Винки - Клиффорд Чейз
— Несомненно, этим утром я очень нервничаю, очень нервничаю, — забормотал он, — я не знаю почему, ну, конечно же, я знаю, почему, ха-ха, это же очевидно, более чем очевидно, ну и что с того, что это очевидно, даже если это самая очевидная вещь на этом чертовом свете, я все равно нервничаю, и так жалко, что не могу успокоиться, так жалко, так жалко…
— Всем встать.
Словно стая крупных птиц, зрители быстро встали со своих мест, прошествовал судья, который выглядел еще более растерянным и раздраженным, чем обычно. Он сел, и ритуальный шум от того, как присаживались зрители и присяжные, прозвучал особенно зловеще, и тишина, последовавшая за этим, была словно знамение. Глубоко вздыхая и закатывая глаза, судья сказал:
— Мистер Неудалый, если вам будет угодно, вызовите первого свидетеля.
— Если это будет угодно суду, — перебил прокурор.
Судья посмотрел на него поверх своих очков для чтения.
— Да?
Прокурор встал и наполовину повернулся не только к сидящим на скамье, но и ко всему залу.
— Народ просит, чтобы суд прекратился сейчас же и подзащитного немедленно казнили.
Крики «Да!».
Судья начал устало стучать молотком, но крики стали лишь еще громче. Винки повернулся в сторону Франсуаз, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными ужаса.
— Ваша… Ваша честь… Ваша… Ваша… — начал заикаться Неудалый. Несколько человек попытались подбежать к столу защиты, но приставы оттолкнули их. Винки прижался к креслу.
— Хватай его! Вешай его! Ууу!
Наконец один из приставов выстрелил в воздух, крики и свисты прекратились. На головы посыпалась пыль и какой-то материал светлого цвета. Люди заняли свои места.
— Я… безусловно, вы… Эта пародия… Мы должны… Присяжные не вынесли единогласного решения! — кричал Неудалый.
Как обычно, судья игнорировал реплики адвоката.
— Господин прокурор, — сказал он, неловко глядя в сторону прессы, — это очень необычная просьба…
Прокурор встал.
— Ваша честь, если обвиняемому предоставят возможность защищаться, он воспримет ее лишь как шанс распространить свою ложь или, что еще хуже, послать тайное, закодированное сообщение в логово своей террористической сети!
Неудалый снова начал заикаться, и шум толпы стал в очередной раз нарастать.
— Тише, черт побери, — вырвалось у судьи. Бум! Он водил руками по лицу, пытаясь думать.
Дело было в том, что в то утро судья получил определенного рода факсимильное сообщение. В нем не было указано ни обратного адреса, ни телефона, что означало, что оно пришло от его доверенного лица из кабинета генерального прокурора США. Толстым маркером в нем было нацарапано следующее: «Ожидается, что оправдание Фуа вызовет еще больший интерес у прессы. Надо, чтобы сохранялась видимость правосудия. P.S. Вы этого никогда не получали».
Однако было очевидно, что обвинение и на самом деле ничего подобного не получало. Или, может, сообщение, которое получил судья, было ошибкой? Или уловкой? Или, возможно, запрос обвинения задумывался как спектакль, в котором он, судья, отважно сыграет роль самой справедливости? Безусловно, все это будут тщательно исследовать на слушании по вопросу подтверждения приговора, которое может состояться…
— Господин прокурор, я, безусловно, разделяю ваше беспокойство, — начал он медленно и осторожно, — как и ваше отвращение к этому подзащитному, я имею в виду за преступления, в которых он обвиняется, и я непременно остановлю это слушание в любой момент, если почувствую, что мистер Винки использует процедуру защиты в качестве рупора терроризма. — Судья строго посмотрел на медведя и был поражен, увидев ответный гнев с его стороны. — И все же, по законам этой великой благородной страны, я обязан позволить этому процессу продолжаться. Мистер Неудалый… — Он вздрогнул от одной мысли о том, что ему придется выслушивать этого человека день за днем, Бог знает, сколько времени. — Ваш первый свидетель?
— Пенелопа Брэкл! — рявкнул пристав.
Миссис Брэкл была крупной, полной женщиной с оранжево-красными волосами; на ней были серьги с игрушечными мишками, часы с медвежонком, юбка в клетку, на которой еще были к тому же желтые плюшевые медведи, небесно-голубая блузка, украшенная рисунком мишек, и шотландский берет в тон с таким же узором. Стеклянные глаза Винки расширились. Она показалась ему волшебницей из страны игрушек, спрятанной за талисманами ее магии. Даже на ее сумочке были изображены медведи, сидящие на лужайке, и на ней была брошь в виде мишки, золотая с двумя мерцающими камешками ярко-красного цвета вместо глаз.
Неудалый попросил миссис Брэкл сказать о своем занятии.
— Коллекционер и специалист по плюшевым медведям.
Прокурор встал.
— Ваша честь, в самом деле… — Он закатил глаза и вознес руки к небу. — Уместность? — Его любимый помощник, Двенадцатый, снисходительно хихикнула.
— Это, это, это вполне, вполне, вполне уместно, — залопотал Неудалый.
— Подойдите, — сказал судья, и оба адвоката подошли к судье. Винки не слышал, о чем они шептались, лишь конец слов судьи: — Ну, если мистер Неудалый намерен выставить себя посмешищем, он, безусловно, может продолжать в таком же духе с полного благословления суда. — Бум.
Винки не понимал, почему специалист по плюшевым медведям это посмешище, поэтому он смотрел на судью все более сердито.
— Теперь, миссис, миссис, миссис… Брэкл, — сказал Неудалый. — Пожалуйста, расскажите нам о своем занятии.
— Я бывший президент Американского общества коллекционеров плюшевых мишек, и я написала массу статей для журнала «Тэдди Бэр Ривью» и других журналов для коллекционеров плюшевых мишек. В настоящий момент я издаю ежемесячный информационный бюллетень, «Бэрз Анонимэс», и моя собственная коллекция состоит из трех тысяч мишек из Америки, Англии, Германии, Франции и Австралии.
Винки был поражен.
— И у вас была возможность, гм, изучить, гм, подзащитного? — спросил Неудалый.
— Сторона обвинения этого не позволила, поэтому я посмотрела снимки из полиции, что вы мне послали, и рентгеновские.
— Хорошо. Хорошо. Отлично. — Неудалый принялся прохаживаться взад-вперед. — И к какому выводу вы пришли?
Она широко улыбнулась.
— Это очень редкий медведь.
Неудалый остановился, тоже пораженный.
— Редкий?
— В самом деле, редкий!
Несмотря ни на что и впервые за этот год Винки обнаружил, что испытывает за себя гордость. Незнакомое чувство почти причиняло ему боль в области груди.
— Но подзащитный все-таки является мягкой игрушкой? — спросил Неудалый.
— О да, однозначно. Совершенно определенно!
Винки наслаждался восхищенным взглядом миссис Брэкл.
— И как же, гм, как вы это определили? — спросил Неудалый, начиная снова прохаживаться.
— Все в нем выдает игрушечного мишку, — ответила она. — Все. Я могу вам показать?
Неудалый остановился и повернулся к судье.
— Может ли она объяснить с помощью самого подзащитного?
Судья устало кивнул, и один из приставов поднял на руки медведя и посадил его на свидетельскую трибуну к себе
