Бранислав Нушич - Ослиная скамья (Фельетоны, рассказы)

Это было единственное письмо, прочитанное им в тот вечер. Прочитал он его с удовольствием, потому что оно было написано с детской непосредственностью, как может написать только девушка, впервые признающаяся в любви.

"И я тогда не обратил внимания на это невинное существо! Чем-то был очень занят, - размышлял про себя господин Стоянович. - Какая ошибка! Если я еще хоть раз в жизни влюблюсь, то непременно в молодую девушку. Чтобы ей было не больше шестнадцати лет, только в эти годы любят искренне".

Занятый такими мыслями, он готовился ко сну, но прежде чем лечь, пододвинул к лампе зеркало и проделал то, что каждую неделю хоть раз, но обязательно делал. Он выдергивал седые волосы, которых с каждым днем становилось на висках все больше и больше.

Да и неудивительно. История его приключений и побед над женскими сердцами длилась уже без малого двадцать пять лет. Учитель господин Апостол довольно точно сказал о нем: "Три поколения девушек прошли через его сердце".

Разумеется, в словах Апостола есть и известное филологическое ехидство, так как человек, знающий о сердце только то, что это существительное среднего рода, и для которого все воспоминания жизни ограничиваются списками учеников, не может говорить без ехидства. И все же в этих словах есть и доля истины. Действительно, через сердце господина Стояновича прошли три поколения девушек. Первое поколение - двадцать с лишним лет назад. Тогда любовь была тяжелым и серьезным делом, и в песне пелось: "Нет на свете ничего печальнее любви". Потом - второе поколение: на каждом балу влюблялось пар десять, а после поста пар шесть из них венчалось. И, наконец, - третье поколение, нынешнее. Любовь стала приятной забавой, и влюбляются лишь для того, чтобы скоротать время: в первой фигуре кадрили объясняются в любви, а в шестой - уже изменяют.

Господин Стоянович пережил все эти три поколения, и они прошли через его сердце, как через школу, чтобы позднее каждая девушка могла выйти замуж достаточно подготовленной к жизни.

И все же он и сейчас остается самым заметным, "вечно молодым", как барвинок среди цветов, которые распускаются, цветут и увядают возле него.

II

В прошлом году на вечере университетской молодежи господин Стоянович танцевал первую кадриль с Лепосавой Нешичевой.

- Кто эта девушка? - спрашивали матери, прежние знакомые господина Стояновича.

- Кто эта девушка? - допытывались молодые дамы и взрослые девушки, нынешние поклонницы господина Стояновича.

- Кто эта девушка? - интересовались молодые люди, думающие, что имеют полный список белградских девиц.

А Лепосава действительно была новым именем в этом сезоне. Это был ее первый бал. Целых сорок дней в доме шла борьба: отец считал, что еще не настало время вывозить ее в свет.

- Рано еще, она и юбку-то короткую носит. Лучше годок подождать.

Мать была за то, чтобы вывезти в свет сейчас. Разумеется, дочка поддержала мать.

Наконец было сшито белое платье чуть подлиннее, чем она обычно носила, и приглашена парикмахерша, чтобы из косы, длиной ниже пояса, сделать прическу, "подобающую девице в этом возрасте".

С белым ландышем в волосах, с сердцем, преисполненным страха, впервые в этот вечер вступила Лепосава в жизнь. И первым, кто подал ей руку, был господин Стоянович. Никогда не были так близко друг около друга начало и конец жизни двух сердец, как в это мгновение.

Он, вырвавший из своих волос белые цветы, которыми украсила его природа, и она, украсившая свои волосы белыми весенними цветами.

Господин Стоянович сразу же подошел к ней и оказал всяческое внимание. Он заметил ее в углу за толпой девушек, которые, как на выставке, выстроились в передних рядах. Это была скромная, тихая, испуганная девушка, и, подойдя к ней, он протянул руку, чтобы вести по жизненному пути, на который ей самой трудно было отважиться ступить.

И она с радостью приняла эту руку, именно его руку, а не чью-либо другую. Господин Стоянович был известен и ей; это имя вспоминали в их доме: рассказы о Стояновиче живут и переходят из поколения в поколение. Однажды она даже слышала, что отец назвал это имя в какой-то ссоре с матерью. И вот теперь она с радостью оперлась на руку господина Стояновича и, сделав это, почувствовала, что страх прошел. Она хорошо знала, что сейчас по залу ветром промчится вопрос:

- Кто эта девушка?

Выходя из дома, она не надеялась на большее, чем познакомиться с каким-нибудь студентом, и уже упросила своего дядю танцевать с нею первую кадриль. А тут вдруг такое, о чем она не могла и грезить.

Как она благодарна господину Стояновичу, как быстро она приобретет много знакомых, и дядя сейчас ей совершенно не нужен даже для второй кадрили, тем более для первой. Она танцует с господином Стояновичем.

- Интересно знать, о чем он может разговаривать с такой девчушкой? спрашивает госпожа Павловичка соседку с веером из страусовых перьев.

- У господина Стояновича никогда не оскудевают темы для разговоров с женщинами, - ответила госпожа с веером из страусовых перьев.

- Да... с женщинами, - согласилась госпожа Павловичка, - с женщинами... с девушками наконец, но... не с ребенком...

А ребенок между тем вел очень приятные разговоры с господином Стояновичем. Она спрашивала его о том, о другом, и он ей все объяснял, очень внимательно выбирая слова, с нежностью предвосхищая каждый ее вопрос, с такой же нежностью, с какой подносят к губам первый весенний бутон.

А когда первая кадриль закончилась, она уже настолько доверяла, так свободно себя чувствовала и так искренне к нему относилась, что посмела обратиться с такой просьбой, на которую не решилась бы ни одна из девушек даже постарше ее.

- Не оставляйте меня. Я так счастлива, что именно вы мой первый кавалер в танцах. Не сердитесь, но я была бы очень довольна, если бы вы пригласили меня на вторую кадриль, и на лансье, и на вальс.

- Я ваш на весь вечер, - ответил он нежно.

Родители увели домой Лепосаву в два часа ночи.

- На первый раз достаточно, - заявил отец.

- И меня в сон клонит, - сказала мать. Она следовала правилу, по которому матери на вечерах никогда не дремлют, пока у них не подрастет дочь, а как только первый раз привезут ее на бал, тогда и дремлют в свое удовольствие.

Лепосава, довольная балом, легла в постель и закрылась с головой одеялом, чтобы подольше полюбоваться сном наяву. Ей представлялся уже следующий вечер, на котором она обойдется без господина Стояновича: он, такой взрослый человек, не станет все время ею заниматься и, конечно, будет в своей компании. Но благодаря его услуге ее теперь все знают, все интересовались ею и на следующем вечере будут приглашать ее на каждый танец. Она уже приметила одного молодого подпоручика, только что окончившего академию, который все время смотрел на нее. Она хорошо видела, что его взгляд красноречиво говорил:

"На следующем балу я не отойду от вас".

А господин Стоянович? И он ушел с вечера сразу же, как только родители увели Лепосаву. Он думал побыть еще, но его ничего больше не занимало, даже стало скучно. Он поднялся, пошел домой, лег в постель и попробовал заснуть, но не смог. Снова поднялся, выдвинул ящик стола и взял то самое письмо, которое несколько лет назад получил от влюбленной в него девушки. Снова прочел его, прочел второй раз, осторожно, свернул и положил в ящик.

- Только в эти годы любят искренне! - прошептал он и погасил лампу.

III

Разумеется, в доме Лепосавы снова шла борьба. Отец согласился на то, чтобы Лепосава побывала на одном балу, и все. Мать между тем поддерживала желание Лепосавы побывать хотя бы еще на одном вечере. Вот скоро будет вечер женского клуба, а это такие хорошие вечера, и говорят, что на них многие ходят. Лепосава представляла уже себе этот второй вечер и того подпоручика.

Наконец ей сшили новое платье, розовое, так как в первый раз на ней было белое. И в волосы вплели другие цветы, в тон платью, и в зал она вошла свободнее, чем в первый раз, и даже не попросила дядю, чтобы он был под рукой, если вдруг случайно ее никто не пригласит.

И, можете себе представить, насколько она была удивлена, когда к ней снова подошел господин Стоянович. На этот раз она его ни о чем не просила, он сам поспешил заявить:

- Я ваш на целый вечер.

И он был с нею, как и в первый вечер, только теперь разговор между ними шел значительно живее.

- Прежде всего вы должны сказать мне, что вы видели во сне после первого вечера? - начал он.

- Я? Мне снился... второй вечер. Я представляла себе, как будет выглядеть нынешний вечер.

И так разговор шел, шел и шел. Она рассказывала ему о себе, о своих подругах, о своих желаниях и надеждах, обо всем, что ее занимало.

А он ей?.. Он попросил о встрече. Он бы хотел с ней встретиться наедине.

- А зачем? - наивно спросила девушка.

- Я бы хотел откровенно кое-что сказать вам.

- Так скажите сейчас, прямо здесь и скажите...