Сожженная карта. Тайное свидание. Вошедшие в ковчег - Кобо Абэ
«Ателье европейской одежды Пикколо»
С торчащей вперед трубки, напоминающей по форме флейту, свешивается толстый молочно-белый лист пластмассы, к нему прикреплены тонкие алюминиевые буквы, нарочито небрежные, точно написанные разлохмаченной кистью. Даже я не могу не признать, что замысел, хоть и несколько претенциозный, свидетельствует о колоссальной самоуверенности. Пикколо – кажется, это прозвище моей жены в школе. Я не думаю, что ее прозвали так из злых побуждений, но и не уверен, что только из добрых чувств. Однако жена, считая прозвище ласкательным, потом даже сама называла себя Пикколо – так оно ей понравилось. Может быть, действительно в ней что-то напоминало пикколо. Я тоже был очарован характером своей жены. Да и сейчас убежден, что она вполне добропорядочна, хотя и не лишена некоторых недостатков.
Дверь рядом с витриной сделана из цельного куска прозрачного черного пластика. Точно в зеркале, в нем отражается забор, ограждающий строительную площадку напротив. В блестящей двери я помещаюсь во весь рост и сам встречаю себя. Какой-то странный тип: растрепанные ветром грязные волосы, сутулые плечи – будто только что после болезни, – больше похож не на охотника, а на того, за кем охотятся… однако здесь не место приводить волосы в порядок… ведь это отсюда дверь кажется зеркалом, а изнутри она совершенно прозрачна.
Нажимаю на дверь плечом и боком протискиваюсь внутрь – приятное тепло щекочет нос, и я неожиданно чихаю. Это не просто тепло – здесь какой-то специфический воздух: смесь пара от утюга, просачивающегося из пошивочной, запаха одеколона, краски и крахмала, которыми пахнет новая материя. Слева – стеллаж для образцов тканей, журналов мод, готовых изделий. Здесь же стеклянная витрина, в которой выставлены пуговицы, меховые шкурки, украшения. Справа – два кресла цвета слоновой кости и диван, стоящие у круглого стола с доской под мрамор, на тонких металлических ножках. И стены, и потолок затянуты грубым полотном, на котором по ярко-желтому фону рассыпаны шоколадные цветы, из того же материала и портьера, отделяющая пошивочную, – все сделано хотя и броско, но с отменным вкусом и прекрасно гармонирует с простотой светильников – стеклянных прямоугольников в узких рамках.
Жена стоит спиной к портьере, опершись о кресло, и смотрит на меня, насмешливо улыбаясь. В такие минуты начинаешь завидовать людям, носящим очки. Очки ведь, как известно, запотевают, и, протирая их, можно выиграть время. Я же не ношу очков и с бесстрастным выражением лица молча опускаюсь на диван, с краю, ближе к проходу. Пружины стонут, и неожиданно я глубоко проваливаюсь.
– Ты все пружины переломаешь. Придется диван отдавать в починку, – смеется жена, усаживаясь, скрестив ноги, в самое дальнее от меня кресло. Выглядывающие из-под короткой юбки колени кажутся мне чуть полнее, чем когда мы виделись в прошлый раз. Почувствовав мой взгляд, жена резким движением, будто убивает мошку, хлопает по колену и одним духом выпаливает: – Юбки становятся короче и короче – дешевка. Ведь когда стоимость материала снижается, плату за шитье не очень-то повысишь. А вот когда носят то длинное, то короткое и каждый раз приходится шить все заново…
– Говорят, что, если юбки укорачиваются, это к войне, а?
– Во всем есть определенная цикличность.
– Видимо, так.
– Сегодня опять какое-нибудь дело?
– Хочу кое о чем спросить… можно прямо сейчас?..
Портьера сзади нас раздвигается, и выглядывает молоденькая помощница жены.
– Здравствуйте. Как всегда, чаю или, может быть, кофе?
Красавицей не назовешь, но личико милое, чуть наивное… у жены очень ладная фигурка – что бы ни надела, все ей идет, – и поэтому она носит неброскую, простую одежду, а девушке сшила самое что ни на есть модное платье, – видимо, принимался в расчет и, так сказать, психологический эффект, который это могло произвести на заказчиков. Хозяйка ателье европейской одежды в слишком ярком платье вызывает неприязнь заказчиков, но и чересчур простой туалет тоже может вызвать недоверие к ее мастерству и вкусу. И то и другое нежелательно. А вот такое сочетание дает наилучший результат. Однако девушка, высунув головку, продолжает из-за плеча жены пристально меня рассматривать. Открытый, простодушный взгляд, как у птички, кажется – вот-вот запоет. Может быть, в ней нет никакой настороженности, потому что перед ней муж ее хозяйки? Да к тому же она не может побороть любопытства – как же, муж, живущий врозь с женой, и стесняться ей, в общем-то, нечего. Кажется, что девушка, скрытая портьерой, совершенно обнажена. Однако кокетство ее – не кокетство перед мужчиной. Когда жена впервые привела эту девушку, у меня сразу возникло подозрение, а нет ли у моей жены некоей порочной склонности. Во всяком случае, девушка смотрит на меня с горячностью не большей, чем если бы перед ней был стол или стена.
– Что-нибудь важное?
– Я хочу знать наконец, что ты решила?
– А ты не мог заранее позвонить по телефону?
– Зачем же, я хотел услышать неподготовленный ответ. Отрепетированные ответы мне уже надоели.
Девушка, скривив губки, покачала головой и, бросив на прощание ласковый взгляд, скрылась за портьерой.
– Возьму немного вещей. Девочка, – жена понижает голос и со смешком, как сообщница, почти убежденная, что та слышит ее, – какая она милая, как искусна в любви – просто очаровательная девочка.
– Ты тоже достаточно опытна. Ну да ладно. Скажи лучше, почему все-таки мы должны были расстаться?
– И ты пришел, чтобы спросить меня об этом? – Она смотрит на меня изумленно. – Среди бела дня, в ателье…
– Я хочу, чтобы ты, не особенно размышляя над ответом, сразу же сказала, что ты об этом думаешь.
– Просто мне показалось, что я поняла, о чем ты мечтаешь, и согласилась расстаться с тобой. И сколько б ты ни старался переложить на меня вину…
– Значит, ты предвосхитила мои мысли?..
– Конечно.
– Я в самом деле был категорически против того, чтобы открывать это ателье, – вот почему мы и расстались.
– И теперь тоже?
– Уверен, что вся эта затея провалится.
– Дело не в том, провалится или не провалится…
– Люди часто спрашивают, почему я стал агентом частного сыска. Как ты думаешь, что я в таких случаях отвечаю?
– Во всяком случае, правды не говоришь.
– Тогда послушай. Жена наняла сыщика, чтобы следить, как я себя веду. Однако сыщик этот вдруг переметнулся и потребовал с меня денег за то, что он будет молчать. У меня рыльце было в пушку – это правда, но, когда тебе так беспардонно не доверяют, нужно быть круглым дураком, чтобы стараться сохранить лицо…
– Ты не успокоишься, пока хотя бы в своих фантазиях не сделаешь из меня злодейку.
Смеющееся
