Маурин Ли - Бедная Марта
— И вас тоже, мальчик мой.
Клайв смотрел ей вслед из окна офиса. Когда она скрылась из виду, он вернулся за стол и тут заметил, что Марта даже не притронулась к пирогу, который испекла мать Герберта. Слезы потекли по его щекам. Будь его отец здесь, он бы отрекся от него!
В сочельник к дому Росси доставили две посылки. Первую привезли на автомобиле, в ней оказалась индейка от Кейт, уже поджаренная, а также корзинка со сладостями — пирог, два рождественских пудинга, две дюжины сладких пирожков с начинкой, пакетик порошкообразной смеси для соуса и коробка шоколадных конфет.
Вскоре после полудня во двор, подпрыгивая на ухабах, въехал фургон с надписью «Фредерик и Хьюз», сделанной золотистыми буквами. Из него выгрузили белую картонную коробку. Это была посылка от Клайва Декстера. Внутри лежала тончайшая шаль кремового цвета, большая кукла ростом с годовалого ребенка, игрушечная железная дорога с паровозом, который выпускал дым, и бутылка ирландского виски.
— Должно быть, это тебе. — Марта протянула виски изумленному Карло. Он тут же откупорил бутылку и стал время от времени к ней прикладываться.
А Марта смотрела на дорогие яства и подарки и думала о том, что до конца дней своих предпочла бы ходить в обносках и питаться впроголодь, лишь бы только Джо был жив. И она ничуть не сомневалась в том, что вся ее семья думала так же.
Наступило Рождество, и Марта, Карло и двое их младших детей сели за стол обедать. Карло не собирался никуда уходить. Он даже побрился, надел чистую рубашку и принял участие в разговоре, время от времени вставляя словечко. Он заметил, что индейка восхитительно мягкая, а виски нежное, как сливки.
— Bella[30]! — пробормотал Карло, поднеся бутылку к свету и глядя на жидкость, мерцавшую, словно расплавленное золото.
Еще с утра он развел огонь в очаге, воспользовавшись древесным углем, специально припасенным для этой цели, и двумя ящиками из-под апельсинов, которые Лили и Джорджи нашли в доках.
Обед был съеден в молчаливой безрадостной обстановке, которую несколько разрядило появление Джойс и Эдварда. Дочь показала обручальное колечко.
— Это чистый бриллиант, — похвасталась Джойс, выставляя левую руку, на которой сверкал острыми лучиками маленький драгоценный камень.
— Поздравляем вас обоих, — тепло сказала Марта. Слава Богу, наконец-то случилось хоть что-то приятное!
Немного погодя явился Франк. Он уже где-то поужинал и, кажется, вознамерился развеселить родственников забавными историями и анекдотами. Он принес с собой несколько игр и колоду карт. Несколько часов подряд старший сын развлекал Лили и Джорджи, пока на глаза ему не попалась игрушечная железная дорога. Он улегся на пол в своем лучшем костюме и, как ребенок, с радостной улыбкой стал наблюдать за локомотивом, бодро тащившим за собой вагоны по игрушечным рельсам. Даже в прежние времена, когда Карло еще работал, они не могли себе позволить такой дорогой игрушки.
— Наш Джо был бы от нее в восторге, — сказал Франк. Он по-прежнему играл с паровозиком, но тут, сообразив, что бары все еще открыты, потащил своего отца пропустить по кружечке пивка.
— Может быть, я еще вернусь, — прокричал он, уходя. — А если нет — увидимся на Новый год!
Джойс одевала и раздевала Лютика, куклу Лили, до тех пор, пока не пришло время уходить. Они с Эдвардом собирались на праздник к девушкам из магазина, которые устраивали вечеринку у себя на съемной квартире.
Марта стояла на пороге и махала им вслед, как вдруг заметила Томми Мэхоуна. Малыш, одетый совершенно неподобающим для декабря образом, сидел на ступеньках дома на другой стороне улицы, в подвале которого и обитало семейство Мэхоунов.
Марта пришла в ярость. Осторожно ступая по обледенелым булыжникам, она перешла через двор и забарабанила в подвальное окно.
— Есть там кто-нибудь? — крикнула она, но ответа не получила.
— Где твои мама и папа? — спросила она у дрожащего от холода малыша. На нем были шортики, поношенная вязаная кофта и резиновые сапоги разного размера.
— Ушли, — невнятно проговорил он.
— Они что, забыли взять тебя с собой?
— Не знаю.
— Свиньи! — выругалась она. Ребенок не протестовал, когда она подхватила его на руки и отнесла к себе домой.
Марта нянчилась с ним почти весь вечер. Она кормила Томми кусочками индейки и шоколадными конфетами, одновременно беспокоясь, что его стошнит, если он съест слишком много. Лили и Джорджи играли в настольную игру и распевали рождественские гимны, споря о том, кто из них поет громче.
Под утро явились Тереза и Дональд Мэхоуны, пьяные в стельку. Они орали друг на друга, а остальные дети понуро тянулись за родителями гуськом. Взбешенная Марта вышла им навстречу с Томми на руках, который, как оказалось, пришел пешком из дома сестры Терезы в Эвертоне, где семейство провело весь день.
— Ну, сейчас я задам этому маленькому паршивцу! — заявила Тереза, грубо выдирая Томми из рук Марты. Малыш заплакал.
— Только не на Рождество, Тереза! — взмолилась Марта.
— Не твое собачье дело, — огрызнулась та и заковыляла вниз по ступенькам, ведущим в подвал.
Марта вернулась домой. Настроение у нее испортилось окончательно, и она молча принялась укладывать Лили и Джорджи спать.
В комнате было тихо. В очаге ярко светились угли, когда Карло вернулся домой в одиночестве — по его словам, Франк отправился в гости к другу. Карло был еще относительно трезв, так что Марта рискнула воспользоваться представившейся возможностью и рассказала ему о том, что ждет ребенка.
Поначалу он был слишком потрясен, чтобы говорить. Она же отстраненно подумала о том, что, побрившись и переодевшись в чистое, он все еще оставался таким же красивым мужчиной, как и прежде.
— И когда ты должна родить? — спросил Карло, немного придя в себя.
— В конце июня или в начале июля. — Она только начала поправляться в талии, и живот был еще незаметен.
— Наверное, Господь посылает его нам вместо нашего Джо, — дрогнувшим голосом пробормотал Карло.
— Я буду рада вновь иметь пятерых детей, но никто и никогда не заменит мне Джо. — В душе Марты образовалась пустота, которую ничто не сможет заполнить, сколько бы еще детей у нее ни появилось.
— Я должен написать маме, — заявил Карло. — Я всегда сообщал ей о том, что мы ждем ребенка, а потом отправлял фотографию. В ответ мама всегда присылала нам подарки, шаль или одеяло, которые связала сама.
— Я помню, — пробормотала Марта, невольно ощутив возбуждение. Она уже не надеялась, что Карло когда-нибудь вновь заведет речь о своей матери, не говоря уже о том, чтобы написать ей письмо. — Мы даже собирались навестить ее, — напомнила она ему, — а потом съездить на остров Мэн к твоему двоюродному брату Фредди.
Огонь в очаге постепенно угасал, багровые огоньки под осыпающимися горками пепла вспыхивали все реже. В комнате заметно похолодало.
— Я скучаю по Италии, — сказал Карло. — Скучаю по ее холмам, и виноградникам, и запахам. Там было так спокойно. — Марта не стала напоминать ему о том, что и здесь, в Ливерпуле, все тоже было спокойно и мирно, пока он не решил ввязаться в драку с ирландцами. Муж зябко повел плечами. — А на юге на Рождество всегда тепло. — Внезапно он закрыл лицо руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону. — Не знаю, смогу ли я вообще сейчас писать на родном языке.
— Ты можешь попробовать, — решила подбодрить его Марта. Он немножко опоздал, лет этак на двадцать, с тоской по родине. Но не исключено, что это был хороший знак: Карло вновь начал испытывать чувства, как и должен нормальный человек, а не какой-нибудь лунатик, идущий по жизни с закрытыми глазами.
— Не помню, когда я в последний раз писал письмо по-английски или по-итальянски.
— Это было, когда у нас родился Джорджи. А вскоре после этого ты повредил руку.
Карло скривился, посмотрев на правое запястье, пожелал ей спокойной ночи и отправился в постель, оставив Марту одну у очага. Она смотрела, как оранжевые угли покрываются серым пеплом, чувствуя, как в комнате становится все холоднее и холоднее.
Где-то вдалеке раздались крики и пение. Она прислушалась, и тут ей показалось, что совсем рядом с их домом происходит какая-то возня: до нее донеслись звуки глухих ударов, приглушенные стоны и угрожающие крики. Марта выглянула в окно и увидела, как ее Франка сбил за землю какой-то здоровяк, раза в два крупнее ее сына.
Марта вскрикнула, схватила кочергу и выскочила наружу. Гигант тем временем поднял Франка в воздух, держа его за лацканы пальто из верблюжьей шерсти, и, похоже, намеревался зашвырнуть его в дальний конец двора. Марта не стала медлить и ударила его сзади по ногам. Тот зарычал и повалился на колени. Франк тем временем сумел освободиться и встал.
