Джеймс Кервуд - Бродяги Севера (сборник)
– Должно быть, Казан догадывается, – обратился он однажды вечером к Жанне. – Вероятно, он уже чует, что мы собрались уехать. – А затем добавил: – Опять сегодня река вышла из берегов. Боюсь, что это задержит нас здесь еще на неделю и даже более.
В эту самую ночь, когда луна осветила своим золотым светом самую вершину Солнечной скалы, из своей берлоги вышла Серая Волчица и вывела за собой троих еще ковылявших волчат. Было что-то забавное в этих маленьких шариках, которые стали кататься около Казана и совать свои мордочки в его шерсть – и это напоминало ему о ребенке. По временам они повизгивали и старались встать на все четыре свои ноги точно так же безнадежно, как и маленькая Жанна, когда пыталась пройтись на ножках. Он не ласкал их, как это делала Серая Волчица, но прикосновение к ним и их детские повизгивания наполняли его радостью, которой он еще не испытывал ни разу.
Луна стояла как раз над ними, и ночь почти нельзя было отличить от дня, когда он отправился на охоту для Серой Волчицы. У подошвы кряжа проскакал перед ним крупный белый кролик, и он погнался за ним. Он оказался в целой миле расстояния от Солнечной скалы, когда ему удалось поймать его.
Когда он возвратился к узенькой тропинке, которая вела на вершину Солнечной скалы, то вдруг в удивлении остановился. На тропинке еще держался теплый запах чьих-то чужих ног. Кролик вывалился у него из зубов. Каждый волосок на всем его теле зашевелился, точно от электричества. То, что он обонял, вовсе не было запахом зайца, куницы или дикобраза. Вся тропинка была исцарапана когтями рыси. В ту же минуту, когда он быстро стал взбираться на вершину скалы, до него донесся тяжкий, жалобный вой. Что-то подсказало ему, что там было неблагополучно. Казан стал подниматься все выше и выше, готовый немедленно же вступить в бой, и с осторожностью внюхивался в воздух.
Серой Волчицы уже не оказалось на лунном свете в том месте, где он ее оставил. У входа в расщелину между двумя скалами валялись безжизненные, холодные трупики трех щенят. Рысь растерзала их на куски. Завыв от горя, Казан приблизился к двум скалам и просунул между ними голову. Серая Волчица оказалась там и мучительным воем стала звать его к себе. Он вошел и стал слизывать кровь с ее плеч и головы. Весь остаток ночи она простонала от боли. А на заре она выползла из своей берлоги к окоченевшим уже трупикам, валявшимся на скале.
Здесь Казан увидел, как ужасна была работа рыси. Серая Волчица была слепа не на один день и не на одну ночь, а навсегда. Мрак, который уже никакое солнце не смогло бы рассеять, стал для нее ее вечным покрывалом. И, может быть, опять чисто животный инстинкт, который иногда бывает сильнее, чем разум человека, объяснил Казану то, что случилось. Ибо он знал теперь, что она даже более беспомощна, чем те маленькие создания, которые только несколько часов тому назад ползали при лунном свете. И весь день он оставался около нее.
Напрасно потом Жанна звала к себе Казана. Ее голос долетал до Солнечной скалы, и голова Серой Волчицы еще теснее прижималась к Казану, а он начинал зализывать ей раны, откинув уши назад. К вечеру Казан оставил Серую Волчицу надолго одну, чтобы сбегать на равнину и поймать для нее кролика. Серая Волчица потыкала носом в мех и в мясо кролика, но не ела. А еще позже Казан все-таки принудил ее пробежаться с ним по долине. Больше уж он не хотел оставаться на вершине Солнечной скалы и не желал, чтобы там оставалась и Серая Волчица. Шаг за шагом он свел ее по извилистой тропинке вниз, подальше от ее мертвых волчат. Она могла двигаться, только когда он был близко к ней, так близко, что она могла бы касаться носом его усеянного рубцами бока.
Они добрались наконец до той точки, откуда нужно было уже сделать до земли прыжок в четыре фута, и тут только Казан понял вполне, как ужасно беспомощна стала теперь Серая Волчица. Она скулила и съеживалась в комок двадцать раз, прежде чем отважиться на прыжок, и когда наконец прыгнула на все четыре ноги, то повалилась колодой прямо к ногам Казана. После этого Казан уже не распоряжался ею так строго, потому что это падение убедило его в том, что она могла быть в безопасности только тогда, когда действительно касалась носом бока своего проводника. Она следовала за ним покорно, когда они вышли в долину, все время, нащупывая своим плечом его бедро.
Казан бежал к зарослям на дне высохшего ручья, находившимся в полумиле расстояния от них, и на таком коротком расстоянии Серая Волчица раз двадцать оступалась и падала.
Всякий раз как она падала, Казан все больше и больше понимал, что такое слепота. Один раз он бросился за кроликом, но не сделал и дюжины прыжков, как остановился и поглядел назад. Серая Волчица не двинулась с места ни на дюйм. Она стояла как вкопанная, нюхала воздух и поджидала его возвращения. Целую минуту Казан, со своей стороны, поджидал ее к себе. Но затем ему пришлось все-таки вернуться к ней самому. Но и вернулся-то он именно к тому самому месту, где ее и оставил, зная, что все равно она не двинется без него ни на шаг.
Весь этот день они провели в зарослях. К вечеру он побежал к избушке. Жанна и ее муж все еще находились там. Целых полчаса Жанна провозилась с ним, все время разговаривая с ним и лаская его руками, и Казаном вдруг снова овладело прежнее беспокойное желание остаться с нею совсем и уже больше никогда не возвращаться в леса. Чуть не целый час он пролежал на подоле ее платья, касаясь носом ее ног, в то время как она шила какие-то предметы для ребенка. Затем она встала, чтобы приготовить ужин, и Казан тоже поднялся вместе с нею, довольно неохотно, и направился к двери. Его уже звали к себе Серая Волчица и мрак ночи, и он ответил на этот зов тем, что грустно передернул плечами и поник головой. А затем по его телу пробежал знакомый трепет; он улучил момент и выбежал из избушки. Когда он добежал до Серой Волчицы, всходила уже луна. Она приветствовала его возвращение радостным визгом и стала тыкать в него своею слепою мордой. И в своем несчастье она казалась более счастливой, чем Казан в полном расцвете своих сил.
С этих пор в течение нескольких дней продолжался поединок между этой слепой верной Серой Волчицей и молодой женщиной. Если бы Жанна знала о том, что происходило в зарослях, если бы только она могла видеть это бедное создание, для которого Казан составлял всю его жизнь, солнце, звезды, луну и добывал пропитание, то она, несомненно, помогла бы Серой Волчице. Но она этого не знала и потому все чаще и чаще стала кликать к хижине Казана, и успех всегда оставался на ее стороне.
Наконец наступил великий день – это был восьмой день после происшествия на Солнечной скале. Еще двумя днями раньше Казан завел Серую Волчицу в лесные пространства, тянувшиеся вдоль реки, и там ее оставил на ночь, а сам побежал к знакомой избушке. И вот тут-то крепкий ремень прикрепили к его ошейнику и привязали к кольцу, вбитому в стену. Жанна с мужем поднялись на следующий день чуть свет. Солнце только еще всходило, когда они отправились в путь. Мужчина нес на руках ребенка, а Жанна вела на ремне Казана. Жанна обернулась и в последний раз посмотрела на избушку, и Казан услышал, как она глубоко вздохнула. А затем они спустились к реке. Громадная лодка уже была вся нагружена их имуществом и ожидала их самих. Жанна взошла в нее первая с ребенком на руках. Затем, все еще не спуская Казана с привязи, она притянула его к себе, так что ему пришлось улечься у ее ног.
Когда они отплыли, солнце стало припекать спину Казану, и он закрыл глаза и так и оставил свою голову на руке у Жанны. Затем он услышал вздох, которого не заметил ее муж, когда они проезжали мимо группы деревьев. Жанна замахала избушке рукой, и она тотчас же скрылась за этими деревьями.
– Прощай! – закричала она. – Прощай!
И затем опустила лицо к Казану и к ребенку и заплакала.
Мужчина перестал грести.
– Тебе жаль, Жанна? – спросил он.
Затем они проплыли мимо леса, и Казан вдруг почуял долетевший до него запах Серой Волчицы и жалобно завыл.
– Тебе жаль, что мы уезжаем? – повторил муж.
Она замахала головой.
– Нет, нисколько, – ответила она. – Но только я всегда жила здесь, в лесах, привыкла к свободе, и здесь был мой дом.
Они проехали мимо белой песчаной косы, которая скоро осталась позади них. Казан вдруг встрепенулся, выпрямился и стал на нее смотреть. Мужчина окликнул его, и Жанна подняла голову. Она тоже посмотрела на косу, и вдруг ремень выскользнул у нее из руки и странный блеск появился в ее голубых глазах. На конце этой песчаной косы она увидала какого-то зверя: это была Серая Волчица. Она следила за Казаном слепыми глазами. Наконец поняла и она, эта верная Серая Волчица. Она по запаху догадалась о том, чего не могли увидеть ее глаза. Запах Казана и людей донесся до нее одновременно. А они все уплывали и уплывали.
– Смотри! – прошептала Жанна.
Мужчина обернулся. Серая Волчица уже стояла передними лапами в воде. И теперь, когда лодка отплывала все дальше и дальше, она подалась от воды назад, села на задние лапы, подняла голову к солнцу, которого не могла уже больше видеть, и на прощание жалобно и протяжно завыла.
