Джон Голсуорси - Патриций
Агата с маленькой Энн все еще гостила у них, дожидаясь, когда можно будет поехать с матерью в Шотландию, но сейчас ее не оказалось дома, и они завтракали только вчетвером, с Барбарой и леди Вэллис. Разговор не вязался: молодые люди были необыкновенно молчаливы, леди Вэллис мысленно сочиняла отчет, который надо было подготовить перед отъездом, а лорд Вэллис осторожно наблюдал за дочерью. Услыхав, что пришел лорд Милтоун и сидит в кабинете, все удивились, но невольно вздохнули с облегчением). Слуге велено было позвать его завтракать, но на это последовал ответ, что лорд Милтоун уже завтракал и желает подождать,
- А он знает, что здесь только свои?
- Да, миледи.
Леди Вэллис отодвинула тарелку и поднялась.
- Ну, что ж, - сказала она. - Я уже кончила.
Лорд Вэллис последовал ее примеру, и они вышли вместе, а Барбара, которая тоже встала из-за стола, осталась в столовой, неуверенно глядя на дверь.
Лорду Вэллису лишь недавно рассказали о том, кто ухаживал за его больным сыном, и он был просто обескуражен. Будь Юстас без особенных причуд, как все молодые люди, отец только пожал бы плечами и подумал: "Что ж, бывает!" А сейчас он буквально не знал, что и подумать. И пока они с женой шли через гостиную, отделявшую столовую от кабинета, спросил с тревогой:
- Что же это, Гертруда, опять та женщина, или... в чем дело?
- Одному господу богу известно, дорогой, - ответила леди Вэллис, пожав плечами.
Мнлтоун стоял в амбразуре окна. Выглядел он вполне окрепшим и поздоровался с родителями самым обычным своим тоном.
- Ну-с, мой друг, - сказал лорд Вэллис, - я вижу, ты опять в добром здоровье. Что нового на свете?
- Только то, что я решил сложить с себя депутатские полномочия.
Лорд Вэллис широко раскрыл глаза:
- Это почему же?
Но леди Вэллис, как и подобает женщине, быстрее угадала, какие причины могут быть у Милтоуна, и густо покраснела.
- Вздор, мой милый, - начала она. - Это совсем не обязательно, даже если... - Тут она спохватилась и докончила сухо: - Объяснись, пожалуйста.
- Объяснение очень простое: отныне моя судьба связана с миссис Ноуэл, и я не могу жить двойной жизнью. Если бы это стало известно, я должен был бы немедленно вернуть мандат.
- Боже праведный! - воскликнул лорд Вэллис.
Леди Вэллис сделала порывистое движение. Два глубоко несхожие между собою представителя сильного пола - ее муж и сын - готовы были вступить в ожесточенный спор, и при виде такой опасности она, сбросив маску, стала истинной женщиной. Оба они бессознательно почувствовали перемену и теперь обращались к ней.
- Здесь не о чем спорить, - сказал Милтоун. - Для меня это вопрос чести.
- А дальше что? - спросила мать.
- Видит бог, - прервал ее лорд Вэллис с неподдельным волнением, - я полагал, что ты ставишь свое отечество выше личных интересов.
- Джеф! - сказала леди Вэллис. Но он продолжал:
- Нет, Юстас, ты престранно смотришь на вещи. Я совершенно тебя не понимаю.
- Вот это верно, - подтвердил Милтоун.
- Слушайте меня оба! - сказала леди Вэллис. - Вы слишком разные, и вы не должны ссориться. Я этого не потерплю. Не забывай, Юстас, ты нам сын и тебе не следует так горячиться. Сядьте оба и обсудим все спокойно.
Она указала мужу на кресло и села сама. Милтоун остался стоять. С внезапным испугом леди Вэллис спросила:
- А это... а ты... а скандала не будет?
Милтоун угрюмо усмехнулся. - Разумеется, я все скажу ее мужу, но вы можете не беспокоиться; как я понимаю, его взгляды на брак не допускают развода ни при каких обстоятельствах.
У леди Вэллис вырвался вздох глубокого, нескрываемого облегчения.
- Но в таком случае, мой мальчик, - начала она, - даже если ты непременно хочешь все сказать этому человеку, безусловно, незачем посвящать в это кого-либо еще.
Тут вмешался лорд Вэллис.
- Я был бы рад услышать, какая все же связь между твоей честью и отказом от депутатских обязанностей, - натянутым тоном осведомился он.
Милтоун покачал головой.
- Если вы до сих пор этого не понимаете, объяснять бесполезно.
- Да, я не понимаю. История эта весьма... весьма прискорбная, но без крайней необходимости отказываться от дела своей жизни было бы, с моей точки зрения, противоестественно и нелепо. Много ли найдется мужчин, которым ни разу в жизни не случалось вступить в подобную связь? Если тебя послушать, половину наших соотечественников придется считать недостойными и неправомочными.
В эту критическую минуту он, казалось, и избегал встречаться глазами с женой и взглядом спрашивал ее совета, искал ее поддержки и вместе с тем старался соблюсти приличия. И как ни сильна была тревога леди Вэллис, на минуту чувство юмора взяло верх. Забавно, что Джеф так себя выдает! Она просто не могла удержаться и посмотрела на него в упор.
- Дорогой мой, ты сильно преуменьшаешь, - мягко поправила она. - Таких мужчин не половина, а самое малое три четверти.
Но лорд Вэллис перед лицом опасности вновь обрел твердость духа.
- Не знаю, зачем тебе понадобилось смешивать любовные дела с политикой, - сказал он сыну. - Это выше моего понимания.
Милтоун ответил так медленно, словно признание жгло ему губы:
- Существует же на свете такая вещь, как убеждения. Я, например, не считаю, что жизнь можно делить на две независимые части - одна для общества, другая для себя. Моей мечте пришел конец, она разбита. Теперь меня не влечет общественная деятельность... Я больше не вижу в ней ни смысла... ни цели.
Леди Вэллис схватила его за руку.
- Ох, милый, это уж какая-то чрезмерная святость... - но, заметив кривую усмешку Милтоуна, поспешно поправилась: - Я хочу сказать, чересчур строгая логика.
- Ради бога, Юстас, призови на помощь свой здравый смысл, - опять вмешался лорд Вэллис. - Не кажется ли тебе, что твой прямой долг - спрятать в карман излишнюю щепетильность и отдать все свои силы и дарования на службу отечеству?!
- Я не обладаю здравым смыслом.
- В таком случае, разумеется, тебе действительно лучше отказаться от общественной деятельности.
Милтоун поклонился.
- Что за вздор! - воскликнула леди Вэллис. - Ты не понимаешь, Джеф. Еще раз тебя спрашиваю, Юстас, что ты будешь делать дальше?
- Не знаю.
- Ты изведешься.
- Вполне возможно.
- Если уж ты никак не можешь поладить со своей совестью, - опять прервал лорд Вэллис, - так будь, ради бога, мужчиной, расстанься с этой женщиной и разруби все узлы.
- Прошу прощенья, сэр! - ледяным тоном проговорил Милтоун.
Леди Вэллис положила руку ему на плечо.
- Попробуем все же рассуждать логично, милый. Неужели ты серьезно думаешь, будто она захочет, чтобы ты ради нее погубил свою жизнь? Я не так уж плохо разбираюсь в людях.
У Милтоуна так потемнело лицо, что она умолкла на полуслове.
- Вы слишком торопитесь, - сказал он. - Быть может, я еще буду свободен, как ветер.
Слова эти показались леди Вэллис загадочными и зловещими, и она не нашлась, что ответить.
- Если тебе кажется, что из-за этого... этого увлечения у тебя уходит почва из-под ног, ради бога, ничего не решай наспех, - снова заговорил лорд Вэллис. - Подожди! Поезжай за границу. Верни себе душевное равновесие. Вот увидишь, пройдет несколько месяцев и все уладится. Не торопи события; осеннюю сессию ты можешь пропустить, сославшись на свое здоровье.
- В самом деле, - с жаром подхватила леди Вэллис, - ты ужасно все преувеличиваешь. Ну, что такое любовная связь? Милый мой мальчик, неужели, по-твоему, из-за этого кто-нибудь станет думать о тебе хуже, если даже люди и узнают? Да и незачем никому об этом знать.
- Меня ничуть не интересует, что обо мне подумают.
- Значит, просто в тебе говорит гордость! - воскликнула уязвленная леди Вэллис.
- Вы совершенно правы.
- Не думал я, что у меня и у моего сына могут быть разные понятия о чести, - сказал лорд Вэллис, не глядя на Милтоуна, с болью в голосе.
А леди Вэллис, услыхав слово "честь", воскликнула:
- Юстас, дай мне слово, что ты ничего не предпримешь, пока не посоветуешься с дядей Деннисом!
Милтоун усмехнулся.
- Это превращается в комедию, - сказал он.
Слова эти, показавшиеся родителям дикими и неуместными, повергли их в безмолвное изумление, и все трое застыли, глядя друг на друга. Легкий шорох в дверях прервал эту немую сцену.
ГЛАВА XVIII
Когда родители вышли, предоставив ей одной занимать Харбинджера, Барбара сказала:
- Кофе будем пить там, - и перешла в гостиную.
С тех пор, как Харбинджер поцеловал ее возле живой изгороди, Барбара ни разу не оставалась с ним наедине, если не считать того вечера, когда они стояли над берегом, глядя на гуляющих. И теперь, после минутного смущения, она смотрела на него спокойно, хотя в груди что-то трепетало, как будто в этой нежной и прочной клетке легонько билась плененная птица. У нее еще ныло сердце от последнего обидного разговора с Куртье. И притом, что нового ей может дать Харбинджер?
