Жизнь. Книга 2. Перед бурей - Нина Федорова
Глава XIX
В это прекрасное, чудесное майское утро Мила была особенно счастлива.
«Семь дней осталось до свадьбы! – сказала она себе, проснувшись. – Семь дней!» – И радость поднялась в ней горячей волной, глаза заблестели от слёз. Она зажмурилась. Семь дней!
Она вспомнила, что видела замечательный сон.
Она видела себя в подвенечном наряде – белом, волнистом, прозрачном, прохладном. Вуаль фаты покрывала всё пространство вокруг, как далеко могли видеть её глаза. Казалось, ей не было конца, вуаль не оканчивалась нигде. Мать Жоржа вдруг появилась тоже в белом – в своём погребальном наряде – и, взяв за руку Милу, сказала ей: «Теперь пойдём. Иди за мной. Я поведу тебя».
Какое пробуждение! Какое утро! Голоса птиц доносились из сада, из парка. «И они празднуют!» – подумала Мила. Она взяла фотографию Жоржа и, поздоровавшись с нею, поцеловала её.
– Здравствуйте! Я – ваша невеста!
«Как я проспала! – удивилась она, взглянув на часы. – И почему никто не пришёл меня разбудить?»
Она стала заводить свои часы, приговаривая:
– И ещё на один счастливый день! Часики, ну же, тикайте – тикайте попроворнее! Полетим поскорей – к моему счастью!
Мила стала поспешно умываться, причёсываться, чтобы скорей сойти вниз. «Мама и тётя, конечно, давно ожидают меня в столовой. Столько ещё забот у нас!»
Накинув воздушный батистовый халатик, она быстро сбегала по лестнице к столовой и на ходу громко и весело пела:
С песней звонкойИду сторонкой…И голос её заставил побледнеть и задрожать всех, кто ожидал её в столовой.
Там уже были все остальные Головины.
С утра генеральша и тётя Анна Валериановна сидели в столовой за утренним кофе, обсуждая меню «Услады» в день свадьбы. Ожидалось более сотни гостей. Затем в столовую спустился вчера только приехавший и хорошо выспавшийся, всем довольный Борис. Генерал был спешно вызван в канцелярию, на что никто в семье не обратил внимания, это иногда случалось. Димитрий с газетой появился на пороге. Мать обратилась к нему с приветствием, как вдруг телефонный звонок прервал её на полуслове.
– Это уж для меня, конечно, – сказала она. – Так рано!
Ожидая, что говорят из какой-то мастерской, кондитерской, магазина, она неспешно сказала: «Алло!»
В ответ она услышала голос мужа, но неузнаваемый, странный. Он просил позвать к телефону одного из сыновей, по делу, немедленно.
Слегка удивившись, генеральша подозвала Бориса, потому что он уже выпил кофе.
Беспокойство в ней росло. В голосе мужа она почувствовала весть приближавшегося несчастья. Но что это могло бы быть? Он говорит – значит, здоров. Все дома. И всё же она стояла, схватившись за сердце, всё больше и больше бледнея. Анна же Валериановна уже знала, что случилось большое несчастье. Обняв её, она быстро отвела её от телефона, усадила в кресло и, стоя около, наклонившись над нею, старалась успокоить.
Генерал кратко сказал Борису о случившемся, просил приготовить женщин, главное, не допустить, чтобы Мила услыхала о несчастье вдруг, случайно – от прислуги или посторонних; сам же он обещает через полчаса быть дома.
Когда Борис отошёл от телефона, лицо его подтвердило все опасения генеральши.
– Что случилось? – вскрикнула она. – Говори мне! Скажи! Я не могу ждать…
Но ждать и не было смысла. Медлить было не к чему: такую весть невозможно было бы и скрывать долго. Борис вполголоса рассказал об убийстве полковника Линдера поручиком Мальцевым.
На минуту все они потерялись: это было ни с чем не сообразно. Трудно было понять, усвоить и представить, что это могло действительно случиться.
Но пришёл генерал и подтвердил: да, поручик Мальцев застрелил полковника Линдера, при свидетелях, и тому уже не могло быть сомнений. Убийца уже арестован. Да, он сам видел его: поручик Мальцев очень бледен, но совершенно спокоен. Он сказал генералу всего несколько слов: сознавая свою вину, он просил прощения у всех Головиных, и особенно у Милы. Сам же он встретит спокойно всё, что ему теперь предстоит, сожалея единственно и исключительно о том, что причинил несчастье Миле и её семье. Всё, что теперь остаётся, – это немедленно и навсегда порвать связь с ним.
Всё это было невероятно, невозможно, неслыханно.
Но и размышлять было некогда. Как сказать Миле? Как подготовить её? Это – конец её счастью.
А она с песней уже спускалась в столовую:
С песней звонкой Иду сторонкой…
И услышав этот молодой, радостный голос, все они содрогнулись от видения того, что им и ей предстояло.
– Все здесь! – воскликнула Мила, входя. – Все в сборе! Доброе утро! Слушайте: какой чудесный сон мне приснился! Он так был хорош – не хотелось мне и просыпаться!
В первый момент, полная счастья, она не заметила ничего, не почувствовала атмосферы столовой. На ходу она начала рассказывать:
– Я видела во сне день моей свадьбы. На мне было какое-то неземное белое платье… вуаль покрывала всё, и не было видно ничего больше, ни земли…
Генерал издал какой-то звук; он всхлипнул, но и этого не поняла Мила.
– Папа! Я первого тебя поцелую…
Наклонившись с поцелуем к нему, она вдруг вскрикнула:
– Папа! Ты весь холодный! Папа, папа! Ты дрожишь! Ты слышишь меня? Мама, сюда скорей! Смотрите, что с папой! Он плачет!
Но мать не шевельнулась на её крики, и, обернувшись, Мила увидела её искажённое от боли лицо.
– Мама! Что с тобой? Кто болен?
И уже видя, уже замечая необычайное: никто не отвечал, никто не двигался, все молчали, – она закричала:
– Вы все молчите! Почему вы все молчите?!
Они продолжали молчать. Она чувствовала ужас в этой тишине и, подчиняясь ей, тоже уже не крича, зашептала:
– Что это значит?.. С кем что случилось?..
Став посреди комнаты, она переводила взгляд от одного к другому, шепча:
– Но мы все здесь… Мы все здесь и все вместе… Что же? – И вдруг, поняв, страшно крикнула: – Жорж! Это Жорж! О, я всегда это знала! Он погиб? Умер?
Отец и мать кинулись к ней, обнимая её, поддерживая. Она билась в их руках, крича бессвязно. Было страшно видеть такое страдание в таком молодом существе. Они старались подвести её к дивану и уложить, но она сопротивлялась, стремясь бежать куда-то, спасаясь от своего несчастья.
– Не держите меня!.. Не держите! Пустите!..
В дверях стояли ещё не знающие о беде,' испуганные слуги, не решаясь войти. Глаша с воплем метнулась в комнату.
– Говорите мне!.. Говорите мне, что случилось. – кричала Мила. –
