Современная комедия - Джон Голсуорси
Бикет, все еще огорченный, что она не разделила с ним завтрак, нежно погладил ее и сказал, что скоро она у него станет жирной, как масло, не объясняя, каким образом.
Им обоим снились синие бабочки, а утро встретило их тусклым светом газа и скудным завтраком из какао и хлеба с маргарином. Густой туман проглотил Бикета в десяти шагах от дверей, и с досадой на душе Викторина вернулась в спальню. Ну кто станет покупать шары в такой туман? Лучше взяться за что угодно, только бы не давать Тони дрогнуть целыми днями. Раздевшись, она тщательно вымылась – на всякий случай – и только закончила одеваться, когда квартирная хозяйка известила ее о приходе посыльного. Он принес огромный пакет с надписью: «Мистеру Бикету».
Внутри оказалась записка:
«Дорогой Бикет, вот обещанная одежка. Надеюсь, пригодится.
Майкл Монт».
Дрожащим голосом она сказала посыльному:
– Спасибо, все в порядке. Вот вам два пенса.
Когда громкий свист посыльного растаял в тумане, она в восторге набросилась на пакет. Предметы мужского обихода были отделены от дамских папиросной бумагой. Синий костюм, велюровая шляпа, коричневые штиблеты, три пары носков с двумя маленькими дырочками, четыре рубашки, только слегка потертые на обшлагах, два полосатых галстука, шесть воротничков, не совсем новых, несколько носовых платков, две замечательно плотные фуфайки, две пары кальсон и коричневое пальто с поясом и всего с двумя-тремя симпатичными пятнышками. Она прикинула синий костюм на себя: рукава и брюки придется только укоротить пальца на два, – сложила вещи стопкой и благоговейно взялась за то, что лежало под папиросной бумагой. Коричневое вязаное платье с маленькими прозрачными желтыми пуговками – совершенно чистое, даже не смятое. Как можно отдавать такие вещи? Коричневая бархатная шапочка с пучком золотистых перьев. Викторина тут же надела ее. Розовый пояс, только чуть-чуть полинявший на косточках, чуть повыше и пониже талии, с розовыми шелковыми лентами и подвязками – прямо мечта! Она не могла удержаться, надела и пояс. Две пары коричневых чулок, коричневые туфли, две комбинации и вязаная кофточка. Белый шелковый джемпер с дырочкой на одном рукаве, юбка сиреневого полотна, немного полинявшая, пара бледно-розовых шелковых панталон, и подо всем этим – темно-коричневое длинное пальто, теплое и уютное, с большими агатовыми пуговицами, а в кармане – шесть маленьких носовых платков. Она глубоко вдохнула сладкий запах – герань!
Ее охватил целый вихрь мыслей. Одеты, обуты с ног до головы: синие бабочки, солнце! Не хватает только денег на проезд. И вдруг она увидела себя совсем раздетой, перед джентльменом со скользящими глазами. Ну и что же? Зато деньги!
Весь остаток утра она лихорадочно работала, укорачивая костюм Тони, штопая носки, загибая потертые обшлага. Она съела бисквит, выпила еще чашку какао – от него полнеют – и взялась за дырочку в белом шелковом джемпере. Пробило час. Страшно волнуясь, она опять разделась, надела новую комбинацию, чулки, розовый пояс – и вдруг остановилась. Нет! Платье и шляпу она наденет свои собственные, как вчера. Остальное пусть будет на ней, пока… пока… Она побежала к автобусу: ее бросало то в жар, то в холод. Может быть, ей дадут еще стаканчик этого замечательного питья. Хорошо, если бы у нее закружилась голова и все бы стало безразлично!
Она добралась до студии, когда пробило два часа, и постучала. Там было уютно и тепло, много теплее, чем вчера, и она внезапно поняла зачем. У камина стояла дама с маленькой собачкой.
– Мисс Коллинз – миссис Майкл Монт: она привела нам своего китайчонка, мисс Коллинз.
Дама – одних лет с Викториной и прелесть какая хорошенькая – протянула ей руку. Герань! Так значит, это она прислала…
Викторина приняла протянутую руку, но не могла сказать ни слова. Если дама останется, то… то это будет просто немыслимо – перед ней, такой красивой, такой одетой… О нет, нет!
– Ну, Тинг, будь умницей и веди себя как можно забавней. До свидания, Обри, желаю удачи! До свидания, мисс Коллинз! Наверно, выйдет чудесно!
Ушла! Запах герани рассеялся. Собачка обнюхивала дверь. Скользящий джентльмен держал в руках две рюмки.
«Aгa!» – подумала Викторина и выпила свою порцию залпом.
– Ну, мисс Коллинз, не надо стесняться, право! Там все для вас готово. Ничего нет страшного, уверяю вас. Мне нужно, чтобы вы легли вот тут ничком, опираясь на локти, чуть подняли голову и повернулись сюда. Волосы распушите как можно больше и смотрите вот на эту косточку. Вообразите, что перед вами какой-нибудь фавн или еще какая-нибудь занятная штука. И собачка вам поможет, когда примется грызть кость. Вы знаете, что такое «фавн»?
– Да, – чуть слышно сказала Викторина.
– Хотите еще глоточек?
– О да!
Он принес рюмку.
– Я вполне понимаю вас, но знаете – ей-богу, это нелепо. Ведь не станете же вы стесняться доктора? Ну ладно. Смотрите: я поставлю вот сюда, на пол, колокольчик, когда приготовитесь, позвоните, и я войду. Так вам будет легче.
– Большое спасибо, – прошептала Викторина.
– Не стоит, это вполне естественно. Ну что ж, начнем. Надо пользоваться, пока светло. Пятнадцать шиллингов в день, как условились.
Викторина посмотрела ему вслед – он проскользнул за ширму, – потом взглянула на колокольчик. Пятнадцать монет! И еще пятнадцать монет. И много, много раз по пятнадцати монет, прежде чем… Но не больше, чем должен выстаивать Тони, переминаясь с ноги на ногу, предлагая шарики. И как будто эта мысль пустила в ход какую-то пружинку – Викторина, словно заводная кукла, спустилась с подмостков в комнату для натурщиц. И здесь уютно и очень тепло. Зеленый шелковый халат брошен на стул. Она сняла платье. Красота розовых подвязок снова приятно поразила ее. А может быть, джентльмен захотел бы… нет, это еще хуже. Она услышала какие-то звуки. Тинг-а-Линг жаловался на одиночество. Если она станет медлить, у нее никогда не хватит смелости. Быстро раздевшись, она стала перед зеркалом. Если бы это тоненькое, белое, как слоновая кость, отражение могло пройти туда, на подмостки, а ей бы остаться тут. Нет, это ужасно, ужасно! Она не может, никак не может… Она опять потянулась к платью. Пятнадцать монет! Ведь пятнадцать монет! Перед ее тоскливо расширенными глазами встало видение: огромное здание и крохотный Тони с малюсенькими шариками в протянутой руке. Что-то холодное, стальное легло ей на сердце, как ложится ледяная кора на окно. Если это все, что люди могли для него сделать, она сделает больше! Она бросила
