Генрик Ибсен - Йун Габриэль Боркман
Элла Рентхейм. Да, немножко устала, конечно.
Эрхарт. Так, мне кажется, тебе надо лечь спать пораньше.
Элла Рентхейм (улыбаясь, смотрит на него). Я так и сделаю.
Эрхарт (живо). Мы можем ведь наговориться досыта и завтра... или в другой раз. Обо всем, обо всем. Все трое. Ты, мама и я. Не лучше ли будет так, тетя Элла?
Фру Боркман (порывисто встает с канапе). Эрхарт! Я вижу, ты хочешь уйти от меня!
Эрхарт (вздрогнув). То есть... как?
Фру Боркман. Ты хочешь уйти... к адвокату Хинкелю!
Эрхарт (невольно). Ах, вот что! (Спохватившись.) А неужели, по-твоему, лучше не давать тете Элле спать до поздней ночи? Она ведь больна, мама! Подумай!
Фру Боркман. Тебя тянет к Хинкелям, Эрхарт!
Эрхарт (с нетерпением). Но, мама... право, мне кажется, неловко не пойти!.. А ты что скажешь, тетя?
Элла Рентхейм. Тебе лучше всего быть совершенно свободным в своих поступках, Эрхарт.
Фру Боркман (угрожающе обращается к ней). Ты хочешь разлучить его со мной!
Элла Рентхейм (встает). Ах, если б я только могла, Гунхильд!
Наверху слышна музыка.
Эрхарт (ежась, точно от боли). Нет, это невыносимо! (Озирается.) Где моя шляпа? (Элле.) Ты знаешь эту вещь, которую играют там, наверху?
Элла Рентхейм. Нет. Что это за вещь?
Эрхарт. "Danse macabre". "Пляска смерти". Ты не знаешь "Пляски смерти", тетя?
Элла Рентхейм (со скорбной улыбкой). Нет еще, Эрхарт.
Эрхарт (матери). Мама... я прошу тебя... очень прошу... позволь мне пойти!
Фру Боркман (сурово смотрит на него). Оставить мать! И ты хочешь?
Эрхарт. Я же возвращусь... может быть, завтра!
Фру Боркман (страстно, взволнованно). Ты хочешь уйти от меня! Тебя тянет к чужим! Да еще к кому... к кому!.. Нет, и думать не хочу!
Эрхарт. Там теперь так светло! Столько огней! Столько молодых, веселых лиц! Там музыка, мама!
Фру Боркман (указывая на потолок). Здесь, наверху, тоже музыка, Эрхарт.
Эрхарт. Да, именно эта музыка здесь - она и гонит меня из дому.
Элла Рентхейм. Ты не радуешься, что твоему отцу удается хоть немножко забыться?
Эрхарт. Нет, радуюсь, от всей души радуюсь. Только бы меня не заставляли слушать!
Фру Боркман (внушительно). Соберись с силами, Эрхарт! Крепись, мой мальчик! Не забывай своей великой миссии!
Эрхарт. Ах, мама, оставь эти фразы! Я не гожусь в миссионеры!.. Спокойной ночи, милая тетя! Спокойной ночи, мама! (Быстро уходит в переднюю.)
Фру Боркман (после короткого молчания). Пожалуй, все-таки ты скоро опять приберешь его к рукам, Элла.
Элла Рентхейм. Ах, если бы я могла надеяться!
Фру Боркман. Но тебе не удержать его надолго, увидишь!
Элла Рентхейм. Что же, ты помешаешь?
Фру Боркман. Я или та, другая.
Элла Рентхейм. Так лучше она, чем ты.
Фру Боркман (медленно кивая). Я это понимаю. И скажу то же самое: лучше она, чем ты.
Элла Рентхейм. Куда бы это в конце концов ни привело его?..
Фру Боркман. Да, и это почти безразлично... по-моему.
Элла Рентхейм (перекидывая пальто через руку). В первый раз в жизни мы, сестры-близнецы, одного мнения... Спокойной ночи, Гунхильд. (Уходит в переднюю.)
Музыка доносится еще явственнее.
Фру Боркман (стоит с минуту неподвижно, затем вздрагивает, съеживается и невольно шепчет). Опять волк завыл... больной волк. (Стоит с минуту и вдруг бросается ничком на ковер, ломает руки и с отчаянием шепчет.) Эрхарт, Эрхарт!.. Будь верен мне! Вернись и помоги своей матери! Не то мне не вынести больше этой жизни!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Большая, некогда парадная зала в рентхеймовском доме. Стены обиты старинными выцветшими гобеленами, изображающими охотничьи сцены и пастушков и пастушек. У стены налево пианино, подальше двустворчатые двери. В левом углу задней стены дверь под обои. У стены направо, посередине, большой резной дубовый письменный стол, на котором разложено множество книг и бумаг. У той же стены, впереди, диван, стол и стулья. Вся мебель в строго выдержанном стиле
ампир. На столах горят лампы.
Йун Габриэль Боркман, заложив руки за спину; стоит у пианино и слушает игру Фриды Фулдал, которая доигрывает последние такты "Dense macabre". Боркман среднего роста, крепко сложенный мужчина. Ему лет под шестьдесят; важная осанка, тонко очерченный профиль, пронизывающий взгляд, курчавые волосы и борода подернуты сильной проседью. Одет в черный, не совсем модного покроя костюм, носит белый галстук. Фрида Фулдал - хорошенькая бледная девушка лет пятнадцати, с несколько усталым и напряженным выражением лица. Скромное
светлое платье. Музыка кончается. Молчание.
Боркман. Можете догадаться, где я в первый раз слышал подобные звуки?
Фрида (взглянув на него). Нет, господин Боркман.
Боркман. В рудниках.
Фрида (в недоумении). Да? В рудниках?
Боркман. Я сын рудокопа, как вы, верно, знаете. Или, может быть, вы не знаете этого?
Фрида. Нет, господин Боркман.
Боркман. Сын рудокопа. И отец брал меня иногда с собою в рудники... Там, в глубине, поет руда.
Фрида. Вот как? Поет?
Боркман (кивая). Когда освобождается. Освобождают ее удары молотов. Как полночные колокола, бьют и освобождают ее. И вот руда поет... от радости... Поет по-своему.
Фрида. Отчего же это так, господин Боркман?
Боркман. Ей хочется на свет дневной, служить людям. (Ходит взад и вперед по зале, заложив руки за спину.)
Фрида (сидит несколько минут в выжидательной позе, затем смотрит на свои часы и встает). Извините, господин Боркман, но, к сожалению, мне, пожалуй, пора.
Боркман (останавливаясь перед ней). Уже уходить собираетесь?
Фрида (складывая ноты в папку). Да, пожалуй, пора. (Видимо, смущенная.) Я приглашена сегодня вечером в один дом.
Боркман. Где будут гости?
Фрида. Да.
Боркман. И вы будете занимать гостей своею игрой?
Фрида (закусив губу). Нет... я приглашена играть танцы.
Боркман. Только играть танцы?
Фрида. Да. После ужина будут танцы.
Боркман (стоит и смотрит на нее). А вы охотно играете танцы? По чужим домам?
Фрида (надевая пальто). Да, когда пригласят... Всетаки маленький заработок.
Боркман (пытливо). Вы об этом главным образом и думаете, когда играете танцы?
Фрида. Нет, я больше всего думаю о том, как тяжело, что мне самой не приходится участвовать в танцах.
Боркман (кивая). Вот это-то я и хотел знать. (Нервно ходит взад и вперед.) Да, да, да... тяжелее всего невозможность самому принимать участие... (Останавливается.) Но одно все-таки вознаграждает вас, Фрида.
Фрида (вопросительно глядя на него). Что же это такое, господин Боркман?
Боркман. То, что вы сами в тысячу раз музыкальнее всех этих танцоров, вместе взятых.
Фрида (недоверчиво улыбаясь). О, это еще далеко не наверно.
Боркман (предостерегающе поднимает указательный палец). Не позволяйте себе никогда такой глупости - сомневаться в собственных силах!
Фрида. Да что же, если о них никто не знает?
Боркман. Только бы вы сами знали, и довольно... А куда вы приглашены играть сегодня?
Фрида. К адвокату Хинкелю.
Боркман (быстро, устремляя на нее пытливый взгляд). К Хинкелю?
Фрида. Да.
Боркман (с саркастической улыбкой). И у этого господина бывают гости? Он может залучить к себе людей?
Фрида. Да, фру Вильтон говорит, что у них бывает множество народу.
Боркман (с горячностью). Но какого сорта? Можете вы сказать?
Фрида (робко). Нет, я, право, не знаю хорошенько. Ах да, я знаю, что и студент Боркман собирался туда сегодня.
Боркман (пораженный). Эрхарт! Мой сын?
Фрида. Да. Он там будет.
Боркман. Почему вы знаете?
Фрида. Он сам сказал. С час тому назад.
Боркман. Он разве здесь сегодня?
Фрида. Да, он весь день просидел у фру Вильтон.
Боркман (пытливо). А вы не знаете, заходил он сюда? То есть к кому-нибудь там, внизу?
Фрида. Да, он заходил к фру Боркман.
Боркман (с горечью). А! Я так и думал.
Фрида. И там, кажется, была какая-то чужая дама.
Боркман. Вот как? Впрочем, что ж? Фру Боркман, конечно, иногда навещают.
Фрида. Сказать студенту Боркману, если я увижусь с ним, чтобы он зашел и к вам?
Боркман (резко). Ничего не нужно говорить! Прошу меня избавить от этого! Если люди хотят меня видеть, они и сами придут. Я никого не зову.
Фрида. Да, да... так я ничего не скажу... Спокойной ночи, господин Боркман.
Боркман (продолжая ходить; отрывисто, сквозь зубы). Спокойной ночи.
Фрида. Можно пройти по винтовой лестнице? Там ближе.
Боркман (тем же тоном). Ах, да идите, где хотите. Прощайте!
Фрида. Спокойной ночи, господин Боркман. (Уходит через маленькую дверь под обои в задней стене налево.)
Боркман задумчиво подходит к пианино и хочет закрыть его, но, по-видимому, отказывается от этой мысли, озирается вокруг и начинает опять безостановочно шагать взад и вперед из угла в угол, от пианино к противоположному углу на заднем плане направо. Наконец останавливается у письменного стола, прислушивается, глядя по направлению больших дверей, быстро берет со стола ручное зеркало, глядится в него и оправляет галстук. Стук в большие двери. Боркман бросает туда быстрый взгляд, но молчит.
