Микаел Рамадан - Тень Саддама Хусейна
Я приехал с Тариком и, нервничая, ожидал, возможно, самого трудного выступления в роли Саддама, какое мне когда-либо предстояло.
Пока я прислушивался к уличному шуму за окнами, мне пришла в голову мысль: а что, если я переговорю с кем-нибудь из членов делегации, расскажу о своем желании покинуть Ирак? Я, конечно, надеялся, что кто-то из членов делегации возьмет меня под защиту, но если бы даже такой нашелся, все здание начинено микрофонами. Нервничая, я все ждал, когда меня вызовут, как вдруг открылась дверь и вошел Акрам с охапкой пальто. Я не удержался от язвительного замечания:
- Я вижу, ты выполняешь очень ответственную работу, Акрам. Ты стал гардеробщиком?
- Очень остроумно, Микаелеф, - мрачно сказал он. - Сейчас я возвращаюсь в конференц-зал, где буду заседать вместе с Тариком.
- Да, конечно, ты должен быть поблизости, если нашим гостям понадобятся прохладительные напитки.
Акрам бросил тяжелую охапку одежду, видимо принадлежащей делегатам, прямо на стол передо мной и раздраженный ушел. Меня вдруг осенило. Я порылся в ящиках стола, нашел ручку и бумагу и быстро написал записку. Я мог писать только на арабском, но надеялся, что у делегатов должны быть переводчики.
В записке я писал: "Человек, которого вы видели перед собой, не Саддам Хусейн. Я служу у него двойником с 1979 года. Моей жизни грозит опасность, и мне необходимо уехать из Ирака. Я буду на вокзале у башни с часами сегодня вечером в 9 часов и буду приходить на это место два следующих вечера, если это необходимо. Прошу, пусть кто-нибудь из вас, знающий арабский, встретится со мной. К нему подойдет человек с бородой, который скажет: "Багдад уже не тот город, каким был прежде". Ваш человек должен последовать за бородатым мужчиной". Записку я подписал одним словом "Кактус".
Я лихорадочно порылся в груде пальто, но не мог определить, кому какое принадлежит. Они все были одинаковы, с маркой одной фирмы, название которой было написано латинскими буквами. Выбрав первое попавшееся пальто, я сунул записку по внутренний карман. Я был уверен, что его владелец обнаружит записку если не сегодня, то хотя бы в два ближайших дня.
Прошел час, а меня все ещё не вызывали. Когда открылась дверь, то снова зашел Акрам, а за ним Тарик. Акрам взял пальто и удалился, а Тарик стал извиняться передо мной.
- Прости, Микаелеф. Твое присутствие не понадобилось. Я распоряжусь, чтобы тебя немедленно отвезли во дворец.
Первое, что я почувствовал, было сильное разочарование. То, что я не появился перед делегатами, свело на нет первую часть моего плана. Но я надеялся, что любопытство, возможно, побудит призадуматься того, кто найдет записку, и он отнесется к ней серьезно. Мне же оставалось надеяться и ждать.
В этот вечер Хашим высадил меня у башни с часами. Он был хорошо замаскирован - борода, очки и куфия из легкой ткани на голове. Припарковав неподалеку машину, он наблюдал за мной. Двое мужчин, оба по виду европейцы, стояли у подножия башни, увешанные фотокамерами и с туристическими картами в руках. Один из них высокий, атлетического сложения, лет тридцати; другой - пониже ростом, плотного сложения и намного старше. Оба были в строгих консервативных костюмах. Они старались вести себя свободно и не привлекать внимание, но даже мой ненаметанный глаз узнал в них агентов спецслужб.
Когда я подошел к ним, они заметно насторожились. Видимо, боялись ловушки. Это навело меня на мысль, что, может быть, за нами уже наблюдают ещё какие-то люди. Если это так, то я молил судьбу об одном: чтобы это были не офицеры госбезопасности.
- Багдад уже не тот город, каким был прежде, - приветствовал я их, как мне казалось, с дружеской улыбкой, не очень похожей на улыбку Саддама. Никто мне не ответил, но тот, что постарше, кивнул мне, а я, повернувшись, пошел по направлению к парку. Подойдя к невысокой стене, я сел, они сели по бокам, так что я оказался между ними. Я решил, что это какая-то специальная позиция, но она явно показалась бы прохожим странной. Хашим шел за нами и теперь, подойдя, словно бы удивился, увидев меня.
- Добрый вечер, Микаелеф, - сказал он весело. - Как поживаешь?
Когда мы обнялись, он шепнул мне на ухо:
- За вами шли два человека. Я покидаю тебя. Сделай все поскорее. Это безумный риск.
Как только Хашим ушел, я повернулся к старшему, сидевшему от меня слева, и сказал по-арабски:
- За нами следят двое мужчин. Они с вами?
- Да, - ответил мне мужчина тоже по-арабски. - Хотя вы их не видели, но за нами следят четверо. - Он говорил на сносном арабском и, судя по акценту, изучал его в Египте.
- Я потрясен, - ответил я оглядываясь, но не заметил, чтобы кто-то интересовался нами.
- Откуда вы?
- Из Лондона, - ответил старший на хорошем английском.
- Британская разведка?
- Можно и так сказать. Это вы написали записку?
- Да. Вы можете мне помочь?
- Чего вы хотите? - впервые подал голос молодой.
- Хотя под этой бородой не видно, но я очень похож на Саддама Хусейна. Я работаю его двойником уже более десяти лет.
Молодой мужчина кивнул головой и посмотрел куда-то в сторону.
- Мы знаем, что Хусейн пользуется двойниками, - сказал он, используя фамилию вместо имени, как это делают все европейцы.
- Я готов дать вам информацию, - сказал я, - и это поможет вам убить Саддама и членов его правительства. Но у меня есть условия.
Мужчины переглянулись, на их лицах не было ни скептицизма, ни заинтересованности.
- Что за условия? - спросил старший.
- Его сыновья Удай и Кусай должны быть убиты тоже. Если к кому-то из них в результате перейдет власть после смерти Саддама, Ираку от этого не станет легче. Вы считаете, что Ирак опасное место? Это сад Эдема по сравнению с тем, что будет со страной, если президентом станет Удай.
- Что еще?
- Я хочу уехать из Ирака при первой же возможности и получить финансовую помощь, чтобы начать новую жизнь, предпочтительно где-нибудь за пределами Среднего Востока.
- Вы должны понять, - сказал старший из них, - у нас нет полномочий соглашаться на ваши условия. Завтра мы опять будем здесь и сообщим вам ответ.
С этими словами они встали и ушли. Я чувствовал себя опустошенным. Я ожидал, что они с огромным интересом отнесутся к возможности получить такого свидетеля на суде над Саддамом Хусейном.
В следующий вечер я встретился только с одним из них. Пришел старший. Он уже сидел на низкой стене парка, хотя я пришел на четверть часа раньше.
- Мы не можем помочь вам, - сказал мужчина, как только я уселся рядом.
- Почему не можете? - Я был поражен тем, что они отказываются от такой возможности. - Все, что я сказал вам, чистая правда. Я представляю для вас бесценную находку.
- Мы не сомневаемся в этом. Но я уполномочен передать вам, что мы не можем воспользоваться вашими предложениями. Попробуйте предложить американцам.
Он пообещал, что передаст мое предложение американцам, и посоветовал приходить на назначенное место до тех пор, пока кто-то не откликнется. И начать с завтрашнего вечера. Мне ничего не оставалось делать, как принять его сожаления и совет.
Два дня спустя Хашим снова высадил меня на этом месте и велел быть ещё более осторожным с американцами - если они придут.
- Им следует доверять ещё меньше, чем англичанам, - сказал он мрачно.
Я пытался завязать шнурки на ботинке, когда рядом со мной сел человек лет тридцати. Его светлые волосы были коротко острижены. Лицо загорелое, но, скорее, славянского типа или даже европейского, но не американского. Из-за этого я немедленно насторожился.
- Багдад уже не тот город, каким был прежде, - сказал он небрежно на арабском, растянувшись на стене и вынув сигарету с фильтром. Его акцент несколько успокоил меня - настоящее американское произношение.
- Вы из ЦРУ? - спросил я напрямую.
- Неважно, откуда я, - он мотнул головой в сторону озера. - Давайте поговорим.
Мы пошли по направлению к памятнику неизвестному солдату, похожему на летающее блюдце, в юго-восточном углу парка.
- Вы знаете, что я хочу вам предложить? - после короткой паузы сказал я.
- Да, меня проинформировали.
- Вы знаете, что мне нужно?
- Нам об этом сказали, - снова повторил он голосом робота.
- И что же?
Ответ был не совсем такой, какого я ожидал.
- Никаких проблем с вашими условиями, дело во времени, - ответил американец. - Нам не нужно убийство Саддама. Вы заслужите свой отъезд из Ирака несколько другим способом.
- Что вы имеете в виду? - спросил я.
- Мы считаем, что убийство Саддама приведет к гражданской войне. Кто захватит власть? Возможно, шииты, может, курды или же сыновья Саддама. Вы очень убедительно описали нашим британским друзьям, что будет, если Удай Хусейн станет президентом.
- Удай Саддам, - поправил его я.
Американец, нахмурив лоб, посмотрел на меня.
- Его зовут Удай Саддам, - упорствовал я. - У нас, арабов, фамилией сына становится имя отца. Отца Саддама звали Хусейн. Отсюда - Саддам Хусейн. Отец Удая - Саддам. Значит он Удай Саддам.
