Уильям Фолкнер - Избранное
— Чего это там? — спросил старший негр.
— Чего «это»? — отозвался младший.
Старший негр застыл в позе, выражающей сосредоточенное внимание, и молодой тоже прислушался, но не услышал ничего, кроме протяжного завывания ветра в тихих соснах и тягучего посвиста куропатки в их зеленой твердыне.
— Чего ты там слышишь, отец? — еще раз спросил молодой негр.
— Там внизу чего-то треснуло. Может, дерево какое свалилось. — Он дернул вожжи. — Но, но, мулы!
Мулы захлопали длинными кроличьими ушами, повозка зашаталась и докатилась, скрипя и дребезжа заклиненным колесом, оставлявшим в мягкой рыжей пыли блестящую синеватую полосу. У подножья холма дорога пересекала мост и снова поднималась вверх; под мостом в зарослях ивняка, сверкая коричневыми переливами, журчал ручей, а в воде возле моста лежал вверх дном автомобиль. Передние колеса все еще вращались, и мотор, урча на холостом ходу, испускал мерцающую струйку выхлопных газов. Подъехав к мосту, старший негр остановил мулов, и оба неподвижно уставились на длинное брюхо автомобиля.
— Он там! — воскликнул молодой негр. — Он в воде, под этой штукой. Вон его ноги торчат, я их вижу.
— Он наверняка там утонет, — с интересом и неодобрением произнес старший, после чего оба негра слезли с повозки, и младший скатился вниз по берегу ручья. Старший аккуратно намотал вожжи на одну из перекладин, поддерживающих днище повозки на раме, сунул под сиденье свой околеный прут из гикори, вытащил из колеса жердь и положил ее в повозку. Потом тоже осторожно скатился по берегу туда, где, рассматривая погруженные в воду ноги Баярда, сидел на корточках его сын.
— Ты, парень, близко к этой штуке не подходи, — сказал он. — Того и гляди взорвется. Ты что, не слышишь, как у ней там внутри ревет?
— Надо этого парня вытащить, — отвечал ему сын. — Он утонет.
— Не смей его трогать. Белые скажут, что это мы виноваты. Подождем, может, какой-нибудь белый проедет.
— А он пока что захлебнется там в воде, — возразил молодой негр. Он босиком вошел в воду, остановился, и сверкающие коричневые струи начали обтекать его тощие черные икры.
— Эй, Джон Генри! Отойди от этой штуковины! — крикнул ему отец.
— Надо его оттуда вытащить, — настаивал юноша, и оба негра — старший на берегу и младший в воде — затеяли беззлобную перебранку, а вода тем временем плескалась вокруг носков Баярдовых ботинок. Потом молодой негр с опаской приблизился к Баярду, взял его за ногу и потянул. Тело отозвалось, двинулось, снова застряло, и тогда старший негр, сердито ворча, сел на землю, снял башмаки и тоже влез в воду.
— Он там застрял, — сказал Джон Генри, сидя на корточках в воде и просунув руки под автомобиль. — Застрял за рулевым колесом. А голова не совсем под водой. Дай-ка я возьму жердь.
Он вскарабкался на берег, вытащил из повозки дубовую жердь и вернулся к отцу, который невозмутимо с любопытством и неодобрением созерцал Баярдовы ноги, и с помощью жерди они вдвоем приподняли автомобиль и вытащили Баярда. Потом они отнесли его на берег, и он, раскинув руки, лежал на солнцепеке, а оба негра, переминаясь с ноги на ногу и выжимая свои комбинезоны, смотрели на его спокойное мокрое лицо, спутанные волосы и ботинки, из которых текла вода.
— Никак это полковника Сарториса внук, — проговорил наконец старший негр. Сердито ворча и пыхтя, он тяжело опустился на песок и стал надевать башмаки.
— Да, сэр, — подтвердил его сын. — Он мертвый?
— А неужели ж нет? — с досадой отозвался отец. — После того-то, как этот ихний томобиль свалился с этого моста с ним вместе, а потом придавил его в ручье. Что ж с ним тогда, если он не мертвый? И что ты скажешь властям, когда тебя спросят, как ты его нашел? Вот что ты мне ответь.
— Скажу, что ты мне помогал.
— А я тут при чем? Я, что ли, эту ихнюю штуковину с моста толкал? Слышь, как она там ревет да стучит? Отойди, пока не взорвалась.
— Давай-ка лучше отвезем его в город. Вдруг тут сегодня больше никто не проедет, — сказал Джон Генри. Нагнувшись, он поднял Баярда за плечи и придал ему сидячее положение. — Помоги мне втащить его на берег.
— А я тут при чем? — повторил отец, однако же наклонился и взял Баярда за ноги. Когда его подняли, он, не приходя в сознание, застонал.
— Ишь ты! Слыхал? Он не мертвый! — воскликнул Джон Генри.
Но Баярд с таким же успехом мог быть и мертвым — его длинное тело неподвижно повисло, а голова беспомощно билась о плечо Джона Генри. Оба негра, крепко вцепившись в него, повернули к дороге.
— Полезай наверх! — воскликнул Джон Генри.
С трудом вскарабкавшись по осыпающемуся склону, они поднялись на дорогу, и здесь старший опустил ноги Баярда на землю и перевел дух.
— Уф! Тяжелый, как бочка с мукой.
— Давай положим его на повозку, — сказал Джон Генри.
Отец снова нагнулся, они подняли Баярда, к мокрым ногам которого прилипли комки красной пыли, и, пыхтя, взвалили его на повозку.
— Ни дать ни взять мертвяк. Я сяду назад и буду держать ему голову, чтобы об дно не билась.
— Вытащи жердь, зачем ты ее там в ручье бросил? Джон Генри спустился вниз, достал жердь, снова забрался в повозку и положил себе на колени голову Баярда. Отец его размотал вожжи, уселся на продавленное сиденье и взял в руки прут.
— Не люблю я такие дела, — сказал он. — Но, но, мулы!
Мулы дернули, и повозка снова двинулась вперед. Позади остался лежать в ручье перевернутый вверх колесами автомобиль. Мотор его все еще работал на холостом ходу.
Владелец автомобиля, безжизненный и неподвижный, болтался из стороны в сторону на тряской повозке. Так они проехали несколько миль. Джон Генри своей рваной соломенной шляпой закрывал от солнца лицо белого человека. Потом тряска усилилась, и Баярд опять застонал.
— Езжай потише, отец, а то он от тряски просыпается, — сказал Джон Генри.
— Еще чего. Я этот ихний томобиль с моста не толкал. Мне надо в город, а потом домой. Веселей, мулы!
Джон Генри попытался уложить Баярда поудобнее, чтобы его не так трясло, и Баярд снова застонал и поднес руку к груди. Потом он пошевелился, открыл глаза, но тотчас снова зажмурился от солнца. Лежа головой на коленях у Джона Генри, он стал браниться. Потом снова пошевелился, пытаясь сесть. Джон Генри не пускал его, и тогда он опять открыл глаза и начал вырываться у него из рук.
— Пусти, черт бы тебя побрал! Мне больно, — сказал он.
— Да, сэр, капитан, пожалуйста, лежите тихо… Баярд изо всех сил дернулся, схватился рукою за бок, между его растянутыми губами сверкнули зубы, а пальцы второй руки, как железные крючья, вцепились в плечо Джона Генри.
— Стой! — заорал он, уставившись диким взором в затылок старшего негра. — Останови его, заставь его остановиться! У меня из-за него все ребра наружу вылезут.
Он снова выругался и, пытаясь встать на колени, опять схватился одной рукой за бок, а другой за плечо Джона Генри. Старший негр обернулся и посмотрел на него.
— Стукни его чем-нибудь! — кричал Баярд. — Заставь его остановиться. Мне больно, черт бы вас всех побрал!
Повозка остановилась. Баярд теперь стоял на четвереньках, и его свисающая голова болталась из стороны в сторону, как у раненого зверя. Оба негра невозмутимо на него смотрели, и он, все еще держась рукою за бок, попытался выбраться из повозки. Джон Генри спрыгнул наземь, чтоб ему помочь, и тогда он потихоньку вылез и с судорожной ухмылкой на бескровном потном лице оперся о колесо.
— Садитесь обратно, капитан, — сказал Джон Генри, — поедем в город к доктору.
Глаза Баярда, казалось, тоже побледнели. Он прислонился к повозке, облизывая губы. Потом сел на обочину и принялся расстегивать пуговицы на рубашке. Оба негра молча за ним наблюдали.
— Есть у тебя нож, парень? — спросил Баярд.
— Да, сэр.
Джон Генри достал нож и, следуя указаниям Баярда, разрезал ему рубашку. Потом с помощью негра Баярд плотно обвязал ею грудь и встал на ноги.
— Папироса есть?
Папиросы у Джона Генри не было.
— У отца есть немножко жевательного табаку, — предложил он.
— Ладно, дай горсточку.
Они дали ему горсть табаку и помогли снова забраться в повозку и сесть на сиденье. Старший негр взялся за вожжи. Повозка со звоном и дребезжаньем покатилась по красной пыли, из тени на солнце, вверх и вниз по склонам холмов. Баярд держался за грудь, жевал табак и не переставая ругался. При каждом толчке, при каждом вдохе сломанные ребра больно впивались ему в тело, а повозка все катилась и катилась, из тени на солнце и снова в тень.
Наконец последний холм остался позади, дорога вырвалась из тени на плоскую безлесную равнину и влилась в шоссе. Здесь повозка остановилась, и под палящим солнцем, обжигавшим его плечи и непокрытую голову, Баярд вступил в спор со старшим негром, который ни за что не хотел везти его домой. Баярд ярился и бушевал, негр ворчал, но твердо стоял на своем, и тогда Баярд отнял у него вожжи и, нахлестывая ими изумленных мулов, во весь опор погнал их вперед.
