Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 1
— Ага.
— Главное — быстрота в бараке. А потом Психу зарядим ещё одну мульку. Поехали, — И они неслышно затерялись в темноте.
Придётся предупредить. Прохоров забрался сначала под сани, чтобы не перепрятали магнето, а потом пошёл к бараку. Он никак не ожидал такой быстроты действия. В кустах уже белели фигуры раздетых людей. Он только открыл в барак дверь, как у порога столкнулся с Лёнчиком. Не раздумывая, чем это кончится, схватил чемодан и заорал во весь голос:
— Куда, ворюга?! Не уйдёшь! Держи, держи его!
Лёнчик, конечно, вырвался — ив кусты. С нар повскакивали сонные пассажиры. Проснулась перепуганная Матвеева. Зажгли свет, на шум к бараку начали сбегаться люди. Искать воров было бесполезно, но самым неприятным было то, что жулики узнали, кто сорвал их замысел и отобрал чемодан.
ГЛАВА 15
В палатке было душно. От спёртого воздуха раскалывалась голова. Дверь не открывали: набивались комары, и было Ещё хуже. Да и сосед Петрова по койке храпел, как богатырь. Чувствуя, что не заснёт, Петров поднялся и вышел.
Часть неба Ещё желтела отблеском потухающего заката, но с юга надвигалась тяжёлая туча, Было тепло и удивительно тихо. Под косогором уныло бормотал перекат. Над головой озверело кружились комары. В их звоне тонули ночные шорохи.
Он сел на скамейку из тонких жердей и посмотрел по сторонам. Свежая насыпь дороги у спуска терялась из виду. Над палаткой замер красный вымпел, недавно завоёванный коллективом за первенство в соревновании по четвёртому прорабству. От угла палатки снежным комком прокатился горностай. И сразу же листы осинника чуть-чуть дрогнули и донёсся тихий шорох. На лицо упала тёплая капля дождя.
Намокнет, занесу, — подумал Петров, взглянув на флажок, и встал. Моросил мелкий и тёплый дождь. Он начал осторожно снимать древко и только сейчас почувствовал, как устал. Пальцы распухли и не сгибались. Мышцы и плечи болезненно ныли.
Наверное, и карт не удержать? — Он засмеялся.
Теперь уже в лицо ударили крупные капли. Он зажмурился, стараясь их сбросить на землю, и неосторожно дёрнул за верхнюю часть флажка. Гвоздь скрипнул и вылез из дерева.
— Кто тут? — раздался встревоженный голос Вагина, и его заспанное лицо выглянуло из двери.
— Я, дядя Петя. Начинается дождь. Флажок размокнет, думаю убрать, — откликнулся Петров.
— А, это ты, Иван? Правильно, а я-то и не подумал. Надо снять. — Он вышел, посмотрел на небо, потянулся и сел на скамейку. — Дождик совсем не к месту. Скоро осень, а обязательства большие.
— Работаем вроде бы как надо, должны управиться. — Петров свернул вымпел и сел рядом.
— Тоскуешь, Иван? Вижу, трудно тебе привыкать к коллективу. Всё ещё как чужой. Ничего не сделаешь, надо ломать себя. А может быть, тяжело без привычки? — спросил Вагин, положив ему на плечо руку. Ему давно хотелось просто побеседовать с парнем, но всё не удавалось. Хотя Петров работал и хорошо, но неровно. Было заметно, как его охватывала тоска, а иногда и беспокойство, и он начинал испуганно озираться.
— Тяжело там или как — стараюсь привыкнуть. А тоска — это верно. Другой раз и места себе не найдёшь. Не знаю, выдержу ли!
— Крепись, парень. Всё перемелется, и мука будет. А сто тридцать пять процентов бригадных уже есть. День за три, считай, в кармане. — Вагин похлопал его ободряюще по спине и, наклонившись, тихо добавил — Главное, старайся подальше от дружков, а мы их и близко не пустим.
Петров вздохнул и горестно улыбнулся:
— Мать хочется увидеть. Хорошая она у меня. — Он растёр на руке комара, помолчал и глухо проговорил — А дела мои, дядя Петя, не так просты, как это кажется.
— Хвостики? Может, помочь надо? — встревожился Вагин,
— Ничего особенного. Не было бы хвостиков, не получил бы и срока.
Где-то совсем близко зашумели листья кустарника. Пошёл крупный и частый дождь. Вагин и Петров вбежали в палатку.
— Вот подсыпает, — поднял голову Горохов, сосед Петрова. Стали просыпаться и другие.
— Как бы наши процентики не уплыли, — проговорил из угла сонный голос.
— А что? Маркшейдерских замеров не делали давно. Размоет, и концы в воду, — уже с беспокойством заметил второй.
А дождь уже хлестал непрерывным косым ливнем. По тенту [тэ] палатки расплывались тёмные пятна. По стёклам поползли узорчатые потёки. Сразу стало прохладно.
— Сколько времени, дядя Петя? — спросил хриплый мальчишеский голос.
Вагин посмотрел на часы.
— Без четверти час. Давайте спать. Завтра может оказаться много хлопот. Сточные трубы не успели утрамбовать. Боюсь, как бы их не подмыло. — В голосе Вагина прозвучало беспокойство. Заскрипел топчан. Скоро всё стихло.
Петров не спал. Разговор с Вагиным усилил тревогу, мучившую его постоянно. Он прислушивался к дробному стуку ливня о брезент, вглядывался в маленькое окно, ловил шорохи листьев у дороги. Он ждал приближения неотвратимой беды. Долг — это неумолимая и мёртвая петля рабства. От неё нет другого избавления. Или плати, или делай что тебе скажут. Какой же сукин сын этот Культяпый. Он специально оставил за собой его долг, чтобы в любую минуту, взять за горло. Петров понимал, что находится в руках очень жестокого и коварного человека, который держит его в резерве для своих тёмных целей.
Каждый незнакомый голос, каждый новый человек вызывал насторожённость и невольный страх. Да разве он жил? Ни одного светлого пятнышка, с тех пор как стал взрослым. Кому сказать, кто выручит из беды? Дядя Петя? Нет. Вся палатка, очистив карманы, не рассчитается с его долгом. Пойти на последнее дело, и там уже завЯзать? Нет. Он не пойдёт.
Петров повернулся на бок. Дождь бил в окно, казалось, кто-то настойчиво стучит. Он натянул на голову одеяло и забылся тяжёлым сном.
Наступил хмурый рассвет. У конторы прорабства раздались глухие удары о рельс.
— Подъём! Завтракать! — привычно скомандовал Вагин, и первый поднялся.
Кац уже вскипятил чай и поставил на стол полный противень жареной свежей кеты.
Дождь не переставал. За стенкой палатки шипели капли, падая на раскалённую печь.
Исаак, как всегда, шумел:
— Вы посмотрите на этих господ! Может быть, вы ждёте жареных рябчиков или заливного поросёнка? Чай, наверное, выкипел, — схватился он и выбежал из палатки, но сразу же вернулся и растерянно остановился у входа.
— Что случилось, Исаак? Уж не комара ли проглотил? — посмотрел насмешливо Вагин.
— Нашу палатку кто-то передвинул за ночь от трассы метра на полтора.
— Когда человеку начинает казаться, то нечего терять время, надо сразу к врачу, Меньше надо тосковать о рябчиках, — не придавая его словам значения, пошутил Вагин, усаживаясь завтракать.
— Наша дорога поплыла вниз по всему косогору. Смотрите! — Кац распахнул дверь.
Их глазам представилась ошеломляющая картина. Вместо ровной полосы насыпи перед ними была извилистая, беспорядочная масса грунта. Всё полотно потрескалось и неравномерно сползало по косогору в размытый кювет, оставляя за собой поблёскивающие беловато-грязные пятна.
Первым пришёл в себя Вагин. Взяв лопату, он пошёл по насыпи.
— Лёд, чёрт его побери! Откуда он на этом косогоре? — удивлённо говорил он, возвращаясь обратно. — Придётся идти в прорабство. Какие-то чудеса! Вот тебе и проезд! Вот они сто тридцать пять процентов! — сетовал он, хлюпая сапогами по разбухшей липкой земле.
Вагин скоро вернулся с десятником и прорабом. Дождь перестал. Над рекой всплывали белые облачка испарений. Хмурые тучи висели над самой землёй, кутая вершины сопок. Снова было тихо. Слышались удары капель, падающих с деревьев,
Рабочие молчаливо бродили по участку, ударяя ломами о звенящий лёд. Сколько напряжённого труда таяло и расползалось на глазах, уплывали и надежды.
Прораб, обследуя участок, пожимал плечами.
— Что тут творится, не понимаю. Доживаю век, а не читал, не видывал и даже не слыхал. А ну-ка, хлопцы, тащите инструмент и забьём шурфы. — Он указал места, уселся на сваленное дерево и набил трубку.
— Лёд! Лёд! Лёд! — доносились голоса от разных шурфов.
Прораб поднялся и снова проверил все копуши. Да, везде чистый лёд с небольшими прослойками ила.
— Чудеса! На склоне сопки — и сплошной лёд, — буркнул он растерянно и оглядел косогор. — Другим местом не обойдёшь. Внизу заливная пойма. Больше идти некуда. Дела наши дерьмо. Придётся вызывать специалистов. — Он повернулся к Вагину и покачал головой. — Ничего не поделаешь, отдохните, а я пойду в прорабство и свяжусь по телефону. — Постукивая палочкой по кювету, он ушёл в сторону рубленых бараков.
Вагин посмотрел на потускневшие лица.
— Носы не вешать, своё возьмём, а отдых к месту. Сам хотел говорить с прорабом,
— А проезд?
— А зима? — сразу же ответил Вагин, — Зиму тоже прожить надо. Сейчас грибы, Ягоды, рыба. Разве будет лучшее время для заготовок?
