Дарья Булатникова - Французское наследство
Но та орала, как резанная, отбиваясь от Лёльки ногами, обутыми в стильные полусапожки. Получив пару ощутимых пинков, Лёлька махнула рукой и устало опустилась на пуфик, стоящий около зеркала. Девица неожиданно перестала орать, вскочила на четвереньки и резво отбежала в дальний угол прихожей. Там она уселась на корточки и уставилась на мертвого Вотю.
— Так вот какой ты был, Гийом! — с пафосом воскликнула она и укоризненно посмотрела на Лёльку и Агнию. — Значит, вы его убили. Зачем? Из-за меня? Не слабо…
— Она психопатка, — устало констатировала Лёлька.
— Точно психопатка, — подтвердила Агния, сбрасывая туфли и болезненно морщась. При прорыве девицы в квартиру она оступилась и подвернула ногу.
— А вы — убийцы! — злорадно отозвалась из угла Лулу и повторила нараспев: — Не сла-або!
— Все, хватит, нужно вызывать милицию! — воскликнула Лёлька. — Иначе сюда прибегут и Гийом, и все соседи по дому. Такие вопли только глухой не услышит.
— Ладно, только я сама позвоню. А ты следи, чтобы эта поганка на меня не бросилась, — попросила Агния, осторожно приближаясь к телефону.
— Сама поганка! — тут же откликнулась девица. И добавила: — Я все про вас расскажу, гадюки!
Не обращая на неё внимания, Агния набрала нужный номер и устало сообщила об убийстве. До приезда милиции они так и оставались в прихожей, только Лулу уселась в своем углу в позу «лотоса» и, раскачиваясь, принялась вслух восхищаться неземной красотой мертвого Воти, которого упорно продолжала именовать Гийомом.
Бормотание девицы так достало Лёльку, что она была рада, когда, наконец, в квартиру вломилась толпа мужчин в форме и в штатском. Они немедленно оттеснили девушек на кухню и принялись фотографировать все подряд и посыпать предметы обстановки порошком для снятия отпечатков пальцев. Высокий импозантный брюнет с седыми висками, видимо следователь, уселся посреди кухни на табурет и обвел присутствующих строгим взглядом:
— Ну и что тут у вас произошло, барышни?
— Они убили Гийома! — немедленно высунулась вперед Лулу.
Брюнет, пораженный до самого последнего нервного окончания её экзотическим видом, сделал над собой усилие и уточнил:
— Значит, убитого звали Гийомом? Иностранец?
— Да нет, его звали Виталием Сергеевичем Барминым, тридцать восемь лет, неженат, проживает на Пушкинской улице, дом тридцать пять, квартира шестнадцать, — устало ответила Агния.
— А почему тогда?… — он красноречиво указал на Лулу.
— Да черт её знает, — в сердцах воскликнула Агния. — Приперлась сюда к какому-то Гийому, ворвалась в квартиру, увидела мертвого Виталия и принялась твердить, что он и есть Гийом. Чокнутая идиотка!
— Сама идиотка! Мне Гийом назначил тут встречу, в реале. Я прихожу, а эти прошмандовки его уже успели зарезать. Бедный Гийом! Теперь нас ожидает встреча в только следующем из миров, — закатила глазки девица.
Брюнет с трудом отвел от неё взгляд и затряс головой. Лёлька нашарила на столе сигареты, закурила и устало попросила:
— Вы лучше нас по отдельности допрашивайте, а то эта особа, — она кивнула на впавшую в транс Лулу, — только все запутывает. Никакого Гийома тут нет и никогда не было, но доказать ей это невозможно.
— Ладно, — покладисто согласился представитель органов. — Только я хотел бы знать, кто из вас хозяйка квартиры и кто первым обнаружил труп?
— Я, — мрачно отозвалась Агния. — Я хозяйка квартиры и я обнаружила труп. Вернее я была рядом с Вотей, когда его убили.
— С каким Вотей? — обалдел брюнет. — Убили ещё и Вотю?
На Лёльку внезапно напал истерический смех, и она подавилась дымом. Пока она откашливалась, Агния терпеливо объясняла, что убитый Виталий Сергеевич Бармин и есть убитый Вотя.
В тот момент, когда информация, наконец, дошла до сознания следователя, раздался громкий топот, и в кухню ввалились два милиционера, таща под руки упирающегося Леву. Выглядел братец не лучшим образом — в семейных трусах с изображением Русалочки, старых сланцах и порванной на плече футболке. Бледная ушастая физиономия выражала растерянность и негодование. По всей видимости, его грубо оторвали от любимого компьютера.
Агния с Лёлькой онемели — они совершенно забыли про существование Левы и теперь одновременно изумились тому, что он, все это время находясь в квартире, даже не вышел поинтересоваться, что же тут происходит. А ведь всяческих звуков, причем очень громких, раздавалось предостаточно.
Брюнет тоже изумился и вопросительно посмотрел на Агнию. Та пожала плечами:
— Это мой брат. Он не в курсе событий, сидел в своей комнате, не выходил, ничего не знает.
— Лев Львович Сташевский, — представился, шаркнув ножкой, Лева. Потом вырвал у милиционера руку, сунул её под футболку и со скрежетом почесал худосочную грудь. — А в чем, собственно дело?
Брюнет прищурясь оглядел долговязую фигуру и с расстановкой спросил:
— А вы что, ничего не заметили?
— Где? — изумился Лева.
— В прихожей, на полу, — уточнил следователь.
— А что там?
— Там труп, — последовало уточнение.
— Чей? — разинул рот братец и растерянно посмотрел на Агнию. Потом перевел взгляд на Лулу и содрогнулся от макушки до пяток.
— Виталия Сергеевича Бармина, — отчеканил следователь, медленно наливаясь злобой.
— Воти? — уточнил Лева, не отводя зачарованного взгляда от радужных волос девицы. И отрешенно пожав плечами, пробормотал: — Не заметил.
— Вы что, уже увезли тело? — металлическим голосом осведомился брюнет у одного из милиционеров.
— Да нет, эксперт пока не велел трогать, — изумленно ответил тот.
— Так какого же… — повысил голос следователь, но осекся и ещё раз пристально вгляделся в Леву.
Выражение лица родственника хозяйки квартиры и то, что он не заметил труп, занимающий почти все пространство прихожей, через которую только он что прошел, наводило на определенные умозаключения. «Законченный придурок», — сделал вывод представитель органов и тоскливо вздохнул. Он по опыту знал, как трудно распутываются дела в которых свидетелями выступают подобные типы.
В этот момент Лулу, до этого меланхолически созерцавшая узор на корзинке с печеньем, внезапно встала и с надрывом заявила, шлепнув по столешнице узенькой ладонью:
— Вы мне должны его отдать!
— Кого? — отшатнулся от неожиданности следователь, тесня милиционеров и зажатого между ними Леву.
— Моего Гийома! Я обязана украсить его последний путь, ведь нам ещё предстоит условиться о новой встрече за гранью вечности.
Милиционеры уставились завороженными бараньими взглядами на неожиданно вспорхнувшее пестрое существо, а Лева слабо затрепыхался в их руках и возмутился:
— Вы не имеете права! Я возражаю!
— Против чего? — удивился неожиданному Левиному порыву брюнет.
— Я не хочу, чтобы меня отдавали этой… — он с трудом подобрал нужное слово и, наконец, нашел его: — Шутихе. Да ещё в последний путь! У меня, в конце концов, права есть, и я не позволю…
— Да при чем здесь ты? — раздраженно отмахнулась от него девица. — Я требую отдать мне моего возлюбленного Гийома!
— А я кто? — Лева слегка раздвинул милиционеров и подался вперед.
— А ты — козел в трусах, — коротко и уничижительно охарактеризовала его «шутиха».
Лева задохнулся от негодования и изо всех сил завопил:
— Да во всех блуждающих мирах нет второго Гийома, кроме меня, рыцаря в лунных доспехах, собирателя пылинок Вечной Вселенной и защитника её хрупких ростков! А ты, кисть малярная, осмеливаешься называть меня козлом?!
Вслед за этой тирадой наступила звенящая тишина. Даже за дверью кухни прекратилось всякое движение. Лица милиционеров стали до предела задумчивыми — один из немногих свидетелей явно ускользал от них в направлении психиатрического отделения городской больницы. Следователь, напротив, развеселился и, ухватив Лулу за локоть, подтащил её поближе к Леве, потом ткнул рыцаря в лунных доспехах пальцем в солнечное сплетение и объяснил девушке:
— Вот ваш возлюбленный Гийом, дорогуша! Можете забирать и пользоваться, мы препятствий чинить не будем. Только прошу не торопиться отправлять его в последний путь, он должен ещё дать показания и подписать протокол.
Поднявшийся вслед за этим гвалт не поддается описанию. Разочарованные Лулу и Лева-Гийом гневно обвиняли друг друга в очковтирательстве при виртуальном общении, во время которого каждый описал свою внешность мягко говоря с некоторым преувеличением. Ничего не понимающие милиционеры допытывались, как же на самом деле зовут странного субъекта в трусах, а Лёлька пыталась им втолковать, что такое интернет и как можно познакомиться в виртуальном мире, не видя друг друга. В довершение всего с кухонного шкафа свесился до этого мирно спавший там питон и выразил желание принять участие во всеобщем бардаке. Лёльке пришлось стащить Сигизмунда вниз и устроить у себя на плечах, чтобы успокоить ошеломленных его появлением стражей закона.
