Современная комедия - Джон Голсуорси
«Интересно, бывает этот человек когда-нибудь серьезным?» – подумал Сомс и проговорил вслух:
– Если мы узнаем, что история с Элдерсоном – правда, и скроем ее, нас всех, чего доброго, посадят на скамью подсудимых.
Сэр Лоренс поправил монокль.
– Черт возьми…
– Вы сами с ним поговорите, – продолжил Сомс, – или предоставите мне?
– По-моему, лучше вам, Форсайт; не вызвать ли нам и этого молодого человека?
– Подождем, посмотрим, – сказал Сомс.
Они поднялись в контору ОГС и вошли в кабинет правления. В комнате было холодно, стол ничем не был покрыт; старый конторщик ползал, словно муха по стеклу, наполняя чернильницы из бутыли.
– Спросите директора-распорядителя, не будет ли он любезен принять сэра Лоренса Монта и мистера Форсайта, – обратился к нему Сомс.
Старый клерк заморгал, поставил бутыль и вышел.
– Теперь нам надо быть начеку, – тихо проговорил Сомс, – он, разумеется, будет все отрицать.
– Надеюсь, Форсайт, надеюсь. Элдерсон – джентльмен.
– Никто так не лжет, как джентльмены, – вполголоса проворчал Сомс.
Они молча стояли у пустого камина, пристально рассматривая свои цилиндры, стоявшие рядом на столе.
– Одну минуту! – внезапно сказал Сомс и, пройдя через всю комнату, открыл противоположную дверь.
Там, как и говорил молодой клерк, было что-то вроде коридорчика между кабинетом правления и кабинетом директора с дверью, выходившей в главный коридор. Сомс вернулся, закрыл дверь и, подойдя к сэру Лоренсу, снова погрузился в созерцание цилиндров, потом хмуро сказал:
– География правильна.
Появление директора-распорядителя было отмечено стуком монокля сэра Лоренса, звякнувшего о пуговицу. Весь вид Элдерсона: черная визитка, чисто выбритое лицо, серые, довольно сильно опухшие глаза, розовые щеки, аккуратно разложенные на лысом яйцевидном черепе волоски, губы, которые то вытягивались вперед, то стягивались в ниточку, то расходились в улыбке, – до смешного напоминал Сомсу старого дядю Николаса в среднем возрасте. Дядя Ник был умный малый – «умнейший человек в Лондоне», как кто-то назвал его, – но никто не сомневался в его честности. Сомнение, неприязнь всколыхнули Сомса. Казалось чудовищным предъявлять такое обвинение человеку одного с тобой возраста, одного воспитания. Но глаза молодого Баттерфилда, глядевшие так честно, с такой собачьей преданностью! Выдумать такую штуку – да разве это мыслимо?
– Дверь закрыта? – отрывисто бросил Сомс.
– Да. Вам, может быть, дует? Хотите, я велю затопить?
– Нет, благодарю, – сказал Сомс. – Дело в том, мистер Элдерсон, что вчера один из молодых служащих этой конторы пришел ко мне с очень странным рассказом. Мы с Монтом решили, что вам нужно его передать.
Сомсу, привыкшему наблюдать за глазами людей, показалось, что на глаза директора набежала какая-то пленка, как бывает у попугаев, но она сразу исчезла. А может, ему только показалось.
– Ну, разумеется, – сказал Элдерсон.
Твердо, с тем самообладанием, какое было ему свойственно в решительные минуты, Сомс повторил рассказ, который выучил наизусть в часы ночной бессонницы.
– Вы, несомненно, захотите его вызвать сюда, – заключил он. – Его зовут Баттерфилд.
В продолжение всей речи сэр Лоренс не вмешивался и пристально разглядывал свои ногти, затем сказал:
– Нельзя было не сказать вам, Элдерсон.
– Конечно.
Директор подошел к звонку. Румянец на его щеках выступил гуще, зубы обнажились и как будто стали острее.
– Попросите сюда мистера Баттерфилда.
Последовала минута деланого невнимания друг к другу. Затем вошел молодой клерк, аккуратный, очень заурядный, глядевший, как подобает, в глаза начальству. На миг Сомса кольнула совесть. Клерк держал в руках всю свою жизнь: был одним из великой армии тех, кто живет своей честностью и подавлением своего «я», а сотни других готовы занять его место, если он хоть раз оступится. Сомсу вспомнилась напыщенная декламация из репертуара провинциального актера, над которой так любил подшучивать старый дядя Джолион: «Как бедный мученик в пылающей одежде…»
– Итак, мистер Баттерфилд, вы соблаговолили изощрять вашу фантазию на мой счет?
– Нет, сэр.
– Вы настаиваете на вашей фантастической истории с подслушиванием?
– Да, сэр.
– В таком случае мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Вы свободны.
Молодой человек поднял на Сомса голодные, собачьи глаза, сглотнул, его губы беззвучно шевельнулись, молча повернулся и вышел.
– С этим покончено, – послышался голос директора, – теперь он ни за что не получит другого места.
Злоба, с которой директор произнес эти слова, подействовала на Сомса как запах ворвани. Одновременно у него явилась мысль: это следует хорошенько обдумать. Такой резкий тон мог быть у Элдерсона, только если он ни в чем не виноват или же если виноват и решился на все. Что же правильно?
Директор продолжил:
– Благодарю вас, господа, что вы обратили мое внимание на это дело. Я и сам с некоторого времени следил за этим молодчиком. Он большой мошенник.
Сомс сказал угрюмо:
– Что же, по-вашему, он надеялся выиграть?
– Предвидел расчет и хотел заранее наделать неприятностей.
– Понимаю, – сказал Сомс. Но в памяти его встала контора, где сидел старый Грэдмен, потирая нос и качая седой головой, и слова Баттерфилда: «Нет, сэр, я ничего не имею против мистера Элдерсона, и он ничего не имеет против меня».
«Надо будет разузнать побольше об этом молодом человеке», – подумал он.
Голос директора снова прорезал молчание:
– Я думал над вашими вчерашними словами, мистер Форсайт, относительно того, что правление могут обвинить в небрежном ведении дел. Это совершенно неосновательно: наша политика была полностью изложена на двух общих собраниях и не вызвала никаких возражений. Пайщики столь же ответственны, как и правление.
– Гм! – промычал Сомс и взял свой цилиндр. – Вы идете, Монт?
Сэр Лоренс нервно вскинул монокль, словно его окликнули издалека.
– Вышло ужасно неприятно, – сказал он. – Вы должны извинить нас, Элдерсон. Нельзя было не уведомить вас. Мне кажется, что у этого молодого человека не все дома: у него удивительно странный вид. Но конечно, мы не можем терпеть подобных историй. Прощайте, Элдерсон.
Одновременно надев цилиндры, оба вышли. Некоторое время они шли молча. Затем сэр Лоренс заговорил:
– Баттерфилд? У моего зятя работает старшим садовником некий Баттерфилд – вполне порядочный малый. Не следует ли нам приглядеться к этому молодому человеку, Форсайт?
– Да, – сказал Сомс, – предоставьте это мне.
– С удовольствием! Как-никак, если учился с человеком в одной школе, то невольно… вы понимаете…
Сомс внезапно вспылил:
– В наше время, по-моему, никому нельзя доверять. Происходит это оттого… впрочем, право, не знаю отчего. Но я с этим делом еще не покончил.
IX
Слежка
Клуб «Всякая всячина» начал свое существование в шестидесятых годах прошлого столетия. Он был основан группой блестящей молодежи, политической и светской, и в нем они готовились к приему в более почтенные, старые клубы – «Шутников», «Путников», «Смена», «Бэртон», «Страусовые перья» и другие. Но благодаря изумительному повару клуб с самых первых дней своего существования укрепился и сам стал изысканным. Впрочем, он все еще до некоторой степени оправдывал свое название, объединяя самых разнородных людей, – и в этом была его привлекательность
