотят, - скатертью дорога. Обычно Пьеретта горячо протестовала против подобных проявлений шовинизма, которым грешили даже многие ее товарищи. Но на этот раз она не посмела возразить, боясь упреков - начнут говорить: живет, мол, с итальянцем, значит, действует из личных побуждений.
Теперь Пьеретта снова тяжело переносила свою беременность. У нее бывали минуты странного полузабытья. Ей казалось, что она барахтается в мутной воде и скользкие рыбешки вьются вокруг ее ног, касаются ее тела. Красавчик каждый вечер возвращался все позднее и позднее, валился в плетеное кресло и молчал. Пьеретта считала, что ему опротивели его бидоны, сыроварня и мучит тоска по родине. "Подумаем об этом потом, после родов". Сама не признаваясь себе, она искала предлога, лишь бы убежать из Клюзо. Ей виделась Генуя и огромные краны "Ансальдо", вскинувшие к небесам лес красных флагов.
В оправдание своих отлучек Красавчик ссылался на то, что они с Филиппом Летурно ездят на рыбалку куда-то в отдаленные места. То, что Красавчик проводил сейчас время с Филиппом, не нравилось Пьеретте, но она скрывала досаду, зная, что не сумеет объяснить ее своему другу. Как-то вечером он принес несколько форелей, но они были так похожи на тех рыб, которые чудились Пьеретте теперь во время беременности, что она схватила их, выбросила в окно и залилась слезами.
Фабричная ячейка, секретарем которой была Пьеретта, собралась за две недели до торжественного дня, на который было назначено открытие цеха "РО". В 1946-1947 годах собрания проводились еженедельно, а потом стали проходить раз в месяц. В октябре собрание откладывалось дважды. Первый раз потому, что многие рабочие после окончания трудового дня на фабрике нанимались на виноградники, так как уже начался сбор винограда, а во второй раз потому, что назначенное число совпало с днем традиционного праздника в соседней долине.
В этот, третий раз Пьеретта разослала на дом двадцати трем коммунистам специальные приглашения, подчеркнув в повестках особую важность предстоящего собрания, на котором обещал присутствовать секретарь секции; кроме того, во время перерыва она обегала все цеха и переговорила с каждым коммунистом лично; почти все обещали прийти; обычно только в редких случаях приглашенный набирался духу и прямо заявлял, что он не придет. Причины для непосещения собрания изобретались уже потом, на досуге.
Собрания ячейки проходили в задней комнате кафе, владелец которого сочувствовал коммунистам. Пьеретта и Миньо пришли сюда ровно в восемь тридцать, то есть в точно назначенное время.
В девять часов пришла работница, исполнявшая обязанности казначея ячейки, она работала в одном цехе с Пьереттой, и трудовой ее стаж в АПТО исчислялся тридцатью годами; в ожидании остальных она надела на нос очки, разложила на столе марки, ведомости, подписные листы. Миньо перечитывал вступительное слово, которое он набросал заранее. Пьеретта сидела возле печурки, зябко кутаясь в большой черный шерстяной платок.
Пробило десять - ни один приглашенный еще не явился. Казначейша дремала, опустив голову на сложенные на столе руки. Пьеретта упорно молчала. Миньо ходил взад и вперед по комнате, заложив руки за спину.
После десяти явилась молоденькая работница. Она осторожно приоткрыла дверь, боясь потревожить собравшихся. Пьеретта молча вскинула на нее глаза.
- Извиниться пришла, - пояснила работница. Но, окинув быстрым взглядом комнату, добавила: - Ага, вы уже кончили.
Казначейша проснулась.
- Подожди меня, - сказала она работнице, - пойдем домой вместе.
И обе женщины вышли из комнаты.
- Почему товарищи перестали ходить на собрания? - спросил Миньо.
- А я почем знаю? - ответила Пьеретта. Она сидела все в той же позе у печурки, по-прежнему кутаясь в черный вязаный платок.
- А тебе не кажется, - начал Миньо, - что с тех пор, как ты живешь с Бомаском, товарищи уже не так тебе доверяют, как прежде. Ведь вы не женаты. Я-то, конечно, знаю, что вы все равно что муж и жена. Но не забудь: ответственный товарищ обязан быть безупречным и в личной жизни.
Пьеретта вдруг вскочила со стула.
- Идиот, - бросила она Миньо. - Ты окончательно стал идиотом.
И быстрым шагом вышла из комнаты.
На следующий день после окончания смены Маргарита поджидала Пьеретту у дверей цеха. Взявшись под ручку, они вместе пошли домой. Против обыкновения Маргарита была на редкость молчалива. "Каких еще глупостей она натворила, - думала Пьеретта, - должно быть, что-нибудь уж совсем из ряда вон выходящее, раз она мнется и молчит".
- Мне нужно с тобой поговорить, - вдруг произнесла Маргарита...
И она запнулась.
"Так я и знала", - подумала Пьеретта. Ее подружка, несмотря на солидный жизненный опыт, отличалась поразительным легкомыслием. Большинство ее любовных приключений оканчивалось для нее печально. Пьеретта всякий раз удивлялась, как это воспоминание об операционном столе не отбило у Маргариты раз навсегда охоту заводить романы. Поэтому она прижала к себе локоть Маргариты и заглянула ей в лицо, стараясь облегчить трудное признание.
- Ты на меня ужасно рассердишься, - начала Маргарита.
- Ну говори, говори уж, - ласково отозвалась Пьеретта.
Пожалуй, впервые в жизни она испытывала чувство такой щемящей нежности к своей подруге. Много есть в Клюзо, да и вообще на белом свете товарищей, хороших товарищей, есть товарищи чуть похуже, есть совсем плохие, и, наконец, существуют просто изумительные люди, которых Пьеретта не знала или видела только мельком, о чьих подвигах читала в книгах и газетах. Но подруга у нее одна-единственная, и это - Маргарита. И до чего же прекрасно иметь подругу.
- Я боюсь, что тебе будет больно, - сказала Маргарита.
- Да говори же, - ласково настаивала Пьеретта.
- Ну ладно, тогда слушай, - решилась Маргарита. - Я сегодня попросилась, чтоб меня перевели в цех "РО".
Пьеретта молчала.
- Я знаю, что это нехорошо с моей стороны, - продолжала Маргарита.
В конце июня, когда пошли разговоры о "РО", Пьеретта несколько раз во время перерыва проводила беседы. Она предупреждала своих товарок, что дирекция приложит все усилия, лишь бы перетащить в цех "РО" любую из них. "Наш цех единственный, где каждая работница обслуживает только один станок, - поясняла она, - недаром наш цех зовут "стальным". И верно, он стальной, не сгибается, да и только, к великому огорчению Нобле и дирекции. Но помните, нас будут пытаться разъединить. Впрочем, решайте сами". Работницы единодушно уверяли, что откажутся от всех возможных предложений. Цех дружно охранял свою коллективную честь, завоеванную годами борьбы.
- Пойми, - говорила Маргарита, - нет, ты пойми, не могу я больше здесь киснуть. Дядя и тетка, видно, никогда меня в Париж не вызовут. Не верю я больше их обещаниям. Их надо поставить перед свершившимся фактом. А в цехе "РО" я за три месяца прикоплю тридцать тысяч франков. С этими деньгами можно ехать в Париж, а там будет видно.
