Мария Романушко - Вырастая из детства
Игорь и Ирина организовали в Оренбурге курсы – по реабилитации людей, искалеченных школой. Они помогают людям избавляться от комплексов, помогают им вспомнить о своих способностях и своих талантах, которые были забиты школой. Они помогают воскресить желания и интересы, и веру в свои силы. (Это прямо то же, что делает Гавр в своей литературной студии!) А Ирина ещё ведёт занятия с родителями на тему: как нельзя обращаться с детьми. (Об этом же я пишу в своих книгах!) А Оксана занимается с детьми, которых уже успели травмировать детсад и начальная школа. (Этим же мы занимаемся в нашем домашнем детском клубе!)
Я смотрела в светлые, красивые лица этих людей, слушала их оживлённые голоса, полные оптимизма, и радовалась, что в моём любимом городе есть этот маленький коллектив умных и энергичных людей. Они делают то, что сейчас нужнее всего! Такие курсы должны существовать во всех городах, они должны быть на каждом углу! Потому что в нашей стране -миллионы искалеченных школой людей, которые забыли о том, что их когда-то что-то интересовало… Которые забыли о том, что жизнь дана человеку для радости.
Вообще, о чём бы мы ни говорили – о семье, о родительской ответственности, о вредности школы – во всём наши взгляды ПОЛНОСТЬЮ совпадали. Это было удивительно, радостно и просто супер!!!
Ещё Ирина и Игорь расспрашивали Ксюшу, как ей живётся без школы. И она с радостью рассказывала им о своих любимых лошадках, о верховой езде, о студии гобелена, о нашем детском домашнем клубе, о нашем домашнем зоопарке… И о многом другом, что составляет и наполняет нашу жизнь. И нашим новым друзьям всё было интересно. Они были в восторге: «Можно же, можно обходиться без школы!» – «Конечно, можно!» – говорили мы.
На прощанье мы подарили нашим новым друзьям наши книги, – может быть, они помогут им в их работе.
И так не хотелось уходить!… Мы попрощались в одиннадцатом часу, с надеждой, что будем общаться и дальше: встречаться, переписываться и так далее. Всеми возможными способами. Мы пришли к почти незнакомым людям – а через три с половиной часа прощались с хорошими друзьями, от которых не хотелось уходить. Вот как бывает в жизни.
Оксана с мужем ушли с нами – им приблизительно в ту же сторону.
…Опять мы ехали мимо моего дома на Полигонной. Теперь это дом №29 по Карагандинской, говорю я себе, но всё равно для меня – это мой дом на Полигонной… Сейчас в нашем доме светились окошки… И окна нашей квартиры тоже… Там живут люди!
…А через день мы придём сюда попрощаться, и опять приласкаем серенькую кошечку, которая промурлычет нам прощальную песенку, и наберём с клумбы семян ноготков, чтобы посадить весной на нашей московской лоджии…
* * *В номер зашли в 23 часа 1 минуту. Позвонили папе. У него всё в порядке. И все наши милые животные тоже в порядке: и кролик, и крыски, и курочка с петушком, и ёжик. Все в порядке, только скучают по нас. Особенно кролик, Кешенька, он Ксюшу просто обожает и долго не может без неё. А Антоша завтра уезжает в Минск – у него там лекции: будет рассказывать о своих автостопных путешествиях по Африке и Азии. Этим летом он был в Китае. У него своя Азия, у нас с Ксюшей – своя. А у Гавра через месяц будет своя Азия! Он летит на Филиппины. Будет там учить начинающих писателей писать сказки…
Всё, надо спать!… А завтра – на Сакмару!…
15 октября. Пятница
Ксюша допоздна читала вчера книгу, которую ей подарила девочка Ира, сестра Тимура. Книга про цирковую лошадь, про скачки, хорошая книга. Но в ней оказалось много неточностей, заметных только опытному коннику. Ксюша без конца мне их зачитывала, призывая посмеяться вместе. Наконец, я взмолилась: «Ксюнёк, я вообще-то уже сплю!»
…Утром за окном не было ни дождя, ни метели – но лёгкий морозец, как бывает весной, в апреле. Так что можно сказать, мы здесь уже четвертое время года!
Дежурная по этажу подарила нам на два дня электрический чайник. Теперь не нужно бегать на первый этаж на поиски кипятка.
Прежде всего посмотрели под лист на газоне – но вчерашняя снежная микро-баба растаяла… А розовая мальва всё цветёт!
В Оренбурге – как в Сочи, много кошек на улицах, очень милых. Самая милая – в моём дворе на Полигонной. И как в Судаке, много дворняжек, совершенно безобидных. Некоторые подходят и смотрят в глаза. Многие спят, свернувшись калачиком. Прямо на тротуаре, под ногами у прохожих. И никто их не тревожит.
Спокойный, неторопливый, совершенно не агрессивный город. Не слышно ругани на улицах. Много приятных лиц. Много лиц азиатских, но никто не реагирует на них как на террористов. Часто слышна нерусская речь – видимо, татарская, или башкирская. Город на рубеже двух частей света.
* * *Молодёжь, и ребята и девушки, все обращают внимание на Ксюшину ковбойскую шляпу.
– Ой, я уже не могу! – стонет она. – Почему они все ТАК смотрят?
Но всё равно ходит в шляпе.
Заходили в тир. Ксюша постреляла, восхитив хозяина тира своей меткостью и… своей шляпой!
* * *Зашли в Центральную детскую библиотеку и подарили свои книги: папиного «Червячка Игнатия», моих «Голубков в небе», «Сто улыбок», «Карантин» и «Не прощаюсь с тобой». Библиотекарши очень удивились. Благодарили нас.
* * *Проходили мимо Адресного бюро.
– Ну, как, зайдём? – спросила Ксюша.
Постояли напротив двери…
И – не зашли.
– Конечно, я хотела бы узнать Мишкин адрес. Я написала бы ему письмо… Это лучше, чем заваливаться ни с того ни с его в гости. А в письме – только одно слово: СПАСИБО.
– И всё? Одно-единственное слово?
– А ещё лучше – написать книгу. И послать ему. Пусть читает…
– Значит, адрес надо узнать?
– Потом, Ксюнечка, потом. Я напишу из Москвы в это адресное бюро. Когда книга будет написана…
* * *Вновь отправились к моему дому на проспект братьев Коростелёвых.
Ещё поснимали дом, при другом освещении: тогда были сумерки, а теперь – солнышко. Поснимали улицу и двор, и не просыхающую лужу во дворе, и ещё раз наш милый балкон, парящий над двором, и окно Мишкиной комнаты, и одинокий куст жёлтой акации…
А потом засекли время – и отправились на Сакмару!
…Мы шли мимо дома дяди Ромы Вассермана, шли мимо завода «Гидропресс», который когда-то строили дядя Рома и Фёдор. Мимо сквера у завода «Гидропресс» – здесь мы когда-то собирали с мамой кленовые листья… И пока я фотографировала все его милые аллейки, Ксюша впала в детство – каталась на карусели, отталкиваясь о землю ногами. Карусель была необычная – старинная, деревянная, с красивой деревянной резьбой. Её мы тоже сфотографировали.
И пошли дальше… Мимо старинных двухэтажных домиков, у каждого – маленький скверик… помню, помню, как мы спасались здесь от немилосердного солнца!
А дальше пошли заводы, заводы… заборы, узкоколейки… грязь, лужи… И всё это было таким родным, что мне хотелось обняться даже с вывеской «Шпалопропиточного завода»!
До моста шли двадцать минут. И я замерла, ошеломлённая… На том берегу, как и полсотни лет назад, СТОЯЛ ЛЕС!!! Не микрорайон сереньких девятиэтажек, – а ТОТ САМЫЙ ЛЕС…
Живой, не пропавший с лица земли, не вырубленный, не зачахший… Живой лес моего детства!…
– А ты говорила, идти сорок минут, – сказала Ксюша.
– Во-первых, мы ещё не дошли. Надо ведь ещё перейти мост. И пройти по лесу. А во-вторых, мы же были маленькие дети, у нас была другая скорость.
– У нас из-за твоего фотографирования скорость тоже не очень велика.
– Ну, да, – засмеялась я и вытащила фотоаппарат. И стала снимать панно, на котором было написано: «Оренбург 1743 год Северный округ». Забавно: в Москве мы тоже живём в Северном округе.
И тут же к нам подошёл молодой автоматчик, охраняющий мост, и строго спросил: кто мы, откуда, и что тут делаем? Мои объяснения его успокоили. И он вежливо объяснил мне, как лучше пройти к Сакмаре.
Мы потопали через мост. Это – уже новый мост. А параллельно ему – идёт старый мост. Полуразрушенный… Тот самый! С красивыми, осыпающимися перилами… По которому мы когда-то и переходили на другой берег…
С моста мы спустились по узкой, крутой, со стёртыми ступенями, лестнице… И оказались в густом лесу! В тени двух мостов… Среди тёмных луж, золотой листвы и тишины… И медленно, медленно пошли к реке… Сквозь задумчивый, сумеречный лес… Родной лес… Не забытый лес…
И вышли на берег. Он был высокий и пологий. Это была мягкая, задумчивая гора, поросшая лесом. А там, внизу, текла река…
Бурная и широкая (в моей памяти) Сакмара текла по-осеннему тихо, и была в два раза уже, чем пятьдесят лет назад. Но, может, это просто осень… Осенью все реки мелеют – после жаркого, сухого лета. Но Ксюшина реакция была противоположна моей:
