Уильям Фолкнер - Избранное
Наутро мы оседлали коней, погрузили добычу, взяли себе каждый по лошади и поскакали к дому. Пожили мы дома недели две, и полковник обработал свою кукурузу, как вдруг узнаем, что Ван Дорн захватил Холли-Спрингс и спалил склады Гранта. Видать, и без нас обошелся.
Некоторое время он молча сидел и задумчиво жевал табак, как бы опять вызвав к жизни старых боевых друзей — ныне прах, возвратившийся в прах[63], за который они, быть может, сами того не сознавая, бились, не щадя живота своего, — и в их обществе вновь пережил те голодные славные дни, куда лишь немногие из тех, кто и ныне ступал по земле, могли бы войти вместе с ним.
Старый Баярд стряхнул пепел с сигары.
— Билл, — сказал он, — а за что вы, ребята, собственно говоря, воевали, дьявол вас всех побери?
— Баярд, — ответил ему старик Фолз, — будь я проклят, если я это когда-нибудь знал.
После того как старик Фолз, по-ребячьи засунув конфету за щеку, удалился, унеся с собой свой пакет, старый Баярд еще посидел в кабинете, продолжая курить сигару. Потом он поднес к лицу руку, пощупал шишку у себя на щеке, — правда, очень осторожно, вспомнив прощальный наказ старика Фолза, и у него мелькнула мысль, что, пожалуй, еще не поздно смыть эту мазь водой.
Он встал и пошел к умывальнику в углу комнаты. Над умывальником висел шкафчик с зеркалом на дверце, и Баярд осмотрел черное пятно у себя на щеке, еще раз потрогал его пальцем, а потом внимательно изучил свою руку. Да, ее, пожалуй, еще можно стереть… Но будь он проклят, если он ее сотрет, будь проклят тот, кто сам не знает, чего он хочет. Он бросил сигару, вышел из комнаты и через вестибюль протопал к дверям, где стоял его стул. Не доходя до дверей, он обернулся и подошел к окошечку, за которым сидел кассир с зеленым козырьком над глазами.
— Рее, — сказал старый Баярд.
— Да, полковник? — поднял голову кассир.
— Какого дьявола этот проклятый мальчишка целыми днями тут околачивается и поминутно в окно заглядывает? — Старый Баярд понизил голос почти до нормального разговорного тона.
— Какой мальчишка, полковник?
Старый Баярд ткнул пальцем, и кассир поднялся с табуретки, выглянул за перегородку и за окном, о котором шла речь, действительно увидел мальчика лет десяти или двенадцати, который с независимым и невинным видом на него смотрел.
— А это сын Билла Бирда, из пансиона, — прокричал он. — Кажется, он приятель Байрона.
— Что он тут делает? Стоит мне сюда зайти, а уж он тут как тут — и в окно заглядывает. Чего ему надо?
— Может, он банки грабит, — высказал предположение кассир.
— Что?! — Старый Баярд в ярости приставил к уху ладонь.
— Может, он банки грабит! — прокричал кассир, нагибаясь вперед.
Старый Баярд фыркнул, в сердцах затопал к своему стулу и с грохотом прислонил его к дверям. Кассир бесформенной массой осел на табурете; где-то далеко в глубине его тучного тела урчал смех. Не поворачивая головы, он сказал:
— Полковник позволил Биллу Фолзу намазать себя этой мазью.
Сноупс, сидевший за своей конторкой, ничего не ответил и даже не поднял головы. Мальчик вскоре повернулся и с независимым и невинным видом пошел прочь.
Вирджил Бирд теперь владел пистолетом, стреляющим струей аммиачной воды, от которой нестерпимо жгло глаза, маленьким волшебным фонарем и коробкой из-под конфет со стеклянной крышкой, в которой он хранил птичьи яйца, коллекцию насекомых, умиравших медленной смертью на булавках, а также скромный запас пяти и десятицентовых монет.
В июле Сноупс переменил местожительство. Он старался не встречаться с Вирджилом на улице и недели две совсем его не видел, пока однажды вечером, выходя после ужина из своего нового жилища, не наткнулся на Вирджила, тихо и благовоспитанно сидящего на ступеньках парадного крыльца.
— Хелло, мистер Сноупс, — сказал Вирджил.
6В этот вечер, когда старый Баярд вернулся домой, негодованию и ярости мисс Дженни не было пределов.
— Ах ты, старый упрямый осел! — возмущалась она. — Мало того, что Баярд тебя скоро на тот свет отправит, так тебе еще надо, чтоб этот старый шарлатан Билл Фолз тебе заражение крови устроил! И это после того, что сказал тебе доктор Олфорд, а ведь с ним согласился даже Люш Пибоди, который считает, что хинином и каломелью можно вылечить все, начиная от сломанной шеи и кончая отмороженными ногами. Никакого терпения с вами нет; хотела бы я знать, за какие грехи я должна жить с такой публикой. Только Баярд немного утихомирился и я теперь не вскакивай}, как ошпаренная, при каждом телефонном звонке, так тебе непременно понадобилось, чтобы этот несчастный попрошайка намазал твою физиономию дегтем и сапожной ваксой. Кончится тем, что в один прекрасный день я соберу свои пожитки и перееду жить в такое место, где про Сарторисов никто никогда и слыхом не слыхал.
Она продолжала кричать и возмущаться, и старый Баярд кричал и сквернословил в ответ, голоса их гремели, разносясь по всему дому, а на кухне, навострив уши, ходили на цыпочках Элнора с Саймоном. В конце концов старый Баярд вышел вон, сел на лошадь и уехал, оставив мисс Дженни охлаждать свой гнев в одиночестве, и в доме на некоторое время воцарился мир.
Однако за ужином утихшая было буря разразилась с новой силой. Стоя за дверью, Саймон слышал крики стариков и голос молодого Баярда, который пытался их перекричать.
— Уймитесь! — ревел он. — Ради бога уймитесь! Я из-за вас собственного голоса не слышу.
Мисс Дженни мгновенно набросилась на него:
— А ты тоже хорош! Такой же несносный, как он. Упрямый и надутый осел. Носишься в автомобиле как угорелый по всей округе, воображая, будто кто-нибудь пожалеет, если ты сломаешь свою никчемную шею, а потом являешься к ужину вонючий, как конюх. И все потому, что ты был на войне. Уж не думаешь ли ты, что больше никто никогда ни на какой войне не был? Может, ты воображаешь, что, когда мой Баярд вернулся с Великой Войны, он тоже до смерти надоедал всем в доме? Нет, он был джентльмен, он и буянил как джентльмен, а не так, как вы, деревенщина из штата Миссисипи. Олухи несчастные! Ты только подумай, какие подвиги он совершал верхом на обыкновенной лошади. И никаких ему аэропланов не требовалось.
— А ты подумай, что это была за война — не война, а детские игрушки, — отвечал молодой Баярд. — Такая жалкая война, что дедушка не хотел даже остаться в Виргинии, где она происходила.
— А кому он там был нужен? — возразила мисс Дженни. — Человек, который мог выйти из себя только потому, что солдаты его сместили и выбрали себе другого полковника, получше. Разозлился и вернулся сюда во главе шайки оголтелых головорезов.
— Не война, а детские игрушки, — твердил молодой Баярд. — Да еще на лошади. Каждый дурак может воевать на лошади. Да только вряд ли он на ней чего добьется.
— По крайней мере он добился того, что его приличным способом убили, — отрезала мисс Дженни. — Он на своей лошади сделал больше, чем ты на этом своем аэроплане.
— Правильно, — шептал Саймон за дверью. — Что правда, то правда. Только белые люди так ссориться могут.
И так продолжалось день за днем — буря то утихала, то начинала бушевать с новой силой; потом она иссякла, но вдруг разразилась опять, когда старый Баярд вернулся домой со свежей порцией мази на лице. Но к этому времени у Саймона появились свои заботы, по поводу которых он как-то вечером решил посоветоваться со старым Баярдом. Молодой Баярд лежал в постели со сломанными ребрами, мисс Дженни свирепо и нежно его опекала, мисс Бенбоу приезжала читать ему вслух, и Саймон снова занял подобающее ему положение. Цилиндр и пыльник были сняты с гвоздя, запас сигар старого Баярда ежедневно уменьшался на одну штуку, и пара жирных лошадей растрачивала накопившуюся лень между домом и банком, перед которым Саймон, закусив сигару, как в былые времена, каждый вечер осаживал их щегольски закрученным кнутом со всей приличествующей случаю театральной помпой.
— Томобиль, — философствовал Саймон, — он хорош для удовольствия или для забавы, а вот для истинно благородного тона годится только одно — лошади.
Итак, Саймону наконец представился удобный случай, и, как только они выехали из города и упряжка побежала ровной рысцой, он не замедлил им воспользоваться.
— Знаете, полковник, — начал он, — похоже, что нам с вами пора уладить наши финансовые отношения.
— Что? — Старый Баярд на минуту отвлекся от знакомых возделанных полей и сияющих голубых холмов на горизонте.
— Я говорю, похоже, что нам с вами пора уже немножко позаботиться насчет наличных.
— Премного благодарен, Саймон, — отвечал ему старый Баярд, — но мне деньги сейчас не нужны. Но все равно, премного тебе благодарен.
Саймон весело рассмеялся.
— Ну и шутник же вы, полковник. Еще бы такому богачу нужны были деньги! — Он снова рассмеялся коротким елейным смешком. — Да, сэр, шутник вы, да и только.
