Джеймс Клавелл - Сёгун (части 1-2)
- У вас здесь много новообращенных? Но Родригес, казалось, не слышал, ушел в свое полубессознательное состояние.
- Они все звери, эти японцы. Я не рассказывал тебе об отце Алвито? Он переводчик - Тсукку-сан, называют они его, мистер переводчик. Он был переводчиком у Тайко, англичанин, теперь он официальный переводчик Совета регентов. Он говорит по-японски лучше большинства японцев и знает о них намного больше любого живущего здесь человека. Он сказал мне, что в Мияко, это столица, англичанин, есть холм земли высотой пятьдесят футов. Тайко собирал носы и уши всех корейцев, убитых на войне, и закапывал там - это корейская часть материка, западнее Кюсю. Это правда, англичанин! Клянусь Святой Девой, не было таких убийц, как он, - а они все такие же. - Глаза Родригеса были закрыты, а лоб пылал.
- У вас тут много обращенных? - осторожно спросил его Блэксорн снова, отчаянно пытаясь узнать, сколько здесь врагов.
К его удивлению, Родригес сказал:
- Сотни тысяч, и с каждым годом становится все больше. Со времен смерти Тайко мы имеем больше, чем когда-либо, и те, кто были тайными христианами, теперь открыто ходят в церковь. Большая часть острова Кюсю сейчас католическая. Большинство дайме на Кюсю новообращенные. Нагасаки католический город, иезуиты владеют им, ездят туда и ведут всю торговлю. Вся торговля идет через Нагасаки. Мы имеем там собор, дюжину церквей и еще дюжины распространяются на Кюсю, но здесь, на главном острове, Хондо, их еще немного и...
Боль снова не дала ему говорить. Через мгновение он продолжал:
- На одном Кюсю три или четыре миллиона человек - скоро они все будут католиками. На островах есть еще двадцать с липшим миллионов японцев, и скоро...
- Это невозможно! - Блэксорн тут же обругал себя: почему бы не узнать побольше?
- Зачем бы мне врать? Десять лет назад была перепись. Отец Алвито сказал, что Тайко приказал провести ее, а он должен знать, он был там. Зачем бы ему врать? - Глаза Родригеса были налиты яростью. - Это больше, чем население всей Португалии, Испании, Франции, Испанских Нидерландов и Англии, взятых вместе, и ты можешь добавить сюда всю святую Римскую империю, чтобы сравняться с этим!
"Боже мой, - подумал Блэксорн, - вся Англия не больше трех миллионов. И это с Уэллсом. Если здесь так много японцев, как мы можем иметь дело с ними? Если здесь двадцать миллионов, это означает, что они легко могут собрать армию большей численности, чем все наше население, если только захотят. И если они все такие одержимые, как те, кого я видел - а почему бы им не быть такими, - клянусь ранами Христа, они будут непобедимы. А если они уже частично католики и если иезуиты здесь набрали силу, их число будет увеличиваться, а нет фанатиков больше, чем новообращенные фанатики, так какой шанс здесь у нас и голландцев проникнуть в Азию? Вовсе никакого".
- Если ты считаешь, что это много, то подожди, пока не попадешь в Китай. Там все желтые, все с черными волосами и глазами. О, англичанин, я скажу тебе, ты еще много чего узнаешь. Я был в прошлом году в Кантоне, на распродаже шелка. Кантон - город-крепость в южном Китае, на Жемчужной реке, к северу от нашего города, названного по имени Бога, в Макао. Там в стенах этого города миллион питающихся собаками язычников. В Китае больше людей, чем во всем остальном мире. Должно быть больше. Подумай об этом! - Волна боли прошла по Родригесу, и его здоровая рука легла на желудок. - У меня не было кровотечения? Ниоткуда?
- Нет. Я проверил. Только нога и плечо. У тебя нет внутренних повреждений, Родригес, по крайней мере я не думаю, что есть.
- А насколько плохо с ногой?
- Она промыта и очищена морем. В тот момент перелом был чист и кожа была чистая.
- Ты промыл ее бренди и обжег?
- Нет, они мне не дали - они меня прогнали. Но их доктор, видимо, знает, что делает. Твои люди сразу же придут на борт?
- Да. Как только мы причалим. Наверняка.
- Хорошо. Ты еще расскажешь? О Китае и Кантоне?
- Я, наверное, сказал слишком много. Будет достаточно времени поговорить о них.
Блэксорн видел, как здоровая рука Родригеса играла с запечатанным конвертом, и он опять подумал, что бы это могло значить.
- С твоей ногой все будет нормально. Ты увидишь это на этой неделе.
- Да, англичанин.
- Я не думаю, что будет нагноение - гноя нет, - ты соображаешь нормально, так что с головой тоже все в порядке. Ты поправишься, Родригес.
- Я тем не менее обязан тебе жизнью. - Дрожь прошла по телу португальца, - Когда я тонул, все, о чем я мог думать, это крабы, ползающие в моих глазницах. Я мог чувствовать, как они копошатся во мне, англичанин. Третий раз я попал за борт, и с каждым разом это все хуже и хуже.
- Я падал в море четыре раза. Три раза меня топили испанцы.
Дверь каюты открылась, и капитан, кланяясь, позвал Блэксорна наверх.
- Хай! - Блэксорн встал, - Ты ничем мне не обязан, Родригес, - сказал он мягко. - Ты дал мне жизнь и помог мне, когда я был в отчаянии, и я благодарю тебя за это. Мы расквитались.
- Может быть, но послушай, англичанин, вот тебе немного правды в оплату: никогда не забывай, что японцы имеют шесть лиц и три сердца. Говорят, что они считают, что человек имеет фальшивое сердце во рту, чтобы видеть весь мир, другое в груди, чтобы показывать его своим особо близким друзьям и своей семье, и настоящее сердце - истинное, секретное, которое никому никогда не известно, за исключением его самого, спрятанное только Бог знает где. Они вероломны, если не говорить об их вере, норовисты без надежды на исправление.
- Почему Торанага хочет видеть меня?
- Я не знаю. Клянусь Святой Девой! Я не знаю. Возвращайся проведать меня, если сможешь.
- Да. Желаю удачи, испанец!
- Ты кашалот! Ну даже так, все равно, иди с Богом.
Блэксорн улыбнулся в ответ, обескураженный, и вышел на палубу. Голова закружилась, когда он увидел Осаку, ее просторы, толпы людей и огромный замок, который царил над городом.
Над громадой замка парила главная башня - поражающее своей красотой центральное здание семи или восьми этажей в высоту, определяемых по конькам с изогнутыми крышами на каждом этаже, с позолоченной черепицей и голубыми стенами.
"Вот где живет Торанага", - подумал он, и ледяная колючка вонзилась в его кишки.
В закрытом паланкине его привезли в большой дом. Там он принял ванну и поел неизменного рыбного супа, сырой и паровой рыбы, немного маринованных овощей и выпил горячего травяного настоя. Вместо пшеничной каши в этом доме ему дали чашку рису. Он видел рис однажды в Неаполе. Он был белый, недробленый, но ему показался безвкусным, его желудок жаждал мяса и хлеба, окорока, пирогов, цыплят, пива и яиц.
На следующий день за ним пришла служанка. Белье, которое дал ему Родригес, было выстирано. Она следила, как он одевается, и помогла ему надеть новые таби - носки-ботинки. Снаружи стояла новая пара тхонгов. Его ботинок не было. Она покачала головой и показала на тхонги, потом на паланкин с зашторенными окнами. Группа самураев сопровождала их. Старший сделал ему знак поторопиться и тоже вошел в паланкин.
Они немедленно тронулись. Занавеси были плотно закрыты. После долгого перехода паланкин остановился.
- Ты не должен бояться, - громко сказал старший и вышел. Перед ним были гигантские каменные ворота замка. Они были сделаны в тридцатифутовой стене с перекрывающими друг друга зубцами, бастионами и внешними укреплениями. Огромная, обитая железом дверь была открыта, кованая решетка поднята. За ней был деревянный мост, в двадцать шагов шириной и двести длиной, проходивший надо рвом с водой и кончавшийся у огромного подъемного моста и других ворот, во второй стене, такой же большой.
Повсюду толпились сотни самураев. Все они носили одинаковую серую мрачную форму - кимоно с поясом, каждый с пятью небольшими круглыми знаками различия - по одному на каждой руке, на каждой стороне груди и один в центре спины. Знаки различия были голубого цвета, видимо, цветок или цветки.
- Анджин-сан!
Хиро-Мацу прямо сидел в открытом паланкине, который несли четыре носильщика в ливреях. Его кимоно было коричневым и аккуратным, пояс черный, как и у пятидесяти самураев, окружавших его. Их кимоно также имели пять знаков различия, но они были алого цвета, как и флаг на мачте, отличительный знак Торанаги. Эти самураи носили длинные блестящие пики с маленькими флажками у наконечников.
Блэксорн поклонился, не раздумывая, восхищенный величием Хиро-Мацу. Старик формально поклонился в ответ, длинный меч он свободно держал на коленях и сделал знак следовать за ним.
У ворот вперед вышел офицер. Начались церемониальное чтение пропуска, поклоны и разглядывание Блэксорна, после чего они вошли на мост, по бокам как эскорт шли самураи в серой форме.
Уровень воды во рву был на глубине 50 футов, ров тянулся на 300 шагов в каждую сторону, дальше шли стены, так как там был поворот на север, и Блэксорн подумал: "Боже мой, не хотел бы я попробовать идти здесь в атаку. Защитники могли дать погибнуть гарнизону наружной стены и поджечь мост, тогда они внутри были в безопасности. Боже мой, наружные стены, должно быть, охватывают площадь в квадратную милю и имеют толщину, видимо, двадцать тридцать футов, и внутренняя стена такая же. И она сделана из огромных каменных блоков. Каждый из них должен иметь размер десять на десять футов! По крайней мере! И вырезаны очень точно и поставлены на место без всяких скрепляющих растворов. Они должны весить по крайней мере пятьдесят тонн. Это лучше всего, что могли бы сделать мы. Осадные орудия? Конечно, они могли бы разрушить наружные стены, если бы поставить их в соответствующем месте. Но и у защищающих крепость также должны быть лучшие пушки из тех, что можно получить. Их сюда трудно доставить, и нет такой высокой точки, с которой в крепость можно было бы забросить зажигательные снаряды. Если наружная стена взята, защитники могли еще обстреливать атакующих с зубчатой внутренней стены. Но даже если туда бы удалось затащить осадные орудия и направить их на следующую стену, они не смогут пробить ее. Они могут повредить дальние ворота, но что дальше? Как можно пересечь ров с водой? Он слишком большой для обычных способов. Замок должен быть неприступен - при достаточном количестве солдат. Сколько здесь солдат? Сколько горожан найдут себе убежище внутри? Он делает лондонский Тауэр похожим на свинарник. И весь Хемптон Корт уместится в одном углу! "
