Эйлин Гудж - Две сестры
Линдсей вновь, на этот раз решительнее, отогнала от себя мысли о Гранте, и вскоре вино и приятное общество Рэндалла сделали свое дело. Он сидел напротив нее в кресле, водрузив ноги в носках на оттоманку, и ей было трудно представить его в роли финансового воротилы с Уолл-стрит.
— Разве вы не скучаете по Нью-Йорку? — поинтересовалась она.
Он пожал плечами.
— Кое-чего из прежней жизни мне иногда действительно не хватает. Ну, не знаю, например, копченого лосося у «Росс энд Дотерз», или живого джаза у «Блу Ноут», или постановки Шекспира в Парке в ясный летний вечер, когда светит полная луна. Но в целом, нет, я не скучаю по Нью-Йорку.
— Сколько вы там прожили?
— Почти пятнадцать лет. Я получил работу на Уолл-стрит сразу же после окончания колледжа.
— На вашем веб-сайте значится, что вы стали самым молодым компаньоном фирмы в истории Уолл-стрит.
— А, да, светловолосый мальчик с широко раскрытыми глазами. — Он поднял свой бокал, словно салютуя памяти того славного, но почившего в Бозе молодого человека. — Чего в моей биографии не написано, так это того, что мне пришлось вкалывать, как рабу на галерах, целых десять лет, чтобы попасть туда. И для чего? Чтобы зарабатывать еще больше денег, которыми я все равно не мог воспользоваться в свое удовольствие, поскольку был слишком занят?
— И что же, вы взяли и ушли оттуда? Вот так просто?
— Вот так просто. — Он помрачнел, и она вновь подумала, как тогда вечером в ресторане Паоло, не случилось ли в его жизни в тот период нечто такое, о чем он до сих пор не хочет рассказывать. Внезапно он резко сменил тему. — Но вы проделали такой путь вовсе не для того, чтобы я утомлял вас разговорами о финансах. Я хочу знать, чем вы занимались, пока меня не было. Как поживает ваша сестра? — спросил он и наклонился, чтобы подлить вина в бокалы.
Линдсей вздохнула.
— Нормально, как мне представляется… если не считать того, что мы иногда готовы вцепиться друг дружке в горло. — Она рассказала ему о ссоре, которая случилась между ними в начале недели, а также о своих тревогах относительно романа, начавшегося у Керри-Энн с Олли. — Разумеется, нельзя винить во всем ее одну. Она старается изо всех сил, конечно, как может. Отчасти в этом есть и моя вина — я все время склонна делать из мухи слона.
— Быть может, это оттого, что вы не можете выстроить отношения с ней с чистого листа.
— Что вы имеете в виду?
— Вы говорили, что в детстве все время присматривали за ней. И мне пришло в голову, что, не исключено, с тех пор вы вынашиваете обиду и недовольство.
Линдсей нахмурилась.
— С чего бы это я должна затаить обиду на свою сестру? В то время она была совсем еще ребенком.
— Но ведь так легко обвинять во всем того, кто рядом, если человека, на которого вы злы по-настоящему, просто нет поблизости.
Его слова попали в цель, и Линдсей медленно кивнула, признавая его правоту.
— Кристал, вы хотите сказать. Я очень долго была зла на нее. Полагаю, моя сестра и впрямь могла пробудить во мне те чувства. Мне неприятно говорить об этом, но она частенько напоминает мне мать. — Линдсей подобрала под себя ноги и откинулась на спинку дивана, глядя на Рэндалла. — А вы? — спросила она. — Как, по-вашему, вы сами перестанете когда-нибудь сердиться на своего отца?
Рэндалла, казалось, терзала нешуточная внутренняя борьба, поскольку он не спешил отвечать. Наконец он заговорил:
— Со мной другая история. Мой старик все еще находится в поле моего зрения и раздувает угли старого пожара. Хотя, должен признаться, мы с ним редко видимся. Время от времени, бывая в городе, он звонит мне и мы встречаемся, чтобы пообедать или пропустить по стаканчику, но в остальном он не вмешивается в мою жизнь.
— Как знать, быть может, он гордится вашими успехами.
Рэндалл пожал плечами и глотнул вина.
— Он не считает то, что я делаю, настоящей мужской работой. Он думает, что мне просто повезло. А вот когда я греб деньги лопатой на Уолл-стрит — да, тогда он относился ко мне с уважением.
Линдсей вдруг обнаружила, что ей несимпатичен этот старик, с которым она даже не была знакома.
— Везение тут ни при чем. Начать с того, что вы засели за книгу, не зная, будет ли она опубликована вообще, не говоря уже о том, станет ли она хитом продаж. Однажды кто-то из писателей сравнил такую ситуацию с выступлением перед пустым залом.
Рэндалл понимающе хохотнул.
— Скорее это похоже на выступление перед одним-единственным слушателем, вот почему я — самый яростный критик самого себя, если можно так выразиться. Полагаю, это издержки профессии, — добавил он, передернув плечами.
— Если не считать того, что большинство авторов далеко не так талантливы, как вы.
Он улыбнулся.
— Спасибо. Надеюсь, что мою стряпню вы оцените столь же высоко. Ну что, приступим? — Он встал и протянул руку Линдсей, помогая ей подняться на ноги. — Собственно, ужин практически готов. Остались лишь кое-какие мелочи.
Линдсей собралась было надеть туфли, но он остановил ее:
— Нет смысла снова издеваться над собой. Кроме того, так вы мне нравитесь больше. — Он окинул ее долгим взглядом, и глаза его выражали невысказанные чувства, а потом он повернулся и повел ее в альков рядом с кухней, где был накрыт на двоих маленький столик.
Линдсей обрадовалась, когда Рэндалл вышел в кухню. Это дало ей возможность собраться с мыслями и взять себя в руки.
Через несколько минут вернулся Рэндалл, держа в руках глиняный tagine[60] конической формы. Он приподнял крышку, под которой обнаружился благоухающий кускус[61] с курятиной под соусом карри, и положил ей на тарелку несколько кусочков. После того как она провозгласила, что блюдо восхитительно, он сказал:
— Отлично, потому как это практически единственное блюдо, которое я умею готовить. — Рэндалл пояснил, что однажды записался на курсы кулинарии, но посетил лишь одно занятие. Он лукаво подмигнул ей: — Только никому об этом не рассказывайте. Все мои друзья уверены в том, что я — заправский кулинар.
Линдсей улыбнулась.
— Не беспокойтесь, я сохраню вашу тайну.
Он протянул ей корзинку с теплой питой[62].
— Никогда не были в Марокко? Замечательное место.
Она отрицательно покачала головой.
— Собственно, я почти нигде не бывала. Я в основном лишь читаю о тех местах, которые мне хотелось бы посетить. — Она смущенно взглянула на него снизу вверх. — Должно быть, я кажусь вам ужасной провинциалкой.
— Ничуть, — откликнулся он. — У вас просто не было возможности путешествовать. Но все эти сказочные места никуда не денутся, вы еще успеете их посетить. А интересно, — он откинулся на спинку стула, — куда бы вы поехали в первую очередь, если бы могли выбирать?
Она не колебалась ни секунды.
— Мне всегда хотелось посмотреть Россию.
— A-а, страна Толстого и Достоевского!
Она улыбнулась.
— Что я могу сказать? «Анна Каренина» стала моим проводником в мир литературы, когда мне исполнилось пятнадцать. Тогда мне казалось, что это самый замечательный роман на свете. Пожалуй, я думаю так до сих пор.
— Пусть даже он заканчивается трагедией?
— Она предпочла любовь тому, что ожидало от нее общество. На мой взгляд, это — торжество мужества, а не трагедия.
— А я и не подозревал, что в душе вы такой романтик! — В голосе его звучала насмешка, но взгляд, устремленный на нее через стол, был ласковым и интимным, он как будто обнимал ее. Линдсей почувствовала, как по ее телу пробежала легкая дрожь.
— В этом виноват Толстой, — живо откликнулась она.
Добавить что-либо она не осмелилась. Учитывая ее настроение, подогретое вином и теплой компанией, она вполне могла, последовав примеру Анны Карениной, отбросить всякую осторожность.
Покончив с ужином и вымыв посуду, они вернулись в гостиную — наступил черед кофе и десерта: «эспрессо» в крошечных чашечках и миндального печенья. Она смаковала первую чашечку, но отказалась от второй, с неохотой заметив, что ей пора подумать о том, как она будет возвращаться домой. Но прежде чем она поднялась, он положил ей ладонь на запястье и попросил:
— Не уезжайте — вот так, сразу. — Он улыбнулся, увидев, что она нахмурилась. — Не волнуйтесь. У меня и в мыслях нет соблазнять вас, — поспешил заверить он ее, хотя глаза его говорили совсем иное. — Я хотел попросить вас об одолжении. Но вы можете отказаться, если сочтете меня слишком назойливым.
Ему удалось ее заинтриговать.
— Уверяю вас, подобная мысль не приходила мне в голову. Но вы должны объяснить мне, в чем дело, прежде чем я пообещаю вам луну с неба.
— Я тут подумал, что, быть может, вы взглянете на роман, над которым я сейчас работаю. Я написал всего несколько глав и пока не показывал его никому, даже своему редактору. Надеюсь, вы откровенно выскажете мне свое мнение.
